— Для обыденной жизни это, возможно, так и есть, — вынужден был согласиться расстроенный юноша, — но только не для магических практик. А ты не позволяешь мне встретиться с моим учителем. И даже не пытайся уверять, что у меня его не было, — остановил он готовые сорваться с языка отчима фальшивые заверения, — я точно знаю, что без учителя я бы угробил себя ещё в детстве. — Не преувеличивай, — Ксантипа беспечно махнул рукой, — ты отлично справляешься. — Это я ещё преуменьшаю, — жест Мартина был точной копией жеста его отчима, но результат оказался гораздо более впечатляющим. Пламя сорвалось с кончиков его пальцев, и камин сразу озарился огненными всполохами, хотя дров в нём не было. Это горели огнеупорные кирпичи и даже воздух внутри очага. — Видишь? — в голосе юного мага было столько отчаяния, словно это его самого подожгли. — Такое со мной случается постоянно. Пожалуйста, позволь мне возобновить занятия с учителем, он поможет мне справиться с моей силой. — Нет, мой мальчик, — Ксантипа обречённо склонил голову, — он тебе не поможет, он тебя убьёт. Ты обратился к очень опасной магии, к магии, которая находится под запретом. Теперь для своего учителя ты сделался отступником. — Я кого-то убил? — от ужаса на глазах Мартина выступили слёзы. — Давай не будем это обсуждать, — отрезал Ксантипа. — Если ты считаешь, что не способен справиться самостоятельно, я могу на время заблокировать твои способности. — Так это ты со мной делаешь? — слёзы мгновенно высохли, и взгляд Мартина засверкал от возмущения. — Ты выкачиваешь из меня энергию? — О чём ты говоришь? — наверное, впервые с начала этого разговора в голосе Ксантипы не было фальши. — Кто-то покушается на моего сына? — Приступы слабости, — пробурчал Мартин, — они начали повторяться. Но если это не ты…, — он тоскливо улыбнулся, — значит, я болен. Ксантипа подавил своё беспокойство и, попросив сыночка посидеть спокойно, просканировал его тело. Нет, никаких неполадок со здоровьем он не обнаружил, однако это ещё ни о чём не говорило. Нападение всё же могло иметь место, причём извне. Похоже, проникнуть в охраняемую крепость оказалось для этого неизвестного агрессора непосильной задачкой, вот он и пытается воздействовать на впечатлительного юношу с помощью магии. Правда, не исключено, что Мартин сам спровоцировал эти приступы своими магическими экспериментами. — Пока с тобой всё в порядке, — заверил Магистр сыночка, — но я всё же приставлю к тебе охранника. — Ага, с огнетушителем, — Мартин попытался сыронизировать, но вышло не слишком убедительно, поскольку в глазах отчима не было заметно ни капли веселья. Более того, шутнику на миг даже показалось, что его идея с огнетушителем пришлась Магистру по душе, и он запросто может взять её на вооружение. На этом визит строптивого юноши закончился, и хотя прошёл он не без эксцессов, в целом Ксантипа остался доволен результатами. Во-первых, ему удалось усмирить зарождавшийся бунт, внушив Мартину идею о том, что его друг сделался для него опасным. Нет, он, конечно, не питал иллюзий на предмет того, что парень вот так легко смирится с потерей близкого человека, но как минимум в ближайшее время революционных протестов можно было не опасаться. Во-вторых, Ксантипе довольно ловко удалось отбиться от обвинений в насилие над памятью пасынка и убедить того хотя бы на время отложить попытки вернуть свои воспоминания. И наконец, в-третьих, он вовремя обнаружил опасность, связанную с возвращением магических способностей Мартина. Чего греха таить, демонстрация с поджогом камина была весьма впечатляющей, настолько, что заставила Ксантипу пожалеть о своей беспечности. Теперь ему сделалось кристально ясно, что он откровенно недооценил ту мощь, что скрывалась в этом щуплом тельце, а уж скорость, с какой Мартин возвращал свои силы, вообще произвела на видавшего виды Магистра неизгладимое впечатление. Да, мальчишки оказались отнюдь не паникёрами, напротив, они оценили угрозу вполне объективно. А вот сам Магистр облажался, хотя мог бы сообразить, что маг, способный уничтожить целый портал, опасен, даже если у него это получилось нечаянно, а Мартин совершенно точно знал, что делал. При всём своём могуществе Ксантипа не строил иллюзий в отношении собственных способностей. В открытом противостоянии с этим вроде бы безобидным юнцом он проиграет сразу и безальтернативно. Раньше он хотя бы был уверен в собственной неуязвимости, но случай с Мединой наглядно доказал, что неуязвимых не существует. Мартин был угрозой, и с этим нужно было срочно что-то делать. Собственно, вариант вырисовывался только один. Уничтожить талисман удачи, который должен обеспечить процветание Ордену, Ксантипа, разумеется, не мог. За это коллеги ему бы башку открутили. Оставалось только заблокировать силу мальчишки средствами, которые в этом отсталом мирке были пока неизвестны. Приняв решение, Магистр немного расслабился, но ненадолго. — Даже не думай, — голос, раздавшийся в его голове был лишён интонаций, словно был механическим. От неожиданности Ксантипа подскочил в кресле и принялся осматриваться в поисках безбашенного шутника. — Вот теперь ты понимаешь, что чувствуют носители после ритуала посвящения, — злорадно прокомментировал голос его суматошные телодвижения. — Я у тебя в голове, если ты ещё не понял. — Это невозможно, — Магистр затравленно вжался в кресло, — телом носителя могу распоряжаться только я. — Правда? — откровенный стёб, исполненный при полном отсутствии эмоциональной окраски, прозвучал довольно зловеще. — Ну тогда выгони меня из своей головы. Ксантипа был серьёзно напуган, но всё же у него хватило здравомыслия, чтобы не поддаться на откровенную провокацию. Вместо того, чтобы турнуть захватчика, он предпочёл сбежать сам. Вернее, он попытался покинуть тело носителя, но у него ничего не вышло, и это было уже по-настоящему страшно. Сколько раз он безжалостно запирал сознания своих носителей в карцер в качестве наказания, но ему даже в голову не могло прийти, что кто-то способен провернуть этот трюк с ним самим. Впрочем, на карцер его пленение не было похоже, скорее, это был домашний арест со всеми удобствами в виде возможности пользоваться органами чувств. — Ну что, успокоился? — бесстрастно поинтересовался тюремщик. — Уже можем поговорить конструктивно? — Кто ты такой? — пленнику ничего не оставалось, как вступить в диалог. — В этой реальности у меня не должно быть конкурентов. Ты из другого мира? — Так же, как и ты, — подтвердил его версию голос, — но между нами имеется принципиальное отличие. Это я создал систему сбора энергии, в которой ты являешься всего лишь одним из узлов. Не спорю, Магистры — это весьма важные детали моего механизма, но заменимые. И если ты продолжишь косячить, то очень скоро в этом убедишься. — Ты мой создатель? — от подобного откровения тело Магистерского носителя покрылось холодным потом. — Я твой хозяин, — отрезал захватчик, — этого достаточно. — Чем же я провинился? — Ксантипа решил не углубляться в детали, поскольку хозяин наглядно доказал своё превосходство, а для Магистров единственным законом, которому они подчинялись, было право сильного. — С чего бы начать? — задумчиво произнёс голос. — Может быть, с того, как ты довёл своего коллегу до суицида? Это же была твоя гениальная идея запустить в его мир бессмертного без установок подчинения, не так ли? И что мы имеем в результате? Та реальность потеряна для Ордена, приток энергии уменьшился, а проект с бессмертными вообще пришлось закрыть. — Зато я нашёл того, кто сделает Орден всесильным и процветающим, — оправдание было так себе, но ничего другого Ксантипе на ум не пришло. — Думаешь, что сможешь сделать из этого мальчика абсолютное оружие? — несмотря на бесстрастность, в голосе хозяина явно прозвучала насмешка. — Глупец, ты просто не понимаешь, с чем столкнулся, тебе даже не дано постичь природу той силы, которая для этого юноши является естественным проявлением его сущности. Мартин — не оружие, он Разрушитель. — Какой ещё разрушитель? — Ксантипа буквально завис от такого откровения. — Вот что случается, когда жалкая деталька воображает себя всесильным владыкой мира, — посетовал хозяин. — Ты так истово презираешь людей, что тебе даже не пришло в голову ознакомиться с их легендами и преданиями. А ведь это они представляют ценность для мира, это их жизненная сила поддерживает его существование, а ты — всего лишь часть механизма, который перенаправляет эту энергию в нужное русло. Что тут скажешь, подобную версию его собственной сущности Ксантипе уже приходилось слышать, причём от своего же коллеги. Каким образом Медина смог до неё додуматься, так и осталось загадкой. Хотя кое-какие соображения на этот счёт у Магистра всё же имелись. Бессмертный, ставший носителем Медины, каким-то невообразимым образом сумел осуществить слияние сознаний с хозяином, и тот получил возможность увидеть правду. Вот только одного Ксантипа так и не понял: отчего это знание подтолкнуло Медину к самоубийству. Какая разница, кем ты являешься, если твоё положение даёт тебе возможность управлять целой реальностью? Все чему-то служат, и нет ничего зазорного в том, чтобы иметь в хозяевах создателя механизма по откачке энергии из этого примитивного мирка. — Простите, хозяин, — Ксантипа с готовностью занял подчинённую позицию, — я обязательно изучу местный фольклор. — Поздновато спохватился, — проворчал хозяин, — этот, как ты выразился, фольклор уже начал воплощаться в жизни, причём не в первый раз. Мне уже трижды пришлось иметь дело с появлением Разрушителей, и каждый раз этот мир оказывался на грани уничтожения. Впрочем, мне твоя идея нравится, она может сработать. — Разве я высказал какую-то идею? — Ксантипа принялся судорожно вспоминать свои слова, но ничего похожего на идею не обнаружил. — Раньше я решал проблему с Разрушителями довольно кардинальными методами, — пояснил хозяин, — просто стравливал их друг с другом, и происходило их взаимное уничтожение. Отчего-то мне никогда не приходило в голову приручить эту силу. — Значит, я поступил верно, изолировав Мартина? — в голосе Ксантипы было столько подобострастия, что его самого едва ни стошнило. — Тоже мне, изолятор, — фыркнул хозяин. — Да если бы я вовремя тебя ни подстраховал, то его мамочка уже была бы тут и пыталась вызволить своего сыночка из плена. — Ты хочешь его забрать? — Ксантипа и сам уже не знал, радоваться подобной перспективе или печалиться. — К сожалению, уже поздно, — в голосе хозяина впервые прорезались хоть какие-то эмоции, правда, от этого слуге сделалось совсем не по себе, поскольку они были сплошь негативные, — Разрушитель уже успел наделать дел. Теперь эта крепость является для него самым безопасным местом. Мартин не должен покидать пределы орденской ставки и не должен вспомнить, как разрушил портал. — Но как же мне сдержать его силу? — Ксантипа откровенно запаниковал. — Никак, — равнодушно бросил хозяин. — Если только попробуешь её заблокировать, эта сила разорвёт бедолагу, а вместе с ним и полмира. Пусть лучше крушит всё вокруг в замкнутом пространстве. — Может быть, тогда стоит позволить ему возобновить обучение у Творца? — Ксантипа всё же не удержался от попытки снять с себя ответственность. — Твой Творец никак ему не поможет, — отрезал хозяин, — потому что не владеет нужным знанием. Я сам его обучу, когда придёт время, а пока нужно нейтрализовать созданную Мартином проблему. Глава 14 План Алика по всем параметрам был идеальный. Отдохнуть, наесться до отвала, потом дождаться Джарета и, оставшись с ним наедине, включить проигрывание заклинания, которое сделает строптивого бессмертного пай-мальчиком. Ну а если Джарет таки воспринял слова Ильяры всерьёз и свалил окончательно, то можно не спеша перейти к плану «Б», а именно отследить его в столичной ставке нового Ордена. Даже предлог для встречи у Алика имелся, причём очень достоверный, ведь этот беспринципный воришка нагло присвоил себе его байк. Всё просто и эффективно. Впрочем, главным достоинством этого плана была даже не простота в исполнении, а побочные бонусы в виде свидания с одной миловидной особой. Алика, конечно, слегка задело, что ветренная барышня как-то очень быстро нашла ему замену, причём, судя по всему, не ограничилась платоническими отношениями с новым кавалером, но тут он сам был виноват. В конце концов, какая девушка не захочет отомстить, когда её парень исчезает на неопределённый срок, не сказав ни слова и даже не попрощавшись. Зато сейчас, после ссоры с Джаретом Ильяра точно будет расположена простить невежу за отсутствие куртуазности. Вдохновлённый радужными перспективами блудный ухажёр постучался в дверь дома. — Ой, Алик, — Ильяра смахнула слёзы и, ничуть не стесняясь, бросилась в объятья усталого путника, — а Мартин где? Нет, всё-таки в этой жизни нет ничего идеального. Мартина ей, видите ли, подавай, одного парня ей мало. Алик стразу надулся, однако последовавшие за столь обескураживающим приёмом события очень быстро вернули ему хорошее настроение. Каноны гостеприимства соблюдались в доме Клавдия как священное писание, поэтому, едва переступив порог, Алик сразу окунулся в блага цивилизации, начиная с горячей ванны и заканчивая обильным завтраком. После трапезы, сопровождавшейся расспросами и соответствующими содержанию повествования охами и ахами, усталого героя уложили в постель, где он и провёл всё время до обеда. Приняв на грудь порцию жаркого из каких-то лесных обитателей, Алик предложил утомившейся хозяюшке прогуляться. Взявшись за руки совсем как в прежние времена, они с Ильярой направились по тропинке к лесному озеру. Чем дальше парочка углублялась в лес, тем более напряжённой становилась атмосфера, причём эта напряжённость исходила от Ильяры. Нетрудно было догадаться, что барышня собиралась с силами, чтобы осчастливить своего кавалера рассказом о неверном супруге. Алик, разумеется, ни словом не обмолвился о том, что стал невольным свидетелем семейной ссоры, и очень надеялся, что сия щекотливая тема не испортит его свидание с Ильярой. В конце концов, какое ему дело до чужих разборок? Увы, избежать исповеди обиженной женщины всё-таки не удалось. — Он мне изменяет, — пожаловалась Ильяра, когда они расположились на лужайке у озера. — С чего ты взяла? — Алик раздражённо поджал губы. Его откровенно задело, что девушка, которую он когда-то считал своей, видела в нём лишь наперсника для обсуждения своих отношений с другим мужчиной. — Тоже мне, нашла подружку, — мысленно посетовал он. — Джарет так изменился, — голос Ильяры сорвался на жалобное всхлипывание, — раньше он был таким внимательным, заботливым, а теперь едва меня замечает. — Как тебя вообще угораздило связаться с бессмертным? — стенания обиженки ничуть не тронули сердце Алика, поэтому он не счёл необходимым сдерживаться. — Они же все зомби. — Как ты можешь такое говорить? — возмутилась Ильяра. — Он ведь спас твою жизнь и мою, кстати, тоже. — В данном случае зомби — это вовсе не оскорбление, а просто констатация факта, — Алик презрительно хмыкнул. — У всех бессмертных в мозгах специальные установки прописаны, чтобы ими можно было управлять с помощью заклинаний. Если не веришь, спроси у своего Джарета. — Как же я у него спрошу? — в голосе Ильяры снова зазвучали слёзы. — Я же его прогнала. Он больше никогда не вернётся, — бедняжка снова жалобно всхлипнула и, закрыв лицо ладошками, зарыдала в голос. Всё раздражение Алика смыло этим солёным поток как волной. Он придвинулся к расстроенной барышне и неловко обнял её за плечи, типа, в попытке успокоить. По логике событий Ильяра должна была отстраниться от навязчивого утешителя, ведь она только что жаловалась на измену своего мужчины. Не пристало порядочной женщине уподобляться своему ветренному супругу, чьё поведение она однозначно сочла неприемлемым. Алик уже представил себе, как оскорблённая Ильяра с возмущением сбрасывает со своего плеча его руку и вскакивает на ноги, чтобы убежать, но что-то пошло не по стандартному сценарию. Плакса только горестно вздохнула и прильнула к его груди, причём её рука как бы невзначай обвилась вокруг талии утешителя, видимо, чтобы было удобней плакать. От неожиданности сердце парня пропустило пару тактов и понеслось вскачь, как взбесившаяся лошадь. Все мысли куда-то улетучились, оставив в его голове первозданный вакуум. Алик и сам не заметил, как его руки начали на автомате сначала успокаивающе гладить Ильяру по голове, а потом плавно спустились ниже, пока наконец ни оказались аккурат на её упругой попке. Отчего-то столь вальяжное поведение парня Ильяру ничуть не оскорбило, напротив, она подняла заплаканное лицо от его груди и призывно улыбнулась. Эта улыбка сыграла роль эдакого взрывателя, запустив уже совсем неуправляемую реакцию. Нужно сказать, что сексуальный опыт Алика был довольно скудным. После Алата, где одна соскучившаяся по мужским ласкам вдовушка лишила девственности пятнадцатилетнего подростка, у него практически не было возможности попрактиковаться, если не считать одну случайную интрижку с дочкой владельца автомастерской, в которой Алик ремонтировал свой байк. Так что вероятность облажаться была довольно высокой. К счастью, его партнёрша оказалась куда как более опытной в этом деле и с лёгкостью компенсировала пробелы в сексуальном образовании нашего дилетанта. Наверное, с точки зрения Ильяры, она не совершила никакого предательства по отношению к Джарету. Это была просто маленькая месть за его измену. Однако по факту предательство всё же имело место, поскольку тот защитный зонтик, которым её любовь укрывала сознание бессмертного от действия установок подчинения, порвался на мелкие клочки под порывами урагана страсти, что внезапно вспыхнула между ней и Аликом. Вроде бы не случилось никакой катастрофы, кары небесные не обрушились на головы святотатцев, просто истончилась и порвалась та волшебная ниточка, что соединяла души Ильяры и Джарета. Впрочем, эта ниточка и так уже дышала на ладан, поскольку в сердце бессмертного уже прочно обосновалась любовь к другой женщине. И в отличие от его почти отеческой привязанности к малышке Ильяре, это чувство было настоящим. Вернувшись в дом, сладкая парочка принялась изображать невинную дружескую симпатию перед единственным зрителем этого бездарного спектакля. Разумеется, Клавдий не купился на представление, но не стал влезать со своими нравоучениями. То ли отголоски громкой утренней ссоры нарушили его сладкий сон, и он был в курсе изменений в матримониальном статусе своей дочурки, то ли просто не счёл нужным вмешиваться. В то, что Джарет способен причинить вред Ильяре, Клавдий не верил. А что касается Алика, то парень ведь знал, с кем ему придётся иметь дело, если бессмертный всё-таки вернётся и застукает его рядом со своей женщиной. В конце концов, каждый сам выбирает, на каком дереве его повесят. Два дня Алик пребывал в эйфории, купаясь в океане блаженства и необузданных страстей. Миссия по защите Мартина была благополучно забыта, а если уколы совести время от времени и бередили душу юного донжуана, то сияющий взгляд карих глазок исцелял эти пустяковые царапины за считанные секунды. Разумеется, туманная перспектива встречи с Джаретом несколько омрачала его настроение, спуская легкомысленного похитителя чужих жён с небес на грешную землю, но его отлучки из Эдема были кратковременными и становились всё короче. На третий день бездумного путешествия в волшебную сказку, Алик уже свято уверовал в то, что муж Ильяры не вернётся никогда, и выкинул из головы даже те жалкие остатки здравомыслия, которые каким-то чудом ещё цеплялись за его извилины. Вот тут-то насмешница судьба и показала свой незаурядный талант по части всяческих интриг и неловких ситуаций. Со стороны дороги донеслось очень знакомое тарахтение движка, и вскоре присвоенный бессмертным байк Алика припарковался в сарае около дома. Оказалось, что Джарет и не подумал принимать слова Ильяры за чистую монету, в его понимании это была обыкновенная бабская истерика, причём ничем не спровоцированная. Два дня отлучки объяснялись очень просто, Джарет дежурил под окнами дома Кристины на тот случай, если новоявленной мамочке понадобится срочная помощь. Дело в том, что после того, как Кристина выставила из дома своего недовольного братика, малышка Дара, лишившись любимой няньки, закатила такой концерт, что весь квартал соседских домов мог спать только с закрытыми окнами. Через два дня Кристине всё же удалось взять эту орущую стихию под контроль, и усталый постовой наконец смог оставить свой пост. Возвращаясь в родную гавань, Джарет мечтал только об одном — занырнуть в постель и наконец выспаться. Увы, не всем нашим мечтам суждено сбыться, и едва переступив порог дома, бессмертный сразу оценил поджидавшую его там подставу. К большой неудаче для влюблённой парочки бессонница ничуть не ослабила эмпатические способности Джарета, а потому творящийся в его вотчине беспредел он учуял ещё с порога. — Привет, Джарет, — Алик, обомлевший от неожиданного явления ангела возмездия, попытался коряво изобразить радость встречи, но не преуспел, потому что в следующее мгновение оказался на полу, ловя посиневшими губами воздух. Удар под дых едва не отправил его в нокаут. Ильяра испуганно пискнула и, бросив на произвол судьбы своего любовника, бросилась в спальню. Не то, чтобы она надеялась укрыться от гнева бессмертного за хлипкой дверью, просто смотреть на неизбежную, с её точки зрения, расправу над беззащитным юношей оказалось выше её сил. А вот Клавдий проявил себя истинным философом, он даже не двинулся с места, только осуждающе покачал головой, впрочем, без особого энтузиазма.