— Я не передумала, — ответила она негромко, поскольку уже поняла, какой последует вопрос. — Хорошо, — снова не спеша и снова через паузу ответил он. Тома с трудом перевела дух: эта размеренная манера речи немного нервировала ее. Какой-то он чересчур спокойный… или она просто слишком нервничает? — Мне нравится белый цвет. В клубе носят полупрозрачное, но ты можешь выбрать любое платье, — сказал он, — Белое. Короткое. Никакой обуви. И лучше, чтобы на тебе не было белья. — Д… да… эммм… хорошо. Едва она представила себя босиком в помещении, полном народу, перед неизвестным домом, ее пульс ускорился вдвое, и язык словно распух во рту, с трудом шевелясь. — До вечера пятницы, малыш. Я буду ждать тебя в десять у стойки бара. — Эмм… хорошо. — Спокойной ночи. Белое платье даже покупать не пришлось — оно было у нее, купленное когда-то под настроение, и ни разу так и не надетое: оказалось слишком откровенным и слишком коротким — то, что надо для клуба. Она почти не нервничала в четверг и в пятницу утром — таким приятным и всеобъемлющим было чувство облегчения от того, что сумасшедший Рома, кажется, действительно отвязался от нее навсегда. Но внезапно в раздевалке накрыл мандраж — даже руки затряслись, и она, отвернувшись от двух щебечущих сабочек, переодевавшихся рядом, на несколько секунд замерла перед шкафчиком. А надо ли идти? Что и кому она доказывает? Что, если ей будет неприятно с незнакомым домом — не потому, будет ли он хорош или нет, а просто оттого, что она не готова сейчас расслабиться и заниматься сексом с первым попавшимся красавчиком? Словно что-то почувствовав, к ней подошла Лиза и положила руку на плечо: — Том, тебя никто не будет ни к чему принуждать. Пару коктейлей, легкая игра в зале. Ты сама решишь, готова ли подняться и, если не будешь готова — можешь в любой момент уйти. — Да. Спасибо. Она улыбнулась слегка натянутой улыбкой и тряхнула головой: — Я в порядке. Я готова. — Ладно. Сними лифчик, — подсказала Лиза, осмотрев ее сверху вниз. — И трусики? Ей внезапно стало не по себе — там, в клубе, немало народу этим вечером. С другой стороны, Лиза стояла перед ней абсолютно голая в полупрозрачной накидке, и другие сабы выходили из раздевалки в похожих «платьях» — босые, без белья и какого-либо серьезного прикрытия, даже в районе интимных зон. — Желательно. Новеньким, правда, разрешают, — уточнила она. — Макс разрешал тебе? — с любопытством спросила Тома, но тут же пожалела о том, что задала вопрос, когда Лиза фыркнула и ответила: — О да. Он разрешил, но через пять минут после моего прихода посадил меня на барную стойку и оголил мне грудь перед всеми. — О боже. Ладонь Томы сама собой взлетела ко рту, а по телу побежали мурашки. — Не бойся, — рассмеялась Лиза. — Мишаня сегодня добрый и знает, что ты к такому не готова. — Это хорошо, — улыбнулась она, запирая свое белье в шкафчик. — Это не значит, что он не будет тебя лапать посреди зала, — весело прошептала Лиза ей на ухо, когда они уже вышли из раздевалки, и Тома поперхнулась. А в следующую секунду произошло так много всего одновременно, что она почти ничего не успела понять. Почему-то рядом оказался Макс, и он почему-то смотрел на свою нижнюю совсем не дружелюбно. — Мишаня? Добрый? — очень тихо повторил он за ней, испепеляя Лизу взглядом и взял за волосы у затылка, подтаскивая к себе. Тома ойкнула и отступила на шаг, когда Макс шлепнул девушку прямо там, в предбаннике, перед двумя полными любопытства охранниками и сновавшими туда-сюда посетителями клуба. Лиза как-то сразу сжалась и пискнула что-то неразборчивое, но тут Томе стало не до наблюдений за этой парой, поскольку она почувствовала, что наткнулась на кого-то спиной и, вздрогнув, на миг потеряла равновесие. Ее поддержали за плечи две сильные руки и сразу затем осторожно отодвинули в сторону от прохода. — Тамара? — тут же спросил обладатель внимательных зеленых глаз, быстро осматривая ее снизу вверх, оценивая хрупкую фигуру, небольшой рост, темную косу, тщательно накрашенное лицо. Она в ответ также прошлась по нему взглядом, в обратном направлении. Стройная фигура, среднего роста: выше нее на голову, но лишь по причине Томиной миниатюрности. Темный костюм, с виду очень дорогой, идеально сидящий, блестящая пряжка какого-то пафосного ремня, такие же «статусные» часы, прическа волосок к волоску. Тип мужчины, который она не любила: молодой прожигатель жизни. Циничный, неглубокий, уверенный, что все про всех знает, а на деле — какой-нибудь сынок богатых родителей, бездарь и лентяй. — Да, это я, — несмело ответила она, забывая улыбаться: сердце почти остановилось от неприятной мысли, что это — тот самый Миша. Но сразу затем Тома поняла, что голос не тот, что по телефону. — Я Ник, второй владелец клуба, — негромко пояснил мужчина без какого-либо определенного выражения лица, — можешь обращаться ко мне: «мастер» или «господин». Идем, провожу, Лиза пока занята. На слове «занята» он как-то странно хмыкнул, и Тома резко обернулась, тут же вскрикнув: в это было невозможно поверить, но Макс прижал свою сабу к стене прямо здесь, на проходе, в прохладном предбаннике, и шлепал ее по попе поверх балахона — так сильно, что у Томы сжалось все внутри. — Но что она сделала? — невольно выпалила Тома, округленными глазами глядя на нового знакомого. Ее пальцы непроизвольно сжались — пришлось сдерживать себя, чтобы не броситься подруге на помощь, напомнить себе, что это игра. Игра. Игра. О нет, он же слишком больно ее шлепает! Она снова перевела взгляд, теперь уже умоляющий, на дома, стоявшего рядом: ей хотелось попросить его остановить Макса. Видно же, что он чересчур сильно наказывает свою сабу, какой бы ни была провинность. Но тот наблюдал за жесткими шлепками без всякого выражения: — Лиза неуважительно высказалась о мастере. Не рекомендую тебе повторять ее ошибок, — вскользь бросил Ник и открыл дверь, ведущую в клуб. Глава 3 Лишь только они шагнули внутрь, как Томе стало жарко. Внутри безраздельно властвовали две бессменные царицы подземных обителей разврата: темнота и духота. Впрочем, сверху сияли разноцветные лампы, сверкающие вразнобой как на дискотеке, и иногда даже слепили глаза. В уши ударила довольно громкая специфическая музыка — словно плеск в ушах. В сочетании с этим светом она вызвала состояние легкой дезориентации — и Тома мысленно порадовалась, что Ник проводил ее до барной стойки за руку. Когда же глаза привыкли, и она, наконец, смогла хорошенько осмотреться по сторонам, то брови полезли на лоб: полуголые люди играли здесь где ни попадя, на каждом шагу. Прямо у бара какой-то дом ласкал свою девушку — совсем рядом с тем высоким красным стулом, на который Ник предложил ей сесть. Чуть поодаль две домины пороли ремнями одну несчастную, растянутую на кресте. Туда, где слева играла гей-пара, Тома не решалась бросить даже скользящий взгляд. — Не бойся. Твой дом подойдет через минуту, я пока посижу с тобой, — негромко сказал Ник, наклонившись к уху. Он непринужденно присел на соседний барный стул и прижался одним коленом к ее, но словно случайно — он явно не пытался флиртовать. И в то же время не отодвигал ногу. Тома впала в замешательство: у них что, так принято в клубе? Поймав взгляд бармена, Ник тем временем что-то заказал для них обоих, и почти сразу перед Томой материализовался объемистый бокал. — Пей, — приказал зеленоглазый мастер, уставившись прямо на нее, и Тома, сама не понимая почему, послушно поднесла бокал к губам. Виски… что-то крепкое. От первого же глотка у нее глаза на лоб полезли, и она закашлялась. — Пей еще. Тебе надо, — безжалостно повторил Ник, стоило ей поставить бокал на стойку. — Это слишком крепко. — Саба. Учись слушаться, — безапелляционно скомандовал он, отпивая из своего бокала. А другой рукой подвинул ее напиток к ней. — Я не ваша саба, — опрометчиво выпалила Тома. От его единственного взгляда мельком она поняла, что ошиблась, не подумав хорошенько перед тем, как ответить. Мгновенно испугавшись, она отвела глаза и в отчаянии схватилась за бокал. Трудно было описать этот взгляд, на который она напоролась. Недоумение в зеленых глазах дома сочеталось с каким-то космическим холодом и затаенной угрозой. В этом взгляде таилась не абстрактная злость, а вполне конкретные наказания, которые он уже, казалось, перебирал мысленно, решая, какого из них она заслуживает. — На первый раз прощена, — медленно проговорил он, не спуская с нее глаз, когда Тома снова поставила бокал, теперь уже на половину допитый, на полированную поверхность стойки. — И то, лишь потому, что выпила. Тома сглотнула и хотела извиниться за нарушение правил, но была слишком смущена и промедлила, а Ник тем временем уже поднял взгляд, улыбнулся кому-то и встал: — А вот и Миша. Приятной игры, нижняя. Он исчез почти мгновенно, а на его месте появился такой мужчина, что Тому, едва успевшую остыть и привыкнуть к температуре воздуха внутри клуба, снова бросило в пот. Вот это был тип, который ей нравился: крупный, яркий внешне, с выразительными чертами лица и умными серыми глазами. Также одет в темные брюки и светлую рубашку, расстегнутую на две пуговицы, но совершенно другого вида: эти вещи выглядели просто качественными и удобными, не кричащими о баснословной стоимости в глаза каждому случайному встречному. Не модник, не знаток косметических линий — просто уверенный в себе ухоженный взрослый мужчина, которому незачем пускать окружающим пыль в глаза. Рукава закатаны — она обратила внимание на красивые руки с длинными пальцами, когда он молча взял ее бокал и понюхал без всякого выражения, а затем уверенно отодвинул подальше, безапелляционно объявляя: — Тебе достаточно. Хочешь воды? — Нет… эээм… Михаил? — Мастер. Он сел, прижал колено к внутренней стороне ее бедра: — Как тебя называть? Тома подойдет? — Да, — она улыбнулась. Этому мужчине улыбаться было легко. Он тоже улыбался — совсем немного, только краешками глаз, но даже это очень успокаивало после бесстрастного выражения лица Ника. И горячее колено этого мужчины тоже ей почему-то нравилось больше. И запах… черт… она покраснела, когда их глаза снова встретились — и смущенно отвела взгляд. Он поймал пальцами ее подбородок, без малейшего нажима приподнял: — Посмотри на меня. Спокойно. Вот так. — Я нервничаю. — Я вижу. Тома неожиданно засмеялась, глядя в улыбающиеся — теперь еще более явно — глаза. Он был такой спокойный и такой немногословный, словно являлся полной противоположностью нервному, дерганому Роме, который напугал ее до чертиков. И от этого спокойствия Тома успокоилась сама — после взрыва смеха ее словно отпустило. — Хорошо. Ты красивая. Я тебе нравлюсь внешне? — Да.