— Это кто тут обращается к мастеру на «ты»? — спросил он с такой нежной улыбкой, что Лиза невольно просияла. — Простите, мастер, — промурчала она ему на ухо, покрывая его шею поцелуями. Мышцы которой были так напряжены… быстро вскинув взгляд на его лицо, Лиза поняла: Макс сдерживается. Ее руки замерли на его груди. Макс посмотрел сверху вниз и улыбнулся одними глазами: — Разденься для меня, малыш, — произнес он бархатисто-мягким тоном, который она обожала. — Хорошо. Лиза отодвинулась, не спеша стянула через голову сетчатый свитер, с наслаждением заметила искорки, вспыхнувшие во взгляде Макса, когда он уставился на ее грудь под полупрозрачным топом. Она нарочно замедлила движения, расстегивая джинсы, краем глаза наблюдая за тем, как набухает его плоть под брюками. — Быстрее, нижняя, — негромко сказал он, но в его тоне слышалось предупреждение. — Да, мастер, — сказала Лиза, и не подумав ускорить движения, — помните, вы обещали быть нежным. — Думаешь, я не смогу замучить тебя нежностью? — улыбнулся Макс. — Подумай еще раз. Изменившись в лице, Лиза чуть ускорила движения. Куни в исполнении Макса у нее был лишь однажды, и это было похоже на взрыв эндорфиновой фабрики в ее мозгу. Который буквально перенес ее в другую реальность, откуда она возвращалась с большим нежеланием. Если он решит повторить… за что ей столько счастья в этот простой понедельник? — Да, это то, о чем ты подумала, — сказал он, едва взглянув на ее просветлевшее лицо, чтобы по обыкновению прочитать на нем все мысли до единой, — ложись. Я в настроении свести тебя с ума. Глава 18 Утро в среду прошло как в тумане. Первое, что она сделала, когда проснулась — это взглянула на экран телефона, и сердце сжалось: ни одного сообщения. Все еще ни одного. Наступала пора посмотреть правде в глаза — ее бросили. Мужчины так поступали с ней иногда — просто пропадали без объяснений, заставляя мучиться месяцами одним идиотским вопросом: почему? Гадать, что она сделала не так — что может быть глупее? И не гадать не возможно. Что, что, черт возьми, было не так? Отправила слишком много сообщений или это произошло раньше? Что стало для него последней каплей: ее сопротивление и возражения, какой-нибудь глупый вопрос? Теперь казалось, что все вопросы, которые она задавала ему, были сплошь глупостями, и каждый из них мог сослужить дурную службу. А может, это с ней что-то не так. Конечно, не так. Она же просто чокнутая, которая не умеет общаться с мужчинами без создания конфликта на ровном месте. И дерется, к тому же. Бесцельно бродя по квартире с одной, потом другой, потом третьей чашкой кофе, Тома никак не могла проснуться, прийти в себя, что-нибудь сделать, как обычно в выходной день. Почему, ну почему она никогда не могла контролировать свои чувства? Почему так быстро влюблялась, почему так долго всегда не могла разлюбить? Черт. Ей хотелось разбить что-нибудь. Когда взгляд упал на любимые тарелки, она взяла себя в руки и пошла в душ. Понятно, ей не станет легче, если переколотить посуду. Ей было бы легче, если бы она могла добраться до Ника и ударить его. Мерзавец. Чертов мерзавец. Как он мог с ней так поступить. Разве ей и без того не было достаточно плохо? Стоя под душем, она внезапно вспомнила про Макса. Он предлагал ей свою помощь, если будет плохо — тогда она не думала, что снова почувствует себя столь хреново, чтобы обращаться за помощью к психологу, но теперь это было то самое. Ей надо. Ей правда надо, и настолько, что уже плевать на смущение и стыд. Почувствовав небольшой прилив энергии и отдаленный проблеск надежды, Тома выбралась из душа, обтерлась мягким полотенцем и тщательно просушила волосы, после чего заплела косу, которая сразу делала ее моложе лет на десять. Но с Максом она и чувствовала себя ребенком. Теперь еще и виноватым ребенком — после того, как нашкодила по просьбе Ника. В последний раз, когда она видела его, Макс обещал выпороть ее на стойке бара, а потом разозлился на Лизу… интересно, злится ли он на нее за то, что она устроила? Игры-играми, но проигрывать всем обидно, особенно таким альфа-самцам, как Макс. Не пошлет ли он ее в ответ на просьбу поговорить? Не скажет ли, что занят? Что от нее уже поступило слишком много просьб? Ее рука с телефоном опустилась. Тома сглотнула, снова ощутила ступор и усталость. Пройдя несколько шагов до кухни, она тяжело рухнула на табуретку, положила смартфон перед собой на стол и поставила оба локтя на гладкую холодную поверхность, прижав обе ладони к лицу. В голове не было ни единой мысли. Через минуту телефон тренькнул — пришла смс. Дернувшись всем телом, Тома задержала дыхание. В сердце застучала глупая надежда: Ник! Едва взглянув на экран, она сжала телефон изо всех сил, чтобы подавить желание швырнуть его в окно — на экране отобразилось рекламное сообщение из магазина косметики. *** Первый снег тихо падал за окном, не долетая до земли — слишком рано для сугробов, осень еще не поздняя. Разноцветные листья в большинстве своем все еще цеплялись за деревья, а те торопыги, что уже поспешили упасть на землю, даже не начали терять цвет. Природа пока не спала, но первый преждевременный снегопад уже напевал городу колыбельную, и на кухне, откуда за тихо падающими снежинками молча наблюдали двое мужчин, царило сонное настроение. Молчание повисло надолго. Макс слишком хорошо знал взрывной характер друга, чтобы рискнуть разбудить его наводящими вопросами, а Ник, обозначив цель визита, надолго задумался, поскольку продолжать было слишком трудно. Но и уйти он уже не мог, потому просто угрюмо смотрел в окно и не спеша пил кофе, собираясь с духом. Лишь когда на дне чашки не осталось ни глотка, он встряхнулся, и, осознав, что отступать некуда, с досадой качнул головой: — Не знаю, что говорить. Она идеальная для меня. И она бесит так, что я хочу разорвать на куски. Макс молча кивнул и на мгновение прикрыл глаза, показывая, что понимает. Ник сглотнул и медленно отодвинул чашку, словно это был опасный предмет. Он снова сделал паузу перед тем, как продолжить: — Я держал ремень, и мне хотелось надрать ей зад до фиолетовых синяков, заставить кричать от боли, — процедил он, качая головой из стороны в сторону, — Я садист. — Вот это открытие. Я потрясен, — быстро ответил Макс, широко раскрывая глаза и симметрично повторяя движения головой, — Ты садист — ну, надо же... — Хорош глумиться, — с досадой бросил Ник, едва взглянув на то, как Макс качает головой словно пенсионерка, сетующая на высокие цены. Макс поменял позу и внимательно посмотрел другу в глаза: — Ник, мы друзья, поэтому я не буду заниматься терапией. Ты знаешь правила. Но как друг тебе скажу, что у всех нас бывают такие фантазии и мысли. Потому мы в БДСМ-клубе, а не в ложе благородных джентльменов. — Я хотел сделать ей больно. Так больно, как она бы не выдержала, — нетерпеливо возразил Ник, слегка повышая голос. — Откуда ты знаешь, что она выдержит? — чуть тише переспросил Макс, не поддаваясь раздражительному настроению Ника. — Знаю. Настоящих мазохисток мало, и они, по правде, слишком чокнутые для меня. Не хочу такую. — Тогда в чем проблема? — Я боюсь, что сорвусь. Она дразнит меня, не нарочно. Просто слишком дерзит. — Обламывай. Обрывай. Она успокоится немного, тебе будет легче, — сказал Макс, пожимая плечами, словно вообще не понимал проблемы, — Ты как будто с первой сабой работаешь. — Она не понимает, с чем играет, — Ник сжал губы. — Она не понимает, а я… что если я сорвусь? — С чем она играет? — медленно переспросил Макс, высоко подняв левую бровь. Сразу затем его выражение лица сменилось на насмешливое, — в смысле, у тебя внутри чудовище, которое ты не можешь контролировать? Как в фильме ужасов? Челюсти Ника напряглись. Он взглянул на друга исподлобья таким взглядом, который многих заставил бы удирать без раздумий, но Макс выдержал и стал смотреть еще ироничнее. Тогда Ник глубоко вздохнул и сдался: — Ладно. Ты прав, я что-то разнылся. — Погоди, — качнул головой Макс, встал и нажал кнопку на кофеварке, — давай заново. Что именно Тома делает, что тебя так бесит? — Не знаю… ну… иногда она просто так смотрит. И еще эта дурацкая привычка трогать меня. Когда дерется — еще куда ни шло, но она еще иногда ласкается, прикинь? — Боже. Как же тебе это вынести-то бедному, а? На лице Макса отразился священный ужас, и Ник на этот раз даже не разозлился. Он вздохнул и потер лоб пальцами: — Сам не понимаю, почему именно ее так сложно обламывать. Другие были — нормально справлялся. Тут — как ступор какой-то нашел. — А если честно? — Не знаю. Как будто я не могу пошевелиться и… — А если еще честнее? — оборвал Макс, усиливая нажим в голосе. Он посмотрел прямо в глаза, но Ник тут отвел взгляд в стену: — Это похоже на пелену… — Не похоже это на пелену. — Я имею ввиду, как ступор, — сердито сказал Ник, на этот раз вперив яростный взгляд в друга. — В задницу ступор. Макс опустился обратно на стул, одарив друга таким скептическим выражением лица, что тот мгновенно прекратил игру в гляделки и на секунду сжал челюсти. А когда разжал — кивнул, сдаваясь: — Ладно. Мне нравится… наверное. И меня это пугает до чертиков. — Ага. Вот это уже похоже на правду. Отклонившись назад, Макс с очень довольным видом выхватил из вазочки шоколадную конфету и, быстро развернув фантик, отправил ее в рот. — Что? — нервно переспросил Ник, которому сразу не понравился чересчур жизнерадостный вид друга. — Ничего, — широко улыбнулся Макс, — ты о чем-то хотел попросить? — Да. Ты мне нужен третьим в сцене. — Хорошо. В пятницу? — Возможно. Если она придет. — А что, ты успел уже накосячить? — Ну… немного. — Скажи ей, чтобы пришла пораньше в пятницу, хорошо? Я хочу немного с ней поболтать перед тем, как она снова будет играть с кем-либо. — Не с кем-либо, а со мной, — яростно оборвал Ник. — Ну, разумеется. Если она придет. Под насмешливым взглядом друга Ник слегка изменился в лице, хватаясь за телефон: