– Перестань дурачок! – пожурила его. Подняв ладонь приблизилась к нему. Он невольно сделал шаг назад. – Ш-ш, малыш, не бойся меня! – на своем родном обратилась к нему медленно приближаясь. Конь будто понимал меня. Он не пытался от меня уйти, наоборот приблизился будто хотел, чтоб я погладила его. – Госпожа, вот уздечка! – сказал конюх не заходя в стойло. – Хорошо, стой там, я сейчас подойду! – крикнула ему. – А ты, мой жеребец, жди тут! – ласково погладив его сказала. Взяв у конюха уздечку направилась опять внутрь. Он уже не боялся меня, наоборот скорее всего с любопытством смотрел на то что было у меня на руке. Встав слева от него, я закинула на его шею повод. Потом обняв его за шею предложила железный трензель. Сначала он отказывался взять в рот, но моя настойчивость была сильнее, и конь все-таки уступил. Как только уздечка была готова я закинула на его спину принесенную ткань. Я решила, что для него седло еще рановато. Поэтому на моей родине я сначала обучала лошадей через плотную материю. День клонился к полудню, и я вывела коня во двор. Конь брыкался, уздечка ему не нравилась. Так же, как и мне, следовать всем этим правилам Османской империи. Сначала я выгуливала коня по саду, дала ему привыкнуть к уздечке и ткани на спине. А после я вскочила на его спину, несмотря на неудобную одежду. Конь с диким ржанием галопом понесся по саду. Но, как бы конь ни взбрыкивал, как бы ни менял направление – все было тщетно: я, точно приклеенная, оставалась у него на спине. А когда, исчерпав запас хитрости, жеребец замедлил бег, я взялась за кнут и стала учить слушаться приказов. Мне и в голову не приходило, что поднятый нами шум привлечет внимание многочисленных зрителей, которые обитали в этом доме. Вечером этого дня в мои покои зашел Бали-бей. Он был мрачнее чем грозовые тучи перед бурей. Уселся возле окна и смотрел вдаль. – Скажи, что любишь меня, Айлин, – неожиданно произнес он, взглянув на меня. – Я знаю, что это неправильно. Но жажду услышать эти слова изтвоих уст… – в его глазах я прочла мольбу. – Бали-бей! Вы перегрелись на солнце? – невозмутимо спросила я. Хотя в душе я кричала и билась, говорила, что люблю. Но внешне не подала виду. Сердце ее бешено колотилось. Он рывком встал с дивана и оказался напротив меня. Я опустила глаза, чтобы не выдать волнение, но он рукой прикоснулся к лицу и поднял мою голову. – Бали-бей, – начала я, – вы сами изначально поставили барьер, говоря, что я принадлежу султану. А теперь вы хотите услышать от меня что я люблю вас? Вы издеваетесь над моей душой? Оскверняете мою любовь? Да, раз вам интересно знать, я люблю вас. И больше никого я не полюблю так как вас. –сказала я в слезах. Но зачем он меня спрашивает? Почему он так жестоко со мной поступает? В голове вертелись эти вопросы, но так и не решилась спросить. Бали-бей привлек меня к груди и хрипло вымолвил: – Я люблю тебя, свет моих очей. Я обещал тебе султану и этого не изменить. То, что я влюбился в тебя зная, что ты принадлежишь другому – это большой грех. Твой аромат меня дурманит, и я не могу ничего с собой поделать. —его рука нежно гладила чёрные волосы. – Ты говорил мне что нам нельзя влюбляться! – тихо промолвила я. – Да ты права! Это грех. – голос его прервался. И он резко отвернулся от меня. Потом добавил: – У этой любви нет будущего! Готовься, скоро войдешь в гарем султана. – и ушел. На следующий день после этого разговора он зашел ко мне. Но держался холодно и учтиво. – Через несколько дней мы поедем во дворец. Я представлю тебя султану. – начал медленно он. – но кроме тебя у него есть много красавиц в гареме. И каждая из них жаждет быть фавориткой. Они наложницы султана, то есть одалиски. Есть еще у него две фаворитки. Айшель и Акджан. Ты должна помнить, что в гареме всегда есть опасность, тайные интриги и битва за сердце султана. Будь осторожна! А об остальном ты узнаешь уже в гареме. После этой встречи он не заходил ко мне, не искал встречи. Мне пришлось вернуться к учебе, вспомнить все что узнала и освоила. Эмине каждый день щебетала о чем-то, но для меня яркие краски жизни стерлись, превратившись в серые будни. Празднование дня рождения султана начинается вечером. Поэтому отъезд во дворец Топкапы планировался после обеда. Сразу после того как позавтракала меня отвели в хамам. Служанки что прислали из дворца массировали меня и умащали благовониями. После того как они закончили массаж, госпожа Гюль велела принести хну. – А что такое хна? – с любопытством спросила я. – Хна- краска из высушенных листьев лавсонии неколючей. А для чего она ты увидишь. На моих стройных руках и ногах нарисовали сложные орнаменты и знаки. А служанки расчесывали мои волосы до тех пор, пока они не заискрились, а затем для красоты вплели в них жемчуга и рубины. После хамама Акбар принес в мои покои великолепное красное шелковое платье, расшитое жемчугом. А Эмине помогла мне ее надеть. При виде себя в отражении зеркала я ахнула. – Неужели это я? – не веря своим глазам прошептала. – Да моя госпожа, это вы! Настоящая красавица! – восхищенно воскликнула она. – Тьфу-тьфу, чтоб тебя не сглазили! – сплюнула госпожа Гюль. В это время на улице послышались цокот копыт. Эмине выглянула из окна чтоб посмотреть и сказала: – Карета подана, моя госпожа! – Ну, пусть Аллах тебя благословит, дитя! – прошептала она в ухо, когда обнимала последний раз. Теперь, сидя в карете, украшенной золотом и прочими камнями, я сидела и вспоминала недавний разговор с Бали-беем про гаремную жизнь. Мое сердце начало учащенно биться. Я боялась за свою жизнь и испуганно ломала руки. Толпа ревела за занавеской. Я успела привыкнуть к замкнутому пространству закрытого двора и обществу нескольких людей. Теперь я смотрела сквозь шелковые занавески на сотни, тысячи людей, отмечающих день рождения султана. Я откинулась на бархатную подушку и, прикусив губу, закрыла глаза. – Я завоюю сердце короля. Моя жизнь в безопасности, ведь король защитит. – твердила себе на родном языке, – Я Виктория Теодорова. А Теодоровы не сдаются, буду биться до последнего вздоха! – неожиданно нервно рассмеялась. – Госпожа, с вами все в порядке? – настороженно спросила Эмине. – Да в полном! – с ухмылкой ответила я. – У вас похоже истерика, – прошептала она, усевшись рядышком и взяв мои руки. – Госпожа, мы пережили принца, дикарей, переживем и гаремную жизнь. Я слышала от госпожи Гюль про гарем. Не бойтесь, мы там точно заживем! – с злой усмешкой проговорила Эмине. – Эмине! – ужаснулась я и мы дружно посмеялись над моим страхом. – Спасибо тебе! – поблагодарила я, как только мы перестали смеяться. – Леди Виктория, не за что! – ответила мне на родном языке. Глава 13. В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь. Другой- листвы зелёной вязь, веснуи небо голубое. В одно окно смотрели двое. От имени султана Мехмеда. Утро выдался теплым и многообещающим. Раскинувшись на своей огромной постели лежал и слышал пение птичек. Первые теплые весенние лучи солнца проникал через открытые балконные двери. – Сегодня Бали должен представить мне свое сокровище, которую привез с дальних краев мира, – прошептал себе улыбаясь. Хоть у меня были две фаворитки, тысячу красивых девушек со всего мира в гареме, предложение Бали меня заинтриговала. Растянувшись напоследок я легко спрыгнул с постели. Двери спальни открылись и вошел евнух с служанками чтоб расправить постель. Я бодро прошагал в хамам. После хорошего пара и теплого бассейна позавтракал свежим йогуртом, горячей лепешкой и с чашечкой молока. Стоявшая в стороне служанка бесшумно подошла, поклонившись начала одевать на меня одеяния из темно-коричневой парчи с золотыми узорами, шелковые шаровары. Сверху богато расшитый халат золотистого цвета. С боку повесили меч с золотой рукоятью с головой льва. Тут зашла одна из фавориток Айшель. В руках держала мой парчовый тюрбан, который украшал крупный сапфир и павлинье перо. Айшель была младше меня на два года, но самая главная фаворитка с каштановыми волосами и глазами цвета весенней листвы. Не смотря на молодой возраст у нас был общий ребенок Ахмед-мой наследник, моя жизнь – Доброе утро, мой господин! – прощебетала она уже надевая мой тюрбан. – Доброе утро! – улыбнулся я ей. – Сегодня важный день! Не переутомитесь, – ласково произнесла она и добавила: – и я буду ждать вас сегодня! – она улыбнулась улыбкой, обещающей страстной ночи. – Не обещаю, что не переутомлюсь, но последнее я смогу пообещать. – поцеловав в ее сладкие губы покинул свои покои. Первым делом я пошел приветствовать валиде-султан. – Валидем! – сказал я после того как вошел в покои валиде-султан, заглядывая ей в глаза с любовью и почтением. Она протянула руку, и я поцеловал в знак уважения. – Сын мой! – ответила она, охватывая его лицо руками и целуя в лоб. Я на миг закрыл глаза, ощущая прикосновение материнских губ и мысленно возвращаясь в далекое детство. – Поздравляю тебя, сын мой. Сегодня великий день, пусть твое правление будет процветающим! – благословила она. – Аминь! – прошептал я. После того как я вышел из покоев матушки и направился во второй двор Топкапы, мои верные янычары, которые охраняли деревянные вороты приветствия они распахнули его мне. Второй двор Топкапы хоть и был меньше чем первый, но стоит отдать должное он гораздо внушительнее благодаря изысканной планировке. Крытая арка, которая была обрамлена каменными портиками с колоннами. Слева от него был Диван, где проходили многочасовые заседания визирей. Где также принимались законы и вершились судьбы Османской империи. Если пройти в дальний конец двора, то можно через резные двери из красного дерева выйти во Двор султанского гарема и в его личные покои. Во Втором дворе сегодня царит праздничное настроение. Здесь паши, военачальники и иностранные послы, которые пришли поздравить султана. Проходя мимо них в сопровождении янычар, я кивал тем немногим, кого знал лично. Они несколько часов прождали меня чтоб лично поздравить и преподнести свои дары. Я заметил за их спинами рабов, которые держали сундуки и подносы с дарами, среди них приметил изысканные ткани, редкие фрукты и специи с дальних стран. В золотых клетках находились различные животные, один из которых оказался белоснежный лев. Я поднялся на возвышение которую специально построили рабы для праздника под большим красным атласным балдахином. Подо мной находился диван, целиком покрытый золотой материй, расшитый с серебристыми узорами. Вокруг него лежали серебристые подушки. Справа от меня стоял великий визирь Айтюрк-паша, мой помощник, мой советчик. Слева от меня стоял Бали-паша, глава Тайной канцелярий и друг детства.