– Ваше сиятельство, – терпеливо переждал я его тираду, – когда придет миг, в который вас бросят и предадут все, на кого вы рассчитывали, позвоните мне. Князь звучно рассмеялся. – Когда станет так скверно, что исчезнут все шансы, знайте – у вас есть верный сторонник, готовый вас спасти, – продолжал я. – Ты убил моего сына! – Теперь он смотрел откровенно зло. – О чем ты, демон побери, вообще говоришь?! – Он похитил мою жену, – пожал я плечами, – за это был убит. Я не обвиняю вас в грехах сына и самозащите. Я даже готов забыть недоразумение прошлой ночи, если всех людей вернут, а убытки покроют. – Ты их живыми не увидишь! – Тогда цена помощи возрастет. – Какая вопиющая наглость!.. Быть в отчаянном положении и еще требовать с меня деньги… – заиграл Черниговский желваками. – Всего-то и заберу у вас всех этих предателей, которые так сильно вас подвели. Вам они будут все равно не нужны. – Мальчишка, – рассмеялся он чуть нервно. – Ты кем себя возомнил? – А вы всерьез считаете, что они будут помогать вам не из страха перед компроматом, который у вас есть? – приподнял я бровь. – Это политика, мальчишка. И ты в ней жертва. – Но вы же не считаете, что страх перед вашим компроматом – самый сильный? – смотрел я на князя прямо. – Готовы поклясться самому себе, что не найдется чего-то более жуткого? – Тогда, малыш, – облизал он губы, – они не станут служить и тебе. И ты с этим компроматом тоже сдохнешь. – О, я научу их бояться по-настоящему, – ощерился я радушной улыбкой. – Мне главное – с чего-то начать беседу. – Разорви визитку, – скомандовал он референту, резко от меня отворачиваясь. – Вы ведь запомнили номер, – негромким эхом отозвался я. И звук моего голоса отразился от стен древней постройки, наполняющейся с каждым новым гостем властью и величием. Компонентами настолько редкими, что кому-то придется их лишиться, чтобы другой мог приобрести. Глава 24 Все оттенки алого, от сверкания агата до темно-багровой пелены, были там, где на небосводе пряталось зенитное солнце. Цвета размывались диким ветром по подбрюшью небес до фиолетово-синего, выцветая в темно-серой дымке гонимых с запада на восток облаков. И СМС со штормовым предупреждением, спешно рассылаемые по номерам, уже были констатацией факта. Природа испытывала на себе волю князей, собравшихся в едином месте, и закономерно сходила с ума, как музыка от инструмента, на котором решили сыграть одновременно семь десятков пар рук. Никто из собравшихся в Кремле не призывал стихию осознанно, но сложно удержаться от прикосновения к основе своей мощи. Хотя бы почувствовать, что она рядом с тобой, доступна и отзывчива, и, может быть, призвана, если слова кончатся, а противоречия – нет. Поэтому сходил с ума ветер; накатывал жар от пытавшегося прорваться сквозь плотную пелену солнца; словно в нетерпении подрагивала земля и застревал во рту вязкий влажный воздух. И даже привычные цвета с оттенками чудили, перебираясь по спектру выше и ниже. Слишком много воли и власти в одном месте. – Сделал все, что пожелал? – словно констатировала принцесса, разглядывая причуды окружающего мира сквозь бронированное стекло лимузина. О факте нашей беседы с князем ей уже дисциплинированно доложил охранник, не скрывая оттенков и настроений диалога, – слова остались вне его доступа, но лица и движения не скрыть. – Поехали в часовню? – разглядывал я пролетающие мимо улицы и кварталы столицы. – Зачем? – насторожилась она. – Дадим друг другу клятвы верности, как полагается супругам. – Вот так просто заедем? – заерзала принцесса, примешивая к тону оттенки недовольства и обиды. – Без сватов, гостей и торжества? Я дипломатично отмолчался, не акцентируя внимание на состоявшемся штампе в ее паспорте. Как и на том, что никакими обязательствами он не обременялся – даже расплывчатыми, неточными и скользкими, что произносятся на брачных церемониях: молодыми – восторженно, а пожившими – с изрядным цинизмом. Хотя клятвы могли быть и очень строгими, но это ведь мера доверия между любимыми. Как можно требовать угрозой?.. – Полагала, ты останешься там. Перстней у тебя достаточно, чтобы быть услышанным и требовать. Мы бы тебя поддержали. – Сами прибегут. – Слишком опрометчиво. – Вы же прибежали. Принцесса промолчала. Хотя искренние ее чувства отразились в резко отъехавшем лимузине, стоило мне выйти у своей высотки. Машины сопровождения даром что не окатили водой из луж. Мелочно, чтобы обидеть. Но достаточно эмоционально, чтобы подчеркнуть недовольство. Короткий путь до дверей, впрочем, оказался чуть интереснее, чем обычно. – Я жду вас уже второй час! – возмущенно обратился ко мне престарелый господин, кутавшийся возле дверей в пальто. Погода не способствовала хорошему настроению, оттого слегка вымокший мужчина на шестом десятке лет, придерживающий отсыревшую шляпу одной рукой, а кожаный портфель – другой, даже не пожелал подать руку и представиться. Внутрь – в тепло и сухость холла его не запустили, что вполне логично по нынешним неспокойным временам. Но и не прогнали подальше, а это могло значить пройденную проверку личности и важность его вопроса. – Вам назначено? – вежливо спросил я, вызвав очередную вспышку гнева. – Костюбов, Геннадий Олегович, – фыркнул он в ответ, – поверенный княжича Шуйского, Артема Евгеньевича. – Вот как… – заинтересовался я. – Как он сам? – Его сиятельство в командировке, – сделал мужчина загадочный взгляд. – Но я был уполномочен задолго до его отъезда. По воле его сиятельства, на Самойлова Максима и Еремееву Нику подготовлены заявки на аттестацию ранга Силы. Две недели назад! – добавил он ворчливости в голос. – И что бы вы думали?! Рекомые персоны не явились на экзамен! – У нас были дела… – неловко отозвался я, припоминая. Как же давно это было – словно и не месяцем раньше… – Дела-а?! – зашелся поверенный ядовитым тоном. – Вы уж простите, молодой человек, но за вас ручался сам его сиятельство! А у вас, вот незадача, дела! И какие же, позволено ли мне будет узнать?! Чтобы самого Артема Евгеньевича так подводить… – А я – подвожу? – почувствовал я растерянность. – Бланки – именные, высокоранговые, особого учета, – с укором смотрели на меня. – Вас даже не пригласили на экзамен – вас выдвинули на него от нашего княжества! И вас на нем нет! – искренне огорчался мужчина. – Что о нас подумают, вы можете представить? Что подумают об уважаемом Артеме Евгеньевиче?! – Я так понимаю, что-то можно исправить, раз вы тут? – приостановил я поток его расстройства. – У вас есть три дня до закрытия ведомости! – категорично постановил он. Университетом-то как повеяло… – На вашу беду, комиссия этого года не станет устраивать дополнительную аттестацию. Но на вашу радость… – сделал он многозначительную паузу, – в городе огромное количество высокородных господ, которых можно заинтересовать в проведении частной аттестации. Вы, я посмотрю, не бедны, – убедительно оглядел он холл моей высотки. – Бланк должны заверить три княжеские печати. На вашу же радость, – вздохнул он вновь, – в городе есть друзья Шуйских. Они предупреждены, но договариваться вам все равно придется. Я дам вам список и рекомендуемые подарки, – заворчал он, расстегивая застежку портфеля. Благо под козырьком входа мы были защищены от непогоды. – Подойдет печать любого князя? – на всякий случай уточнил я. – Из внесенных в гербовые книги империи, – громко дышал он, выискивая среди всех бумаг нужные. – Вот, будьте добры! – протянул он два плотных зеленоватых листа с гербом Шуйских по центру сверху и их печатью возле имени соискателя – так, чтобы оттиск слегка придавливал буквы. Чуть ниже стояло незаполненное поле ранга претендента и разлинованные строчки для людей, ранг подтверждавших своим именем, подписью и печатью. Место им под это выделялось как бы не в половину листа. Точно такой же – для Ники. Я с интересом принял бланки, благодарно кивнул и пожелал согнуть для удобства. – Стойте! – всполошился поверенный, заставив меня замереть. – Не сгибайте бланки! Их сиятельства весьма привередливы и могут отказаться от подписи мятой бумаги. Прецеденты случались, молодой человек… – неодобрительно покачал он головой. Недоуменно пожав плечами, я распрямил бланки вновь. Затем достал сотовый и набрал повтор последнего набранного номера. – Вернись. – А вот вам файлик, чтобы не промокли, – бережно предложил Геннадий Олегович, сам же ловко надев его на бланки. И будто даже слегка успокоился – во всяком случае, мандраж у него над этими бумагами слегка унялся. А потом и вовсе пропал, сменившись оторопью, когда во всей своей неспешности машины принцессы с императорскими гербами замерли возле входа. Торопливо вышел охранник из головного авто, на ходу раскрывая зонтик и открывая дверь перед принцессой. Величаво вышагнула Елизавета, с видом недовольным, но готовым принимать извинения. Потому что возвращалась она именно за ними – а как иначе? – А это… – неловко начал поверенный, указав в сторону девушки движением тут же ослабевшей руки.