- Нас отправляют навстречу противнику. Обычно это означает сближение, пока нас не обстреляют. Мне этого не хочется, дырки от пуль в этом году немодны. Первое отделение, вы идёте по левому флангу, второе за ним с отставанием. Третье движется с другой стороны, на правом фланге. Отделение управления и отделение тяжёлого оружия тоже по правому флангу, но между третьим и дорогой. На неё саму не высовываемся, враг наверняка уже пристрелял направление. Проходим как можно быстрее около километра, потом идём потихоньку и смотрим во все глаза. Японцы любят обходные манёвры. Поэтому первому отделению - повышенное внимание. Будет очень хорошо, если мы столкнёмся с передовым фланговым дозором, когда они будут от нас слева, а мы для них справа. - Почему именно так, госпожа? - Большинство людей правши, правая рука у нас "сильная", и рефлекторно мы делаем всё справа. Надеюсь, мы не встретимся с японцем-левшой, но даже если так, это не совершенно неважно. Они все конформисты, и левшей с детства переучивают принудительно. Поэтому, могу спорить, если мы выскочим на дозор, и они окажутся слева, у нас будет преимущество. Самое важное, учтите все. Если мы встретимся с небольшими группами, не используйте пулемёты. Только винтовки. У нас есть вооружённое ими ополчение. Так пусть япошки принимают нас за них, пока не станет слишком поздно. Займём плацдарм и уничтожим врага прежде, чем он поймёт кто мы. Всем понятно? Прокатился согласный говорок. - Ну всё, выступаем. Поступим с ними так, как они хотели сделать с нами. Невадский полигон, административный корпус - Просто у нас самолёты неподходящие, вот и всё, - в голосе говорившего смешались разочарование и гнев. Помимо страха. Испытания шли уже две недели, и сейчас, с точки зрения лётчика-истребителя, окончились полным провалом. Не нашлось ничего, способного подобраться к B-36 достаточно близко. Для усугубления положения неизвестный садист, организующий тренировки, называл каждую новую задачу по какому-нибудь американскому городу. Сегодняшняя значилась как "Спрингфилд". Как и в случае со всеми другими, вопрос стоял не в том, способны ли истребители защитить цель, а в том, когда они потерпят неудачу. И с какой ошибкой звено B-36 выйдет на рубеж сброса. Ответом было: "катастрофически рано" и "не более чем двести метров". В реальности Спрингфилд уже стал бы историей. Густую атмосферу безысходности и отчаяния можно было резать ножом. - Что вы имеете в виду, Фрэнсис? F-74 Габрецкого обладали самым высоким потолком среди американских истребителей. Они могли подниматься более чем на шестнадцать тысяч метров, очень близко к B-36, пролетавших почти над головами, но недостаточно. Картина усугублялась тем, что на это требовалось почти двадцать минут. Бомбардировщики видели их приближение и меняли курс так, чтобы исключить любую возможность встречи. - Двух тонн тяги недостаточно. Нужно намного больше мощности, - когда F-74 всё-таки добирались до своего потолка, их двигатели выдавали менее трёхсот килограммов, - и стреловидные крылья. - Возможно, ответ уже есть. Через день или два "Норт Америкэн" передаст прототип XF-86A для испытаний. У него двигатель J-47, как на B-36, и стреловидные крылья. Заявляют потолок шестнадцать триста и пятнадцать минут на его набор. Артём, есть возможность получить несколько МиГ-15? Русский инженер покачал головой. Он говорил медленно, и переводчик немного подождал, прежде чем начать передавать его слова. - Ведущий конструктор говорит, что это, к огромному сожалению, невозможно. С самолётом возникла серьёзная и пока нерешаемая проблема. На скорости около 1000 километров в час самолет лишается крыльев и падает. Входит в плоский штопор и всё, крушение. Мы потеряли уже три машины. Доставить сюда МиГ-15 можно, но без толку. У нас запланирована встреча с конструкторами "Норт Америкэн", возможно, у них получится помочь. После небольшой паузы и слов Микояна переводчик продолжил: - Ведущий конструктор ещё говорит, что скорее всего решение пока не найдётся. Причина не в стреловидных крыльях, они дают дополнительную скорость, но у них меньше подъёмная сила. За скорость мы расплачиваемся потолком. К таким крыльям требуются очень мощные двигатели. Чем выше мы хотим подняться, тем более мощные. В конце концов, именно поэтому B-36 может летать так высоко. Большие крылья и много тяги. - Морская авиация? - сказал из угла кабинета Джозеф МакКоннелл. Его F-80G были на пятьдесят километров в час быстрее F-74. Правда, на малых высотах. Чем выше, тем быстрее они теряли тягу, а скороподъёмность не превышала тысячи метров в минуту. - У палубных машин удельная нагрузка на крыло меньше, чем у наших, из расчёта посадки на авианосец. Может, у моряков найдётся чем нам помочь? Все тяжко вздохнули. - Попробовать стоит. Последняя модель "Баньши" за десять минут поднимается на шестнадцать сто. "Пантеры" чуть хуже. Но если с них снять лишнее... - А почему мы вообще ломаем над этим голову? Ни у кого не получится скопировать B-36, - задиристо сказал Джордж Дэвис. Его "Буревестники" неважно проявили себя и их вывели из строя для переоборудования. Идея-то была хороша, самолёт предполагалось использовать как летающую зенитку с 75-мм орудием. Но их потолок упирался в двенадцать с небольшим тысяч метров, и этого совершенно не хватало, несмотря на экономию каждого грамма веса. - Хотелось бы, чтоб это было правдой. Но увы. Японский военно-морской флот работает над дальним тяжелым бомбардировщиком "Фрэнк". Мы не знаем деталей проекта, но размер у него как у B-36. Мы обязаны предположить, что и высотность такая же. Японцы строят для флота машины по двум немецким образцам, He-274 и He-277. Немцы разочаровались в них ещё 44-м, когда отказались от наработок по тяжёлым бомбардировщикам в пользу истребителей и штурмовиков, но у японского оба в эксплуатации, 277-х довольно много. Кодовое наименование 274-х - "Дик", их потолок пятнадцать семьсот; 277-х - "Эрик", у них шестнадцать триста. Для нас они неопасны, так как являются бомбардировщиками средней дальности, с радиусом около тысячи и полутора тысяч километров. Но мы должны признать возможность использования немецких технологий для собственно японского сверхдальнего бомбардировщика. С ним угроза будет реальной. Когда? Мы не знаем. Но сколько времени немцы думали, что они в безопасности, пока мы не перескочили их ПВО сверху и не отправили их в учебники истории? - Народ, у меня идея! Полковник Пико замолчал и посмотрел на МакКоннелла. - Наши истребители не могут подняться на перехват B-36, но есть самолёт, который может. - Выкладывай уже, Джо. - До того, как поступить в лётную школу, я был бомбардиром. Единственный самолет, способный залезть так же высоко, как B-36, это другой B-36. Так почему бы нам не перехватывать высотные машины с их помощью? Воздушный подрыв атомной бомбы... Повисла тишина. Наконец Пико осмотрел кабинет. - Кто-нибудь сможет объяснить, почему это полная дичь? Ну хоть кто-то? Британия, Фаслейн, на подходе к базе подводных лодок Шёл проливной дождь, да с таким ветром, что потоки воды стегали "Зену" почти горизонтально, заставляли людей на рубке щуриться и стекая потоками с надстройки. Все давно промокли. На шее Фокса было намотано полотенце, но влага проникла и под клеёнчатый плащ, и под китель. У лица он держал перевёрнутый рупор, прикрывая глаза широкой стороной и глядя через узкий - иначе дождь просто ослеплял. - Подходим к расчищенному фарватеру. Водяной, а вот это всё, что на нас льётся, насколько оно фонит? - месяца полтора назад этот вопрос капитана вообще не волновал. Свампэн, который пытался укрыться от ливня за перископом, помотал головой. - В прошлом году, пожалуй, фон в атмосфере был несколько превышен, но зимой всё вымылось. Так что дождь чистый, - он говорил уверенно, скорее всего, опираясь на точные теоретические знания. На самом деле он и сам вначале обеспокоился, и несколько раз замерил показания счётчиком Гейгера. К его облегчению, дождь был мокрым, но не радиоактивным. - По правому борту приближается буй. Подготовиться к крутому повороту направо. Не будем его сносить. Буй отмечал место упокоения "Безграничной", затонувшей полгода назад. Она почему-то выскочила с прохода и подорвалась на мине - через девять месяцев после окончания войны. Примерно половина экипажа спаслась, тела остальных достали водолазы. Эти воды до сих пор оставались опасными. Три года американцы и немцы буквально соревновались, кто в каком порту наиболее осложнит жизнь. Мины магнитные, акустические, магнитно-акустические, гидродинамические, да ещё со счётчиками кораблей. Время от времени попадались антенные[56], и даже старые добрые контактные. Только в Фаслейне их были тысячи, в Британии сотни тысяч, и миллионы по всей Европе. Самые новые даже не поддавались обезвреживанию. Избавиться от них выходило только одним способом - найти, нырнуть, прикрепить подрывной заряд и удалиться на безопасное расстояние. На всё про всё требовался примерно час. Казалось бы, не очень долго, но некий шутник высчитал, что если водолазы будут работать круглые сутки и целый год, то на обезвреживание всех мин в Европе потребуется шесть тысяч лет. К тому же большинство из них несли достаточно хитрые ловушки, чтобы ныряльщикам положили солидные надбавки за вредность. Зато отказали в страховке. - Мины? - Да, чёрт их побери. Я даже не уверен в безопасности фарватера. Они дрейфуют, и у некоторых счётчик на тридцать, а то и сорок проходов. Рулевой! Внимание, здесь всегда течение слабеет, даже во время прилива. - Могло быть и хуже, Роберт. У американцев теперь достаточно атомных бомб, и они думают, как их ещё можно использовать. Например, ядерные фугасы. Заложить один в фарватере порта, и первое же судно вызовет подрыв. Приливная волна и загрязнение будут чудовищными. - Проклятье. Будто они мало натворили... Ну, слава богу, сейчас спрячемся от дождя. "Зена" проскользнула под навес бункера. Швартовочная группа выбралась на палубу. Фокс скомандовал полный назад, аккуратно загоняя подводную лодку на её место. Через воду метнулись канаты. - Стоп машина, рули в ноль. Береговая команда уже подтягивала "Зену" к стенке в том. Оставалась только последняя процедура, примета времени - проверка корпуса счётчиком Гейгера. Британия, Фаслейн, база подводных лодок - Заждалась, Джулия? После передачи "Зены" береговым службам у Фокса оставалось некоторое время для семьи. Джулия осторожно повела носом и решила, что первый час будет отведён на ванну. Как и все подводники после затянувшегося похода, Роберт... попахивал. Загрязнённый воздух, лежалая еда, солярка и нехватка воды создавали тот ещё коктейль. - Не особенно. Я видела её приход, и достаточно долго замужем за моряком, - Джулия подсознательно выделила "её" интонацией. Как будто подозревала мужа в походах налево, но не была однозначно уверена, что именно это - его любовница, - как оно там? Фокс вздохнул. - Жуть. Я даже не знаю, как описать то, во что превратился юг Северного моря и балтийские проливы. Грязь такая, что туда никто по доброй воле не сунется. В Северном море всё затянется на много лет. На Балтике ещё хуже, мы туда даже не стали заходить. Для нас одно хорошо - вся дрянь, что вытекает из Балтики, остаётся далеко на востоке. Здесь вода более чистая. Ну это всё потом. Как ты тут обосновалась, дом в порядке? Джулия скривилась. Называть это "домом" она бы постеснялась. Фаслейн сильно бомбили, и в отличие от американских штурмовиков их же бомбардировщики особой точностью не отличались. Однако здесь было лучше чем в Портсмуте. Судя по разговорам, там получились настоящие Помпеи. Немногие оставшиеся горожане обитали в землянках и им ещё повезло, что они могли именовать их домом. Тут здания уцелели, и уже начались восстановительные работы. Для временного жилья сколотили быстросборные щитовые лачуги, рассчитанные всего на пять лет. Лишь бы дать людям крышу над головой, пока не построят что-нибудь получше. - Это не дом, Роберт. Даже не знаю, как сказать. Здесь просто можно жить. Знаешь, местные нас ненавидят. Жёны начсостава стараются не выходить за пределы базы, это опасно. И я могу понять, почему, - он провела руками перед собой, - платье не новое, но я купила его в Америке, и оно намного лучше, чем любое из доступных местным. Мы уехали и жили "в роскоши", пока оставшиеся страдали. Нам вслед никто не плюет, но чувствуется, что очень хотят. Лицо Фокса напряглось, хотя он ничего не сказал. Он оберегающе обнял Джулию. - Тебе надо знать ещё кое-что, - так как она теперь была "госпожой капитаном", то собирала все полезные сведения о семьях экипажа. - В округе много женщин, торгующих собой. Я знаю, что возле военно-морских баз это обычное дело, но тут всё по другому. Ты никогда бы не подумал на них - перед войной все они были уважаемыми замужними дамами. И некоторые из них путаются с довольно неприятными личностями. Уже были случаи, когда моряков после встречи с одной из них подрезáли. - Джулия, а ты хотела бы уехать отсюда? Я имею в виду не поездку, а уехать насовсем?' - А мы можем? - Почему бы и нет. Помнишь Джимми Форестера? Он закончил войну в Австралии, командуя старой речной канонеркой "Клайд". Австралийцам понравилось, и они решили создать подразделение подводных лодок. Джимми воспользовался правом "имперского дара", и его поставили командующим флотилией. Им не хватает капитанов. Большая часть этой братии была из Канады и убыла обратно. Джимми написал, если мы уедем по "имперскому дару", то он проследит, чтобы я наверняка получил лодку. Для начала, скорее всего, одну из модернизированных T-класса. - А это право относится и к нам? - Думаю, это не предполагалось, но формулировка соглашения такова, что любой офицер Королевского флота может выбрать любую страну, принявшую дар. В Австралии тоже несладко. Под конец войны они свалились в рецессию, но даже там светит лучшее будущее, чем здесь. Главное, что там оно вообще есть. Как и еда. Джулия кивнула. Втайне она боялась жить в серой безнадежности Фаслейна. По крайней мере, в Австралии у них появятся перспективы. И Роберт сможет дальше играться со своими лодками.