— Ладно, тут мы закончили, — Семён очнулся от культурного шока и принялся командовать. — Я постараюсь выяснить, как уничтожить эту чёрную пакость, а вы пока составьте карту действующих баз загонщиков. — А толку? — проскрипел Ласар, которому совсем не улыбалось сотрудничать с Джаретом. — Они же раскиданы по всему миру. Как мы туда попадём без Мартина? — Не заморачивайся, Лас, — на губах создателя сети вышеозначенных баз появилась ехидная улыбочка, — у нашего Магистра имеется в запасе ещё один Мастер. — Ты-то откуда знаешь? — окрысился на болтуна Семён. — А как, ты думаешь, мы с Кирой удрали из ставки Ордена? — Джарет и не подумал заткнуться. — Я только вывел пленницу за периметр действия запрета на трансгрессию, а всё остальное сделала она сама. — Так Мастером является твоя новая женщина? — от этой новости Ласар едва ни поперхнулся, поскольку Кира произвела на него впечатление эдакой хрупкой воздушной барышни. Впрочем, он был не первым, кто купился на её искусно созданную личину. — А магические фокусы она тоже умеет делать? — Даже не мечтай, — отбрил его Семён. — Кира не будет участвовать в наших агитационных спектаклях, она только доставит нас в нужное место, а дальше мы уж как-нибудь сами. — Думаю, с помолодевшим Магистром магические фокусы нам и не понадобятся, — в голосе Джарета промелькнули нотки самодовольства, — да и Ласара можно будет отправить в отставку, загонщики и без ваших спектаклей меня послушают. — Сомневаюсь, что Ксантипа закрыл проект по ликвидации бессмертных только потому, что его главный исполнитель вышел в тираж, — засомневался Семён. — Найдёт тебе замену за милую душу. — Это вряд ли, — Джарет криво усмехнулся, — в его Ордене практически не осталось бессмертных, он их всех извёл от страха перед тобой. — Но это вовсе не я уничтожил Медину, — возразил Семён, — это он сам так решил. — Ага, а кто его довёл до суицидального психоза? — Джарет весело рассмеялся. — Брось, Сэм, я же слышал ваш разговор с Ксантипой. Думаю, эту операцию ты можешь уверенно записать в свой актив. Местный Орден отдал концы из-за тебя. — Значит, я всё-таки оказался прав, — зло пробурчал Ласар. — Охота на бессмертных началась из-за Варда. — Ну давай, вали всё на меня, — огрызнулся Семён. — Просто Ксантипа зассал и начал карать всех непричастных. Но ведь теперь он уже знает, что это вовсе не бессмертные порешили его кореша. Может, он вообще прекратил свою живодёрскую операцию в этой реальности? — Наверняка, — Джарет утвердительно кивнул. — Он ведь прагматик до мозга костей и тратить ресурсы Ордена на бессмысленные операции не станет. Но это вовсе не значит, что он официально распустил отряды загонщиков. Скорей всего, их тупо бросили на произвол судьбы, только они пока об этом не догадываются, а потому примут меня за орденского эмиссара. — Что ж, проверим твою версию на вшивость, — на этом Семён распрощался со своей командой и отправился домой. На следующий день Кира доставила его в мир Дачи для консультации с Антоном по поводу искоренения чёрной кляксы, уничтожающей реальность. Семён опасался, что она захочет поучаствовать в обсуждении столь животрепещущей темы, и полночи придумывал благовидный предлог, чтобы уединиться с Антоном. Нет, он вовсе не пытался защитить хрупкую женскую психику от апокалиптических откровений, просто в эту историю со всей очевидностью был замешан Мартин, и Семён вполне резонно предполагал, что для устранения угрозы придётся-таки привлечь её автора к ответу. А ведь он поклялся Кире, что не станет искать её сына. Но оказалось, что Семён напрасно лишил себя заслуженного отдыха. Едва они с Кирой появились на лужайке перед домом Антона, как Алиса выцепила свою подружку, и дамы в сопровождении Волка отправились на озеро купаться и сплетничать. Семён облегчённо выдохнул и тут же насел на Антона с вопросами. Он отчего-то даже не сомневался, что волшебник, подаривший им с Кирой новую жизнь, справится с задачкой по ликвидации чёрной кляксы, как говорится, одной левой. Увы, когда Творец выслушал его рассказ, исходный оптимизм борца с потусторонними явлениями резко поубавился. — Не похоже на дематериализацию, — сделал осторожное заключение Антон. — Понимаешь, мы ведь вовсе не уничтожаем материю, как таковую, мы просто разбиваем объекты на мельчайшие частицы, которые наши органы чувств воспринимают как пустоту. Но на самом деле эти частицы вовсе не превращаются в ничто, они продолжают оставаться частью проявленной реальности. — А эта чёрная пакость, что же, не часть реальности? — Семён недоверчиво нахмурился. — Проявленной реальности, — с ударением на первом слове уточнил Антон. — Боюсь, то, что сотворил этот мальчик, не обладает упорядоченной структурой. — Ну и что? — Семён с недоумением пожал плечами. — Это теперь никак не исправить? — Чёрная клякса — это хаос, — видя, что собеседник не въезжает в его иносказания, Антон решился назвать вещи своими именами. — Да-да, та самая первородная субстанция, из которой сделаны все проявленные объекты. — Да не, — Семён недоверчиво усмехнулся, — если бы это был хаос, то он бы чего-нибудь создавал, а эта хрень только разрушает. — А с чего ты взял, что он не создаёт? — ехидно поинтересовался самоуверенный Творец. — Хаос — это бесструктурная субстанция, функционирующая спонтанно. Всё, что она порождает, в ней же и растворяется. Ты просто не мог этого наблюдать, потому что эта субстанция заключена в энергетическую оболочку. — Неочевидное умозаключение, — в голосе Семёна было столько скепсиса, что его комментарий в пору было бы счесть оскорблением. — Очень даже очевидное, — как ни странно, Антон ни капельки не обиделся. — Дело в том, что алгоритмы, с помощью которых наш ум сотворяет для нас сей иллюзорный мир, не позволяют нам лицезреть субстанцию источника. Ум строит свою иллюзию на базе вибраций этой субстанции, то есть из более крупных элементов. Если ты смог увидеть этот чёрный объект, значит, он является частью проявленной реальности. Иначе говоря, это искусственная конструкция. — То есть эта чёрная хрень — просто оболочка? — сделал логичный вывод Семён. — Но почему же она тогда пропускает внутрь только живые объекты? — В этом и состоит главная загадка, — Антон мечтательно улыбнулся, видимо, сей феномен представлялся ему вовсе не угрозой миру, а всего лишь увлекательным ребусом. — Я даже приблизительно не могу представить, что из себя представляет эта оболочка, но это именно она позволяет создателю сего чуда управлять своим детищем. — Чуда?! — возмутился Семён. — Это чудо расчудесное, между прочим, уже убило двух моих парней. — К сожалению, в действительности всё даже хуже, чем тебе представляется, — Антон сочувственно улыбнулся. — Смерть уничтожает лишь наше тело, не затрагивая сознание, а растворение в изначальном хаосе — это полное и окончательное уничтожение. — Развоплощение, — ошарашенно пробормотал Семён. — Нет, я не верю, что Мартин нарочно натравил этого монстра на наш мир. Да как вообще можно управлять спонтанной стихией? — вспылил он. — А никак, — в голосе Творца явственно слышалось восхищение талантом создателя чёрной кляксы. — Скорей всего, этот мальчик управляет оболочкой, заставляя её расширяться и тем самым захватывать объекты проявленной реальности. — Ты хочешь сказать, что Мартин понимал, что делает? — Семён не на шутку разозлился, поскольку сие недвусмысленное обвинение касалось его приёмного сына. — А вот этого я не знаю, — невозмутимо парировал Антон. — Я же с ним не знаком, но дорого бы дал за возможность познакомиться. Он гений, понимаешь? Странно, что мальчик не попал в поле зрения учителей Убежища. — У Мартина был учитель, — пробурчал Семён. — Его звали Атан-кеем. Может быть, ты его знаешь? — Разумеется, знаю, — Антон от возбуждения вскочил на ноги, — Атан-кей был и моим учителем. Нам нужно срочно с ним поговорить и всё выяснить. Ты ведь ещё не бывал в Убежище? — он протянул руку своему гостю. — Пойдём, устрою тебе экскурсию по Школе, где училась Кира. Глава 10 Так уж устроена наша жизнь, что нам постоянно приходится принимать решения и выбирать свой путь, и каждый наш выбор имеет свою цену. Зачастую мы вовсе не думаем о цене, поскольку наивно полагаем, что заработанные в результате выбора бонусы или, наоборот, шишки сами по себе являются той самой платой, но это не так. На самом деле прежде, чем добраться до тех самых результатов, нам сначала нужно заплатить за входной билет, то есть за саму возможность выбирать. Что касается последствий нашего выбора, то они оплачиваются, так сказать, по отдельному тарифу. Кто-то называет сей тариф кармой, а другие более приземлённо — ответственностью, но при этом и те, и другие забывают, что это лишь часть сделки. Закон свободы воли защищает нас от произвола так называемых высших сил, но лишь до тех пор, пока мы остаёмся свободными людьми. Как вы понимаете, это дело сугубо добровольное. Тот же закон позволяет нам отказаться от сего статуса и превратиться из субъекта в объект, с которым те самые высшие силы могут делать всё, что им заблагорассудится. Перекладывая ответственность за свою жизнь на кого-то более сильного и мудрого, например, бога, президента, известного политика или духовного гуру, мы выходим из-под действия закона свободы воли. Он перестаёт нас защищать, зато и ответки за его нарушение в отношении других жителей нашего мира мы тоже не получим. Свобода воли, однако. Оставаться свободным человеком — это вовсе не синекура, это тяжкое бремя, которое по силам далеко не всем из нас, но именно это и есть плата за входной билет, за право выбирать и нести ответственность за последствия своего выбора. Слабаки, отказавшиеся от своих прав становятся балластом в нашей благословенной Игре в Реальность. Да, они тоже вроде бы принимают решения, но их выбор — это фикция, которая не учитывается алгоритмами нашего мира. Пуле не дано решать, кого она поразит, это делает воля того, кто держит в своих руках оружие. К сожалению, свободные люди вовсе не защищены от ошибок и, заплатив за входной билет, частенько сливают в унитаз предоставленную им возможность изменить свою жизнь к лучшему. Чем мы обычно руководствуемся, когда судьба в очередной раз ставит нас перед выбором? И что делать, если все варианты представляются неприемлемыми? Выбрать наименьшее из зол или вообще отказаться от выбора? Если вам кажется, что в сложных ситуациях мы принимаем решение интуитивно, то позвольте вас разочаровать. Интуиция — это мощный оружие, которое несомненно могло бы помочь нам сформулировать свой собственный сценарий, а не выбирать наименьшее зло. Увы, мы отчего-то опасаемся пользоваться этим оружием. Кому-то оно представляется слишком навороченным, а кому-то, наоборот — тупой детской забавой. Как правило, нами управляют сиюминутные эмоции, а потому, вместо того, чтобы искать оптимальный вариант, мы просто пытаемся минимизировать свои потери. Да-да, именно свои, хотя нам может казаться, что мы действуем исключительно из бескорыстных побуждений, самоотверженно защищаем своих близких, жертвуем благополучием, а порой и жизнью ради блага других людей. Однако стоит нам только отбросить внешнюю шелуху, навязанную этическими паттернами социума, и заглянуть вглубь своего сердца, как сразу обнаружится то зёрнышко, из которого произрастает наша самоотверженность. И зовётся оно — эго. Именно эго и является той вредоносной программой, которая гасит нашу интуицию, направляя нас по пути, прописанному в его программных кодах. Разумеется, эти коды у всех разные, для кого-то нет ничего важнее безопасности своей любимой тушки, для других комфортное состояние связано с получением эмоциональной подпитки, а для иных, наоборот, с душевным покоем. И тут уж неважно, как конкретно каждый из нас обретает ощущение «правильности», ведь это просто установка, заложенная в программном коде нашего эго. Кто-то гордится своей жертвенность, другие тащатся от ощущения могущества, а кому-то в кайф процесс самобичевания, и он получает удовлетворение, проклиная себя за малодушие. Вариантов множество, и все они являются инструментами, которыми пользуется наше эго, чтобы лишить нас возможности оценить ситуацию рационально. Алику в этом отношении повезло меньше многих, его эго запустило бедолагу по пути служения, и потому комфортным для него было состояние, когда объект его заботы был в безопасности. А вот с этим у Мартина всё как раз и не сложилось. Откровения Сахира, а затем и Киры наглядно продемонстрировала защитнику юных магов, что личина заботливого папочки, которую носил Магистр, была просто инструментом манипуляции, с помощью которого тот собирался приручить Мартина и использовать его для каких-то неясных пока целей. Отчего-то Алик даже не сомневался, что ничего хорошего от реализации плана Магистра его другу ждать не стоит. Не удивительно, что угроза жизни подзащитного объекта запустила в сознании опекуна режим экстренной помощи. Какая уж тут интуиция, когда опасности подвергаются сами основы твоего существования, когда даже мысль о том, чтобы выдохнуть и спокойно проанализировать возможные последствия всех вариантов спасательной операции, кажется крамольной. Увы, цена скоропалительных решений на этот раз оказалась несоизмеримой с потенциальной угрозой. А началось всё довольно невинно. Вернувшись домой после очередной тренировки, Алик застал своего друга за книжками. В последнее время увлечение Мартина теорией магии сделалось делом совершенно обычным, а потому поначалу Алик даже не обратил внимания на унылое выражение лица своего приятеля. Только приняв душ и перекусив, он наконец сподобился разглядеть тревожные знаки в облике юного мага. — Март, что-то случилось? — заволновался Алик. — Ты, случаем, не заболел? Снова слабость? — Со мной всё в порядке, — Мартин обречённо покачал головой, — просто всё это бессмысленно. Невозможно по книгам научиться магии, тут нужен знающий наставник. Ал, скажи, только честно, у меня ведь раньше был учитель? — Прости, я о тебе не так уж много знаю, — принялся коряво оправдываться Алик, тем самым лишь подтвердив подозрения своего друга, — мы же с тобой встретились совсем недавно. — Точно был, — обломавшись услышать что-то внятное от потенциального информатора, Мартин зло скрипнул зубами, — иначе я бы просто не смог освоить все эти фокусы, которые время от времени прорываются сами по себе. — Фокусы? — Алик едва ни подавился от подобного определения. — Да ты самый крутой маг, которого мне довелось встретить. Мне кажется, что ты даже круче Магистра. — Но тогда почему отчим ничего не рассказывает о моём учителе? — умоляющий взгляд, который Мартин устремил на своего друга, моментально лишил последнего способности к сопротивлению. — Он просто тебя защищает, — Алик ненавидел себя за эту ложь, но делиться с Мартином подозрениями в отношении мотивов Магистра счёл преждевременным. При всём его магическом могуществе Мартин оставался наивным и прямодушным подростком, и Алик сомневался в его способности держать язык за зубами. — Наверное, он считает, что тебе не стоит восстанавливать свои магические навыки, — неуверенно промямлил конспиратор. — В конце концов, именно колдовство лишило тебя памяти и чуть ни убило. — Тогда ему достаточно было бы тупо закрыть мне доступ в библиотеку, — обиженный маг в отчаянии махнул рукой, нечаянно смахнув на пол старинный фолиант, который он как раз изучал перед приходом друга, — а он, наоборот, специально поощряет мой интерес к магии. Нет, отчим точно хочет, чтобы я вернул свои прежние способности. Раньше собственная неаккуратность в обращении с драгоценным источником знаний вызвала бы раскаяние, а то и ужас в душе Мартина, но на этот раз он даже не посмотрел в сторону растрепавшейся от падения рукописи. Похоже, его отчаяние вовсе не было наигранным, что-то его по-настоящему тревожило, вот только неискушённому в магических делах Алику была совершенно непонятна причина сей тревоги. — Марти, ну ты чего так загоняешься? — посетовал он. — Понимаю, что без учителя освоить все эти премудрости, наверное, сложнее, но чего ж так переживать? Никто же тебя не подгоняет. Занимайся в своё удовольствие. — Но почему нельзя мне помочь? — Мартин и не подумал успокоиться. — Чего он боится? Что я вспомню какой-то опасный ритуал? Что тут скажешь, интуиция у юного мага работала на отлично. Тот самый ритуал действительно имел место и едва ни прикончил исполнителя, но Мартину об этом знать не полагалось, потому что, по версии Магистра, этим колдовством юный маг убил свою мать и приёмного отца. После встречи с так называемой «покойницей» Алик, разумеется, больше не верил в эту версию, однако он поклялся Магистру, что никогда не откроет своему другу эту страшную тайну, и ему очень не хотелось становиться клятвопреступником, пусть даже обманутым. До сих пор Алику успешно удавалось избегать запретной темы, но сейчас Мартин подошёл очень близко к опасной черте, и нужно было срочно его отвлечь. — Мне кажется, что дело тут вовсе не в знаниях о магии, — пробормотал Алик, аккуратно подбирая слова, чтобы не сболтнуть лишнего. — Скорей всего, Магистр не хочет, чтобы ты вспомнил какое-то конкретное событие твоей жизни. — Я сделал что-то ужасное? — Мартин сразу ухватился за эту версию, заставив друга пожалеть о своей болтливости. — Но как общение с учителем поможет мне об этом вспомнить? — Наверное, память можно восстановить с помощью колдовства, — выдвинул предположение Алик. — Магистр ведь возвращает воспоминания о прежних воплощениях своим бессмертным. А вот это уже был фатальный прокол, и по тому, как встрепенулся Мартин, болтливый подросток сразу понял, что сморозил лишнего. Увы, сказанного не воротишь, глаза юного мага, обманутого своим приёмным папочкой, уже загорелись яростным огнём праведного гнева. Эта картинка сразу напомнила непутёвому утешителю мамочку Мартина. Та тоже прикидывалась ласковой зайкой, пока ни поняла, что её сын стал пленником Ордена. Вот тогда-то она и показала свою истинную сущность. — Ты хочешь сказать, что отчим с самого начала мог вернуть мои воспоминания, — процедил сквозь зубы Мартин. — Это для твоего же блага, — бросился на защиту Магистра Алик, — некоторые воспоминания могут ранить хуже неведения. — В магии нет ничего хуже неведения, — Мартин внезапно сник, словно из него выпустили воздух. — Мышь никогда не полезет в мышеловку, если знает, как та устроена и для чего предназначена. И тут уж неважно, насколько аппетитной выглядит кусочек сыра. А вот если она ни черта не знает про мышеловки, то точно цапнет приманку и попадётся. Я и есть та самая глупая мышь.