— Тогда я на геометрию, — примерился к открытому окну. — Стоять! Ты что тут делаешь? — Да я вот, — замялся, не зная, с чего начать. — А вам не кажется, что что-то горит? — Максим! — Я по поводу той цифровой подписи, — смущенно указал на чуть выдвинутый из-под стола системный блок с флешкой. Кажется, я впервые увидел, как волосы встают дыбом. Руслан замер на долгие две секунды, ринулся к шкафу возле стола директора, распахнул его и буквально вбил ключ в небольшой сейф, занимавший все пространство одной из полок. Взболтал там все рукой и ошарашенно обернулся, прижав ладони к шкафу и как-то странно глядя на меня. Очень захотелось кушать — не к добру. — Я подумал, что ее может кто-то украсть… — привел довод в свое оправдание. — И спер сам. — Если вещь может украсть плохой человек, то хороший должен сделать это первым! — поучительно поднял я палец. — Чтобы отдать потом, конечно. Руслан резко шагнул в мою сторону, да так, что я аж зажмурился. А когда открыл глаза, он уже выудил флешку и методично разламывал ее в руках. Железо! Руками! Тоже так хочу. — Подпись скомпрометирована, так что была отозвана днем раньше, — сухим и спокойным голосом, совсем не вязавшимся с действиями, сказал он. — Но что вернул — молодец. Только в следующий раз просто отдай мне в руки, не надо лезть в окно. — Хорошо, — завороженно качнул я головой, удивляясь несоответствию в поведении и совсем не зная, чего ожидать. — Ты ведь понимаешь, что все это, — указал он на раскрошенные обломки железа и пластика на ковре, — просто так тебе не пройдет? — Да, — понурился я. — Сейчас ты дашь мне обещание, что будешь во всем слушаться свою новую соседку по парте. — Мм, а… — Никаких возражений слушать не желаю! — категорично махнул он рукой. — Обещаю, что буду прислушиваться, — вздохнул я. — Надеюсь, ты осознаешь, что это твой последний шанс… проявить разум. — Руслан смотрел исподлобья, скатывая в горошину то, что осталось от носителя информации. — Да… — Иди. — До свидания! — Через дверь иди. — Ладно… Как-то неловко все вышло… — Максим, — задержал меня голос на пороге, — насчет соревнований… Я обернулся и вопросительно посмотрел на него. — Не переживай сильно. Если все пройдет успешно, в следующем году поучаствуешь. — Чуть виновато посмотрел он на меня. И обломки куда-то подевались с ковра. Будто и не было ничего… — У меня планы на этот год, — расправил я плечи. — А как же нога? — Как раз заживет, — уверенно хлопнул я тростью по носку ботинка. — Месяц до полигона. — Там новый регламент на первом этаже вывесили. Первый этап соревнований через неделю. Танцы. — Хм, — посмотрел я на ногу. — Ладно. — Ладно? — вскинулся он. — А как же гипс? — Есть варианты, — пожал я плечами. — Скажем, если у всех будет гипс… — Максим! — Я просто предположил! Да не переживайте, выиграем. Я ведь не один буду. Не мне же все на себе тащить! Приз — он на всех рассчитан. Интересно, а какой он? Хотя ведь не в нем дело — главное с Пашей помириться. — Кхм, — закашлялся Руслан чуть смущенно. — Понимаешь, там не только это нововведение. Я просто думал, что хватит и первого. — Вы не хотите, чтобы я участвовал? — догадался и как-то разом погрустнел. — Участвуй, конечно! — вскинулся он. — Просто… Вторая причина… она гораздо болезненнее. Стоимость регистрации каждой команды — двести миллионов… — Я слышал, для княжества сделали исключение? — уточнил холодно. — Верно, с нас не возьмут ничего. Поэтому мы берем залог в двести миллионов с каждого участника. С возвратом, разумеется. — Н-но… зачем? — искренне воскликнул я. — Вот когда ты устраиваешь игру, ты ведь сам выбираешь, с кем тебе будет интересно? Тут то же самое. Организаторы хотят играть с теми, у кого есть двести миллионов, — развел он руками. — Нам сделали непрозрачный намек, что будет невежливо нарушать финансовый ценз. — Да какая разница, сколько у человека денег? — возмутился я. — Деньги равны связям, военной мощи, возможности мстить и отстаивать свои права. Это сделано для того, чтобы участники не смотрели на команды нашего княжества сверху вниз и не позволяли себе подлости по отношению к ним. — То есть надо двести миллионов? — отбросив ненужные подробности, подвел я черту. — Увы. Думаю, в следующем году условия станут помягче, — успокаивающе произнес он. — И если они будут, то вы обещаете записать меня в команду и не мешать? — настоял я на всякий случай. — Обещаю, — грустно улыбнулся он. — А это сколько килограмм денег? — Мм, не знаю даже, — запнулся Руслан. — Килограмм двести? — Отлично! Всего наилучшего! Приободрившись, закрыл за собой дверь и выудил из кармана сотовый. Чуть опешивший (впрочем, как после каждой беседы с Максимом) Руслан Артемьевич мотнул головой, выгоняя из ушей странные, явно послышавшиеся слова: «Алле? Толик? Как там с заводом? Еще полгода на проект? Отлично! Грузи на „газель“ двести миллионов и вези ко мне… Это килограмм двести-двести пятьдесят, весы там найди. Мне на месяц, есть верное дело. Ага, жду». Потому что у ребенка не может быть двести миллионов! И их нельзя возить на «газели»! Нет, ему точно послышалось. Или не послышалось? Тогда что за завод? И какой еще Толик? Нет у Самойловых никаких заводов, Толиков и двухсот миллионов на счету! О последнем Руслан знал точно, оттого обещание давал с легкой душой. Значит, показалось. И вообще — у него нога! Которую, посовещавшись, было решено лечить традиционными методами, чтобы Максим в полной мере ощутил ответственность за свои поступки. Ну и потому, что с ограниченной мобильностью Максим менее опасен для окружающих. Руслан скептически посмотрел на раскрытое окно и признал последний довод довольно наивным. В общем, по всеобщему молчаливому согласию соревнования должны были состояться без Максима. Руслан искренне считал — к лучшему. Слишком жестокими могут быть высокородные дети: уровень опасности, особенно с такими призами, запредельно высок. Заодно три специально подготовленных клановых отряда не обидят его, выиграв. Да и что переживать — не найдет он двести миллионов. Так что все нормально. Все будет хорошо. Руслан поймал себя на том, что говорит успокаивающие слова вслух, как мантру, перемежая глубоким дыханием. «Брр, совсем мозги плавятся, аж горелым пахнет… Или действительно пахнет?» — замер он, склонив голову. «Внимание, пожарная тревога!» — развеял сомнения приятный женский голос. — Ма-а-акси-им! Стекла дрогнули от жуткого голоса, а где-то за дверью еще шустрее захромал отдельно взятый восьмиклассник.