У нее, кажется, близнецы и муж с особым пристрастием к алкоголю, но выглядит она отлично, совсем немного проигрывая ухоженным подружкам. Веру с дочками мама часто к себе на Рублёвку приглашает. Девочки рубятся в игровую приставку, а мамочки смотрят сериалы, пьют и плачут, мусоля «подвиги» непутевых мужей. Отец в такие дни благополучно сваливает к очередной давалке, чтобы матери было что мусолить. — Верунь, иногда надо и о себе любимой подумать, — назидательным тоном произносит стильная красотка Крис. Как она затесалась в компанию — ума не приложу. Независимая, самодостаточная активистка и лягушка-путешественница с выраженной чайлдфри позицией. При любом удобном случае рубит правду-матку, даже когда никто не просит. И не обижается, получив ответку, потому что считает себя умнее других. А Саша моя… Она — тайна, покрытая мраком. Самая закрытая из трех. О ней мама вспоминает часто, но без полезных деталей. Живет в ближнем Подмосковье, замужем больше десяти лет, и это, пожалуй, все, что мне известно. — Не вижу никакой проблемы. Дети с бабушкой. Муж в запое. А ты с нами. Все отлично, — оптимистично подытоживает Кристина. — Скажешь тоже, — Вера залпом осушает бокал. — Но в чем-то ты права. — Я всегда права, — смеется провокаторша. — Мужики исключительно для здоровья. Свободна как ветер. Живу полной жизнью и не ною. — А кто тут ноет? — протестует мама. — Я вообще женщина-праздник. Скажи, сын? — Это у отца надо спросить, — отзываюсь я, нанизывая на вилку кусок ветчины и бросая в пустую тарелку. — Он бы не согласился. — Фу! У меня чуть шаманское не скисло, — фыркает «женщина-праздник». — Ты всегда на его стороне. Гребаная мужская солидарность. А то, что этот лысеющий блядун о твою мать ноги вытирает — это в порядке вещей? — Оставь мальчика в покое, — вступается за меня «свободная как ветер». — Вы ему своими разборками всю психику сломаете, а он потом на вашем примере всю жизнь мучиться будет. — Все нормально, Кристин. Я не в обиде. Привык уже, — успокаиваю доморощенного психолога. — Давайте лучше о вас поговорим. — Умненький какой. Загляденье просто. Ты почему девочку с собой не взял? Послушала бы нас, опыту набралась. Мы плохого не посоветуем и рекламную акцию — всегда пожалуйста. Захвалим до розовых соплей с радужными пузырями. — С девочками я еще в песочнице завязал. — двусмысленно отвечаю я, взглянув Саше в глаза. Она невозмутимо улыбается, покачивая в пальцах наполненный бокал. — И без рекламных акций неплохо справляюсь. — Угомонись, Крис. Рано ему, — возмущается мама. — Пусть сначала универ закончит, а потом лет через пять я, глядишь, и созрею для знакомства с будущей невесткой. — Неужели никого еще не приводил? — искренне удивляется Кристина, тоже скосив глаза на Мальцеву. Саша по большей части помалкивает, отстраненно наблюдая за полемикой подруг. Забавные они. Вот только ни одной из них на самом деле совершенно не весело. У каждой своя скрытая печаль. И в словах свободолюбивой Кристины тоже чувствуется горечь. — Максим давно отдельно живет. Если и приводит кого, то я не в курсе, — поморщившись, сообщает мама. — Не, я точно пока не готова к невестке и внукам. Какая из меня бабушка? Сама еще могу родить. Вот разведусь… — Мы эту песню не первый год слушаем, — отмахивается пьяненькая Крис. — Сама подумай, Лик. Кто тебя спрашивать будет? — Максим у меня с мозгами. С двадцати лет себя обеспечивает. Последние два года даже за учебу сам платит. У него планы и цели, а тебе лишь бы зубоскалить. — Еще и самостоятельный. Достанется же кому-то такое счастье, — мечтательно качает головой Кристина. Вера пихает подругу локтем. — Завидуй молча, — уже по-настоящему злится мама. — Я свое сокровище абы кому не отдам. — Твое сокровище давно перешагнуло рубеж совершеннолетия, мам, — сухо бросаю я, отчетливо понимая, как ее пламенные речи действуют на Сашу. — А как же родительское благословение? — Рассуждаешь устарелыми понятиями. — А ты, значит, прогрессивный и современный? — Стараюсь идти в ногу со временем, — киваю я. — Может, как наша Кристинка, за открытый брак и свободные отношения? — Тебе бы это было на руку. Да, мам? — по-доброму усмехаюсь. — Но нет, я придерживаюсь традиционных взглядов на семью. — Максим, тебе салат положить? — засуетившись, предлагает Вера. — Уж очень хочется поухаживать за единственным мужчиной. — Если очень хочется, то можно, — широко улыбаюсь я. — Оливье, Вер. — Мне твои традиционные взгляды нравятся, Максим. Приятно смотреть на правильно мотивированную молодёжь. Я бы за тебя одну из своих девчонок смело замуж отдала, — накладывая салат в мою тарелку, рассуждает Вера. — Столько хватит? — Да, спасибо. И за предложение тоже. Обещаю рассмотреть, когда твои девчонки подрастут. — Веркины дочки мне и самой нравятся, — неожиданно поддакивает мама. Ну всё, сватовство полным ходом начинается. — Такие невестки любой свекрови на радость. Гены, правда, Толиковские смущают. — Да брось ты. Он же не всегда таким был. У нас в городке работы нормальной нет, вот Толя от безделья и пьет. — А ты оправдываешь. Дерется тоже от безысходности? — подключается к обсуждению Кристина. Вечеринка начинает походить на плохо срежиссированный фарс. Боюсь представить, что последует дальше. Честно, я к такому не готовился. Главное, дожить до того момента, когда они перетрут кости всем своим мужикам и завалятся спать. Тогда наступит мое время. Точнее, наше с Сашей. Правда, она еще не в курсе, и поощрительных знаков я от нее пока не дождался. — Девочки, сегодня праздник, — восклицает Вера. Ну хоть у кого-то ума хватило. — Мы же договорились, что свои проблемы оставляем в уходящем году. — Олег звонит. Я выйду ненадолго, — подает голос Снегурка, резко вставая из-за стола. — Только недолго, Сашунь. Через сорок минут полночь, — взглянув на часы, напоминает мама. — Я быстро, — обещает Мальцева и сбегает на закрытую террасу, плотно прикрывая за собой стеклянную дверь. Могла бы и при всех поговорить. Вот ее я бы с радостью послушал, а то от откровений остальных у меня уже передоз. Разливаю в опустевшие бокалы шампанское, себе обновляю виски, то и дело возвращаясь взглядом к нервно расхаживающему на террасе женскому силуэту. Отчаянная. Даже на плечи ничего не накинула, а там холод собачий. Я лично проверил, когда выходил покурить. — Спасибо, кстати, за абонемент в спа и конфеты. Ты настоящий джентльмен. Никого не оставил без внимания, — продолжает рассыпаться в комплиментах Крис, хитро при этом улыбаясь. — Сашка, правда, без нас успела кайфануть, но мы на нее зла не держим. Правда, крошки? — Сашке простительно, — соглашается «крошка» мама. Навострив уши, жду подробностей. Отчасти за этим и пришел. Сама Саша мне ничего не скажет. Любой вопрос о личном сразу в штыки. Что же у нее там за семейная драма? Вариантов может быть бесконечное множество. Муж гуляет, пьет, дерется? Точно не домашний тиран, иначе Сашку сюда одну бы не отпустил. — Взять и пропасть, никому ничего не сказав? — возражает Кристина. — Иногда хочется побыть в одиночестве. Но я предпочитаю переживать самые сложные моменты в толпе и желательно не на трезвую голову, — мама горько улыбается, поднимая бокал. — А давайте за большую и светлую! Пусть хоть у кого-то она случится. — Отличный тост, — поддерживает Вера. Женщины чокаются, выпивают. Я задумчиво размышляю. — Как думаешь, простит? — следующий Верин вопрос резко выдергивает меня из невесёлых мыслей. — Конечно. Пострадает, поплачет и простит. Сашка — добрая душа. Жалостливая, отходчивая, — пожав плечами, мама смотрит на закрытую дверь. — Ну и дура, — фыркает Кристина. — Бежать надо, пока общих детей нет. Такие не меняются. Лика, тебе ли не знать! — Сложно всё, Крис, — устало выдыхает мама. — Уходить в пустоту при налаженном быте всегда непросто. Да и лет потраченных никто не вернет. Привычка опять же. Общие воспоминания о первых счастливых годах. Думаешь, я не ухожу, потому что козла своего безумно люблю? Нет. Мне себя жалко. — Это банальный страх и неуверенность. А счастье смелых любит, Анжел. — Вот будет своя семья — поймешь. Блядь, ну и чушь! Не выдержав, я поднимаюсь со стула и, прихватив плед, иду на террасу. — Ты куда? — бросает вслед мама. — Сейчас вернусь, — отвечаю не оглядываясь. Открыв дверь, уверенно захожу в промерзшее помещение. В два шага оказываюсь возле стоящей ко мне спиной Снегурки и накидываю шерстяной плед на ее трясущиеся плечи. Она дергается, резко оборачиваясь. В глазах слезы, телефона в руках нет. Если этот злоебучий мудак Олег и звонил, то разговор давно закончился и, судя по ее убитому лицу, не на самой приятной ноте. — Вроде взрослая, а совсем без головы. Простудиться хочешь? — мягко говорю я, плотнее укутывая в теплый плед. — Забей, малыш. Никто не стоит твоих слез. — Выйди сейчас же, — цедит сквозь стучащие зубы, бросая мне за спину нервный взгляд. Совсем заледенела моя Снегурка. Отогревать надо, но нельзя. Мы тут как на ладони, а у мамы с логическим мышлением полный порядок. — Минуту потерпи, я сказать кое-что хочу, — убираю руки в карманы и отступаю на шаг. — Мне неинтересно, Максим. Я просила тебя не приходить. — Я матери обещал, — достав из кармана смятую пачку, прикуриваю последнюю сигарету. — Мне только не заливай! Лику сколько угодно можешь дурить, а я тебя насквозь вижу, — сжимая на груди края пледа, она прислоняется к наружной стеклянной стене, максимально увеличивая расстояние между нами. — Колючая ты, Саша, — качнув головой, затягиваюсь я. — Вот и подумай, зачем тебе такой горький и колючий кактус, когда толпа девочек-ромашек вокруг. — Ты не горькая, — ухмыляюсь я, нагло уставившись на ее губы. Она нервно проводит по ним языком и отворачивается. — Замороченная, да. Но это исправимо. — Езжай к друзьям, Макс. Новый год надо встречать с теми, с кем планируешь его провести. Тут ты приключений на одну ночь не найдешь.