Через секунду Ник уже был у входной двери, распахнул ее и широкими прыжками ринулся наверх по лестнице — холод опалил кожу под тонкой рубашкой, вызвал состояние легкого шока. Невольно вспомнился прогноз погоды, который он слышал по радио в машине, когда ехал в клуб: на ночь обещали заморозки. Но в тот момент ему было плевать, даже если бы на улице был сильный мороз. Едва достигнув верхней ступеньки, он стал вертеть головой как безумный, вглядываясь в темноту двора. И почти сразу среагировал на движение на расстоянии двух подъездов. — А ну, стой, сучка! — заорал он, снова срываясь с места, скользя на слегка заледеневшем асфальте и отчаянно боясь, что не успеет. И это опасение на глазах сбывалось: заметив его, Тома нырнула в машину как заяц, хлопнула дверью и сходу завела двигатель. В попытке преодолеть это расстояние за несколько секунд Ник, возможно, побил все личные рекорды, тем более, что в последний раз бежал спринт под надзором учителя физкультуры аж в девятом классе. Но его саба также, увы, проявила прыть, достойную изумления: сходу сдала назад не хуже гонщика, резко развернула автомобиль и взвизгнула шинами, срываясь с места. Какое-то время Ник еще продолжал бежать, надеясь, что какой-нибудь неудачно стоящий автомобиль или прохожий заставит ее сбросить скорость. Но, к его величайшему разочарованию, этого не произошло, и Томина малолитражка, издевательски подмигнув фарами, преспокойно удрала из двора на прилегающую подъездную улицу. Согнувшись пополам и задыхаясь, Ник ощутил прилив такого бешенства, какое не испытывал очень давно. Когда он смог разогнуться, то почти ничего не видел от ярости. Он знал лишь одно: ему нужно как можно быстрее вернуться в клуб за ключами от своего автомобиля, пучком розг и парой наручников. Возможно, стоит также прихватить кляп. И догнать ее там, куда она уехала, где бы она ни была. *** — Ник. Ник, послушай меня, она напугана. Саба имеет право испугаться. Макс стоял у входа в раздевалку, наблюдая за тем, как Ник судорожно собирается и натягивает пальто. Его голос с трудом пробивался через пелену ярости — слушать друга в этот момент Нику не хотелось совершенно. — Только не так, — процедил он, почти не разжимая губ. — Она не написала мне. Не ответила на звонок. — Она была напугана. — Она написала тебе, а не мне. Да она охренела! — Ник. Она боится тебя, — в третий раз упрямо повторил Макс с той же интонацией, и на этот раз достал его. — Да насрать мне, что она боится! — взорвался Ник, швыряя сумку через всю раздевалку так, что она врезалась в шкафчик возле Макса, с грохотом обрушившись на пол. — Она выставила меня полным идиотом перед всеми! Нисколько не впечатленный его криком, Макс наклонил голову и молча сверлил взглядом, пока Ник не испустил тяжелый вздох, опустившись на скамейку. В раздевалке сильно пахло грязными носками и еще хуже, почти невыносимо воняло чьей-то сладкой туалетной водой — так, будто какой-то умник решил вымыть ею полы вместо того, чтобы нанести немного на свое тело. Ника начало подташнивать, и злость перешла в какое-то тупое отчаяние. — Никто не считает тебя идиотом. Никто даже не понял толком, что произошло. Ну, не пришла и не пришла — подумают, заболела или попала в пробку, — рассудительно добавил Макс, осторожно присаживаясь рядом, — зачем ты доводишь себя до белого каления? — Я думал, она мне верит, — растерянно отозвался Ник после долгой паузы. На его лице появилось очень грустное выражение, но лишь на секунду — перед тем, как он стиснул челюсти и кулаки, безучастно глядя перед собой. — Просто дай ей время. И не гони с тройками. — Я не собирался ее принуждать. Просто чувствую, что ей надо, серьезно. — Знаю. Я даже думаю, что ты прав. Просто это случится не сегодня, — спокойно сказал Макс и хлопнул его ладонью по плечу, поднимаясь, — бери розги, пойдем выдерем мою сабу на барной стойке. — За что? — встрепенулся Ник. Он еще старался казаться безучастным, но в его глазах сверкнул азарт — он очень любил работать розгами и давно не использовал их на ком-либо. — Сейчас придумаем, за что, — подмигнул Макс. — Надо будет — спровоцируем. *** Лиза сидела на высоком барном стуле, раздраженно покачивала босой, слегка мерзнущей ногой, пила четвертый «капучино» за вечер и злилась — в основном на саму себя. Чувство брошенности и одиночества усиливалось с каждой минутой. Сначала всем клубом ждали Тому, потом Макс и Ник куда-то ушли вдвоем. Она устала делать вид, что ей весело без него… она не привыкла оставаться в клубе без своего дома на столько времени. С другой стороны, Лиза совершенно отчетливо понимала, что Макс ничего экстраординарного не делает. Он согласился поучаствовать в сцене Ника по просьбе своего партнера, так же, как Ник пару раз участвовал в сценах с ней, и тогда Лизу эта их договоренность полностью устраивала. Только она думала, что когда придет очередь Макса стать третьим для Ника, ей будет все равно. Она наивно полагала, что сможет спокойно смотреть на это, так же, как Макс всегда смотрел на ее игры с другими — без малейшего признака беспокойства. И все же она не могла. Не могла не ревновать его, к своему ужасу и отчаянию. Оказалось, что она давно в ловушке, просто не знала об этом. ...От глубоких размышлений Лизу отвлекло теплое прикосновение ладони к шее — сзади. Даже не оборачиваясь, она знала, что это не Макс. Макс никогда не трогал ее таким образом. А кроме него в клубе был всего один человек, который посмел бы так коснуться ее без боязни остаться без членского билета и без руки заодно. — Ник? — удивленно спросила она и, обернувшись, убедилась, что догадалась верно. Он стоял очень близко — так, как не посмел бы встать без разрешения Макса — и тот, действительно, был рядом, убедилась Лиза, повернув голову. На губах обоих мужчин играли такие легкие загадочные улыбки, что она почти сразу ощутила, как соски напрягаются под платьем, а низ живота теплеет и тяжелеет. — Поиграешь с нами, малыш? — негромко спросил Макс и перевел взгляд на Ника. Проследив его направление, Лиза слегка порозовела: Ник похлопывал по ладони пучком розг. На ее губах расцвела смущенная улыбка: — Да. Да, мастер, я с вами поиграю, — выпалила она. Но в тот самый момент, когда Макс шагнул ближе, а Ник положил руку на ее предплечье, где-то рядом взорвался целый фейерверк из разбитого стекла. Лиза вскрикнула. Резко обернувшись, все трое оказались лицом к лицу с разъяренной Томой. Брови Лизы взлетели на середину лба, в первый момент она даже не поверила глазам: впервые на ее памяти внутри клуба появилась саба в столь неподобающем одеянии. Она была в джинсах, на каблуках, да еще и в толстом свитере — судя по всему, вообще не переодевалась. А то, что разбилось об пол, было подносом с четырьмя коктейлями, которые парой минутой раньше приготовил Дима для гостей в лаунж зоне. Но Тома добралась до них раньше официантки. Невольно покрутив головой, чтобы оценить выражения лиц обоих домов по очереди, Лиза охнула и ойкнула. Челюсть Макса выдвинулась вперед, глаза сузились — он ненавидел, когда портили собственность клуба. Ник раздул ноздри и почти сразу шагнул вперед, угрожающе наклонив голову, но Тома на этот раз и не подумала бежать: также раздула ноздри, задрала подбородок, уперла руки в бедра: — Стоило за мной гнаться, если ты так быстро нашел замену, — выпалила девушка, явно не помня себя от ярости. Она стояла, тяжело дыша и глядя исподлобья на Ника — и похоже было, что не замечала никого, кроме него. Лиза ойкнула снова. Что бы ни руководило Томой, но разговаривать так с Ником — плохая идея. Громко предъявлять претензии Нику посреди клуба — плохая идея вдвойне. А приходить в таком виде — это, по меркам «Сабспейса», просто преступление. Она невольно шагнула назад, когда заметила, как Ник медленно кладет розги на барную стойку и закатывает рукава рубашки. У нее на несколько секунд даже отключился слух — настолько она была заворожена наблюдением за лицами обоих, полных какой-то странной яростной страсти. Ник что-то бросил ей, Тома запальчиво ответила, а потом метнулась как фурия к другому концу бара, где стояли аккуратной пирамидкой чистые бокалы. И началось что-то невообразимое. Она успела швырнуть пару бокалов на пол, под ноги Нику, потом он догнал ее, но Тома увернулась, схватила еще один бокал и побежала с ним через весь клуб. Домы и сабы пропускали ее, откровенно веселясь, и так она достигла лестницы на второй этаж. Там Ник догнал свою сабу, поймал за шкирку, сгреб в охапку и потащил наверх. — Жаль, мы этого не увидим, — негромко прокомментировал Макс, когда сумасшедшая парочка скрылась из виду, — Знатная будет ночка у них. — Что произошло? — ошеломленно спросила Лиза, широко раскрывая глаза. — Что с Томой, я не понимаю? — Ну… Макс опустился на стул у бара, весело улыбаясь: — Он недооценил ее нелюбовь к публичности, сманипулировал, вынудил согласиться на сцену. Она хотела быть для него послушной девочкой и согласилась. Потом испугалась в последний момент. Потом разозлилась, что испугалась. Вернулась, и решила отомстить за то, что сама же разозлилась на то, что сама же испугалась потому, что сама же согласилась. Женщины! Макс пожал плечами, с притворным недоумением воздевая руки в потолок. Лиза запрокинула голову назад и захохотала, с искренним восхищением глядя на него: — Я тебя обожаю. — Погоди, — Макс встал, осторожно ступая по мокрому полу, нашел строгим взглядом сабу-официантку, та ойкнула и бросилась в подсобные помещения, чтобы позвать уборщиц. Улыбка на губах Лизы померкла. Макс всегда так делал, когда она признавалась ему в любви — тут же отворачивался, уходил, делал вид, что очень занят. А она каждый раз забывала, и неосторожные слова снова и снова слетали с губ. Иногда ей хотелось перестать любить его. Сейчас — особенно, когда он стоял к ней спиной посреди лужи и с деланной тщательностью руководил уборкой клуба. Глядя ему в спину несколько секунд подряд, Лиза довольно быстро дошла до крайней точки кипения, спрыгнула со стула, но в тот самый момент, когда она хотела уйти, Макс резко развернулся и заключил ее в объятия — таким точным движением, словно у него были глаза на затылке. — Куда это ты, малыш? — спросил он с нежной снисходительной улыбкой. — Ненавижу тебя, — прошипела она ему в лицо, но уже знала, что слезы, накипающие на глазах, выдают ее с головой. — А говорила: обожаю, — бесстрастно прокомментировал он, крепче прижимая ее к себе, для чего ему пришлось преодолеть небольшое сопротивление. — Пусти меня. — Ты же говорила, что обожаешь. — Пусти. По ее щеке скатилась слеза, но Макс так и не пустил, развернул, прижал спиной к барной стойке: — Да люблю тебя, успокойся, сучка ты этакая, — пробормотал он, перехватывая оба ее запястья. Лиза замерла так, словно ее внезапно выключили — и уставилась на него во все глаза, не веря, что расслышала правильно. Тряхнув головой, она решила, что, должно быть, это все же ошибка. Ей послышалось или он пошутил. — Ты… ты же говорил, что не веришь в любовь. — В целом не верю. Но тебя люблю, — повторил Макс, глядя прямо в глаза с таким спокойствием, словно рассуждал о гренках на завтрак, а не о том, что она месяцами мечтала услышать от него. О том, что он месяцами не мог произнести вслух. — Как же я тебя ненавижу, — прошептала она, но ее губы растянулись до ушей, и, глядя на это, Макс тоже обозначил легкую улыбку — максимум эмоций, который мог показать в клубе. — Женщины, — констатировал он второй раз за четверть часа, кивая — как будто подтверждая что-то важное самому себе. Глава 21 Час спустя Тома лежала на кровати рядом с Ником, слегка напряженным и думающим о чем-то своем, и недоумевала. Он не наказал ее, если не считать пары шлепков. Ничего из того, что она представляла себе, когда впрыгивала в автомобиль и гнала прочь, не случилось. Она думала, он страшно зол и возбужден, но он как-то даже вяло трахнул ее, по сравнению с тем, что творил обычно, и оставил в полном недоумении. Неужели на этот раз она действительно разочаровала его? — Ник, — тихо позвала она, и он повернул бесстрастное лицо. Прическа как всегда волосок к волоску, даже сейчас, после секса. Волосы лишь слегка влажные, ухоженное лицо — вечно одинаковый вид лощеного красавчика. — Почему ты не наказал меня? — тихо спросила она, не выдержав его прямого взгляда с неопределенным выражением. Ей становилось все страшнее с каждой секундой. Словно то, чего она ждала с самого начала, наконец, произойдет — ему, наконец, станет с ней скучно. И тогда он прогонит ее.