– Это очень хорошо, – с чувством выдал Артем. – Я, если честно, про тебя подумал. – На моей совести авария водопровода, – назвал я одну из пострадавших вчера коммуникаций, – но она произошла позже. Очень грустно, что во всех происшествиях винят непричастных. Эта реплика вполне бы пришлась к месту в одной из газетных статей. – Отлично, – хлопнул себя Артем по колену. – Извини, право слово. Там такой шум поднялся, аж до нашего леса долетел. Отречение клана от рода – когда такое в последний раз было! – Готовились вчера Зубовых убить? – спросил я ленивым тоном, глядя, как столь же сосредоточенно возвращается в нашу сторону Ника. – Я – нет, – нахмурившись, склонил голову Артем. Хорошие у нас обоих ответы, правдивые. – Я, наверное, вообще должен быть ему благодарен. Или его пьянству. Банк оказался из очень непростых. Сейчас пытаюсь выйти на тех, кто планировал мое испытание. Очень хочется с ними побеседовать. – Считаешь, Паша тебя специально прикрыл, когда что-то разузнал? – Это вряд ли… – произнес Шуйский, но все же задумался. – В любом случае Пашку никто больше не тронет. Борецкие под свое крыло взяли. Сегодня вон пытались, правда… – Паша был в университете? – Да. На лимузине с гербовыми номерами Борецких приехал. На костюме тоже герб. Документы подал, что не Зубов он более. В главную семью его забрали. – Вот как. – Решение хорошее, – пожал плечами Артем, вновь выпрямляясь. – Фамилию и детям можно оставить, а жить надо сейчас. – Надо же. Вчера слуга, сегодня принц, – поддержал я разговор. – А я-то как удивился… С утра из типографии реестр новый привезли – краска еле высохла. Говорят, дважды за ночь перепечатывали – сначала Черниговских без Зубовых, потом еще изменения с Борецкими. Никогда такого не было. – Так кто Пашу-то тронуть пытался? – Мелочь всякая, что рядом с Антоном Черниговским вилась. Только Стародубский Сергей первому же в ухо заехал сразу и без разговоров. Борецкие – они сейчас неприкосновенны, как дипломатическая почта. Их в свое время не защитили, позволив убить – так столько семей рухнули по рангам Силы, кто охранные клятвы давал… Тридцать лет назад была война с Борецкими, без победителей и побежденных, с тех времен все идет. Очень темная история. Детали, извини, рассказать не могу. Я понятливо покивал – о наших с княгиней отношениях посторонним известно не было, равно как и то, что причины глобальной войны практически всех кланов против одного и почетной его сдачи, оформленной документом за подписью порядка сорока семей, я знал. Победители обещали жизнь и защиту всем представителям Борецких. Обещали сохранить их земли и не тронуть достояние – все для того, чтобы Борецкие отказались продолжать конфликт, сняли проклятия с родников чистой воды и глубинных скважин, обратили непроходимые болота обратно в плодородные поля, приостановили разливы рек, затапливающие города, и отправились в добровольную ссылку за рубеж на сотню лет. Огромный срок – однако это лучше, чем лишиться всего, пусть и ценой страшных потерь для врага. Да и что сотня лет для старой семьи… Однако прошло каких-то шесть лет, и все клятвы оказались пылью – победители предпочли деятельно хранить и одновременно пользоваться хранимым имуществом, но каждый понадеялся, что защищать жизни побежденных на чужбине будет кто-то еще. Поэтому, когда стали исчезать потомки Борецких, а потом исчезла супруга главы рода и погиб он сам – все они предпочли обвинить друг друга, переругаться и забыть свой позор. Сейчас страница их падения была вновь открыта, и никто не хотел становиться клятвопреступником во второй раз. Тем более что защищать Борецких – не означало любить их и оказывать вспомоществование. Слишком многие из тех сорока привыкли считать собственность побежденных лично своей, а положения нарушенного победителями договора возвращают Борецким и земли, делая их вновь князьями, и все, что было отдано ими на хранение. Впрочем, все они знали, что был и побочный эффект обретения своих земель – с титулом вернулись обязательства поддерживать славное имя рода, а также исполнять необременительные ритуалы, доказывая его жизнь и благополучие. Например, если клан Борецких не покажется на любом императорском приеме в течение двадцати лет с момента официального извещения в реестре о гибели последнего действующего представителя рода, то их герб будет перевернут, какими бы ни были живыми его обладатели – а значит, и все договоренности станут ничтожными и необязательными для исполнения. Оставалось просто подождать, храня жизни Борецких, но ограждая их от тех суетных и скучных мероприятий, на которых по статусу присутствует император. На такие приемы и без того почти невозможно попасть, а уж если влиятельные господа этого не захотят, то приглашение получить практически нереально. Так что желание тех же Стародубских защитить Борецкого Пашу – увы, совсем не вечно. Менее года этому желанию осталось существовать – как-то последние девятнадцать лет Борецким было не до приемов… Помолчали, заметив опасную близость лишних ушей. – Господа, – насквозь официальным и елейным тоном произнесла Ника, – позвольте пригласить вас на венчание Юсупова Валентина и моей скромной персоны, которое состоится десятого октября сего года. – Ого, – с интересом поднял на нее взгляд Артем, а затем перевел на меня. – Ты смотри, придумала. Ника нервно глянула в его сторону. – Валентин, значит… – задумчиво кивнул я. – Именно так, – гордо подняла она подбородок, – второй своего имени, двоюродный племянник главы клана. – Вот он бедняга… Сейчас позвоню, – набрал я номер старого, еще по Багиево, знакомого, а ныне партнера по бизнесу, игнорируя удивленный взгляд Ники и интерес в глазах Артема. Эко совпало… Впрочем, холостых у Юсуповых не так чтобы очень много… – Алле? – произнес я в ответ на радушное приветствие. – И тебе жить долго и счастливо до десятого октября. Потому что потом возможны варианты… Угу… Это не к тебе лично, это один старый пень… Ну, не пень, а уважаемый человек… Рад, что мы отлично друг друга понимаем. Отключил вызов и посмотрел на притихших ребят. – Валентин не может жениться. Он заболел, – констатировал я Нике, положив мобильный слева от себя. Сделав пару шагов в сторону, Ника бессильно присела на край скамейки и пригорюнилась. – У нас и очень больных могут оженить, – произнес Артем. – Это очень инициативный и творческий человек, – высказал я свою веру в Валентина. – Вытащит штамм какой-нибудь заразы, да крышку приоткроет – кто ж его в люди повезет? Кому нужен карантин на половину города? – рассудительно завершил я. А потом стало очень неловко, потому что справа от меня донеслись тихие всхлипывания. Да и Артем посмотрел с укором. – Будь добр, сделай круг до проспекта, – вздохнув, попросил у него. А когда тот покладисто отправился на неспешную прогулку, присел рядом с Никой рядом и постарался ободрить. – Ну что ты так, честное слово… – осознал я полную неспособность привести верный довод. – Я же просила не планировать мою жизнь!.. – Это импровизация! – добавил я со всей искренностью. – Ну, не надо слез… Ника… Ладно, – взял я вновь телефон и набрал прежний номер. – Алеу, Валентин? Тысяча извинений: если что планировал на десятое – то зеленый свет. Все. Будь здоров. Но вместо благодарности на меня смотрели полные боли и обиды глаза. А плач начался с новой силой. – Да что не так-то! – всплеснул я руками. – Ну хочешь, Федору на меня пожалуешься? – Хочу!.. – глухо произнесла Ника, отвернувшись. – Пусть хоть что-то с тобой сделает. Потому что я тебя спасать больше не буду. – Ну да, я ж не апельсины, чтоб меня спасать… – буркнул я, не подумав. Потому что девушка замерла, припомнив тюльпаны и свой внешний вид в тот момент, с рыком повернулась и попыталась вновь испытать мою защиту на прочность своими кулачками. – Как вы?.. – осторожно поинтересовался Артем, завершив круг. – Нормально – снова бьет! – жизнерадостно ответил я. – Федор приедет – тут же звони! – Ника гневно встала, развернулась на месте и с чувством собственного достоинства нас покинула. – Пойду я, наверное… – оглянулся Артем в сторону парковки, но пока Веры на новой машине там не было. – Как там клуб? Все же среда, а ограбление не состоится точно. Артем, правда, подзавис, пытаясь определить грань секретности и возможность говорить о ней, но выдал вполне понятно: – Приняли всех без дополнительных испытаний. Даже удивительно. Внутри, как я понял, разброд и шатание. Очень многим не понравились условия этого набора. Слишком громко все получилось, а лидеры отмалчиваются. – Так объединяй народ вокруг себя, – предложил я. – Думаешь?.. – Родом ты вышел, силой не обделен. Опять же вокруг тебя объединяться удобно – ты большой, тут и тень в жаркое время, и парусность от ветра отличная. – Да ну тебя… Я же серьезно. – А другого шанса может и не быть. Сейчас ты заинтересованное лицо в центре внимания, тебя выслушают. Завтра опять будешь чужим. – Буду пробовать, – сосредоточился Шуйский. – Тем более польза от клуба уже есть. Вчера вон эксклюзивное предложение пришло – весь флот и речную инфраструктуру Черниговских приобрести. Вроде как с уходом Зубовых это теперь непрофильный для них бизнес. – Хороший лот. – Стоимость бешеная, – покивал Артем одухотворенно, словно всерьез помышляет о покупке. – Но ладно цена, там еще условие кредит им золотом и наличными предоставить в сжатые сроки. – Я бы не рекомендовал. – Аналитики пока считают, – вежливо ответил он мне, маскируя за словами смысл «не твое дело». – О, Ника опять возвращается. Что-то новое на этот раз? Девушка все же дотопала до нас снова – складывалось ощущение, что и уходила только следы слез убрать да косметику поправить, потому что выглядела столь же солидно и уверенно, как в прошлый визит. – Тем не менее хотела бы повторить свое приглашение на мое венчание, – жестко и уверенно произнесла девушка. – Обещаю, что обязательно приду на твое венчание, равно как и этот высокоуважаемый лопух, – отмахнулся я от нее. – Чего это я, а? – возмутился Артем, толкнув локтем.