Она отшатнулась от нас с беспредельным страхом в глазах. — Финн? Он отпустил мою руку и встал. — Эль, прости. Я нечаянно. — О, боже, ты же не…? — Элоиза. — Я тоже встала. — Я никому не скажу. Однако мои слова не пробились к ней. — О, боже. — Она подняла трясущуюся руку ко лбу и прислонилась к стене. Ее спина задела выключатель, и я сощурилась, когда помещение залил свет. Элоиза этого и не заметила. Она еле дышала, а ее лицо стало неестественно бледным. — Эль. — Финн бросился к ней, но она, вытянув руку, остановила его. — Меня сейчас вырвет, — всхлипнула она, после чего побежала в ванную. Финн кинулся за ней следом, я тоже и, догнав ее первой, еле успела поднять ее волосы, после чего она согнулась над унитазом, и ее стошнило всем, что она съела и выпила на вечеринке. Даже когда ничего не осталось, ее продолжали мучить позывы, и она издавала скулящие звуки, которые вскоре превратились в полномасштабные рыдания. Мои глаза обожгли слезы. Мне было ненавистно, что я стала причиной ее боли и страха. — Ш-ш… — Я подползла к ней поближе и погладила по спине. — Элоиза, — дрожащим голосом прошептала я, — для меня это ничего не меняет. Тебе нечего стыдиться. Но я понимаю, что ты испугана. Понимаю. Я никому не скажу. Честное слово. Она отпрянула и сердито уставилась на меня. Ее лицо блестело от пота, а вокруг глаз размазалась тушь. — И я должна тебе верить? — Да. — Ну а я вот не верю. Она переместилась от унитаза к ванной, привалилась к ней спиной и трясущейся рукой откинула с лица волосы. Финн неуверенно мялся в дверях. Атмосфера была настолько тяжелой и ужасающей, что походила на скорбь. Когда родители Анны расстались, психотерапевт сказала ее матери, что переживания Анны были своего рода скорбью. Каждый день после занятий я сидела с ней, и она просто молчала. Но окружающая ее атмосфера говорила сама за себя. Она была тяжелой и пугающей, состоящей из единственного чувства утраты невинной веры в волшебное «навсегда», потери постоянства и… безопасности. Такой же была атмосфера в крошечной ванной, и создавала ее в основном Элоиза. — Мы станем семьей, — наконец тихо сказала я. Ее глаза воинственно вспыхнули. — И? — Я никогда не причиню своей семье боль. Она отвернулась. Выражение ее лица сообщало о том, что она мне не верит. — Я серьезно, — сказала я, и моя челюсть сжалась от угрожавших вырваться эмоций. — Я знаю, что чувствуешь, когда тебя предают самые близкие люди. И я никогда в жизни не предам свою семью. Что бы Элоиза ни услышала в моем голосе, но оно заставило ее посмотреть мне прямо в глаза — прямо в душу. Всего на пару секунд, но они ощущались как вечность. Наконец я с облегчением увидела, как ее напряжение чуть-чуть спало. — Обещаешь? — Ее губы задрожали. — Обещаю. — Ладно. — По ее лицу вновь полились слезы. Она быстро стирала их, словно пряча от меня. — Индия, я могу поговорить с Элоизой наедине? Я кивнула, и Финн, протянув руку, помог мне подняться. Я была благодарна за помощь, поскольку в моем платье и на каблуках не было способа сделать это изящно самостоятельно. Когда я оглянулась на Элоизу, она смотрела на нас с миллионом вопросов в глазах. Я решила, что пускай на них отвечает Финн. Мне же сейчас хотелось лишь одного: убедить ее на все сто процентов, что я не предам ее доверия. — Разболтать твой секрет всему миру может только по-настоящему злой и жестокий человек, — сказала я. — А я могу быть какой угодно, но только не жестокой и злой. Я возвращаюсь на вечеринку, и что касается нас, то все останется так, как было всегда. Она кивнула, выглядя потерянной маленькой девочкой. Я поняла, что мне совсем не нравится видеть ее такой. — Ладно, — повторила она. Удостоверившись, что она поверила мне настолько, насколько это было возможно в данный момент, я проскользнула мимо Финна и, ободряюще сжав его руку, оставила их в домике наедине. Шагнув наружу, я сделала глубокий, прерывистый вдох. И пробормотала, глядя в темное небо над головой: — Вот дерьмо. Кто бы мог подумать, что отправившись за три тысячи миль ради предположительно лучшей жизни, я встречу парня и девушку, таких же запутавшихся, как я сама. Я больше не ощущала себя одинокой. Но черт возьми… при таких обстоятельствах это нисколько не радовало меня. Глава 14 Финн: Мы можем встретиться завтра? Назови место и время… Индия: Хорошо. В 3 часа, «У Мэгги». Это кафе в Уолтэме. Финн: Я приеду. *** Я в миллионный раз смотрела на сообщение Финна. Мы обменялись номерами, когда однажды во время обеда Гейб настоял, чтобы у меня были номера всей компании. На самом деле для Гейба это был всего лишь предлог для того, чтобы целыми днями присылать мне глупые картинки в снэпчат. Хотя в последнее время я с радостью заметила, что их поток сократился. Видимо, он сосредоточил внимание на Шарлотте. Это было мое первое сообщение от Финна. Оставив его с Элоизой, я вернулась на вечеринку. Гейб зажимал Шарлотту в укромном уголке за лестницей, поставив руки на стену над ее головой. Они были так глубоко погружены в разговор, что не замечали никого вокруг. Брайс и Джошуа, остановив меня, с любопытством спросили, куда пропали Финн и Эль, и я, сделав вид, будто мне было противно, сказала, что случайно наткнулась на них в домике у бассейна, когда искала место, чтобы передохнуть. Брайс захлопала в ладоши, словно ничего пикантнее в жизни не слышала, и на меня снизошло облегчение. Теперь секрет Элоизы был в большей безопасности, чем когда-либо. Когда Финн вновь появился на вечеринке, он был один и сказал всем, что уложил Элоизу в кровать, так как она слишком много выпила. — О, ну конечно, — поддразнила Брайс, — после того, как вы двое поразвлекались в домике у бассейна. Финн бросил на меня вопросительный взгляд. — Что? — Я с напускной беззаботностью пожала плечами. — Я просто сказала им, что наткнулась на вас в домике. Если вы хотели сохранить это в секрете, то надо было выбрать более укромное место. В глазах Финна засветилась признательность, и он ухмыльнулся. — Не твое дело. Я, продолжая притворяться, закатила глаза. — В следующий раз запирайте дверь. Где-то через час все начали расходиться. Финн тоже ушел — мы не смогли улучить момент, чтобы остаться наедине. Но когда я наконец рухнула на кровать, то обнаружила, что от него пришло сообщение. Сейчас мой будильник показывал 5:43 утра. Я всю ночь не могла сомкнуть глаз, думая об Элоизе, о Финне. Моя голова разболелась от переполнявших ее мыслей. Меня подташнивало — как всегда, когда я мало спала, — и это неприятное ощущение только усиливалось из-за нервов.