И Тисса поняла. Она не завизжала сугубо потому, что от возмущения пропал голос. За что с ней так? В чем она провинилась? – Вы… вы не сердитесь, пожалуйста, – взмолился Гавин. Тисса не сердится. Она в ярости. Любому терпению есть предел. Но это… это же запредельно просто! Запереть ее здесь, чтобы все подумали… дверь она все-таки пнула. Не очень удачная идея – пинать дверь, когда на ногах домашние туфельки. Больно! И слезы потому, что больно. Надо было этого человека в ванной утопить! А она еще переживала, что врать приходится. Больше переживать не станет. Плакать тоже. Сейчас успокоится, допрыгает до кресла – Гавин мог бы и помочь, – проверит, целы ли пальцы, и решит, как отомстить. Планы, приходившие в голову отличались кровожадностью и малой вероятностью осуществления. – Вы ведь не выдадите его? – Гавин наблюдал за Тиссой настороженно, точно ожидая от нее подвоха. – Выдам. Обязательно. Потому что подло так поступать! И нога болит. – Не надо! Он хороший! Он очень хороший… он умный, и добрый, и… И следующие полчаса Тисса слушала, с каким замечательным человеком она связала свою жизнь. Их сиятельство обладали неиссякаемым списком достоинств – и как в одного человека вместились-то? – о которых Гавин рассказывал с искренним восторгом. У него и глаза-то сияли… впору поверить, что их сиятельство тщательно скрывают от Тиссы другое свое обличье – благороднейшего человека. – Гавин, – Тисса поняла, что слушать больше не способна, – если ты не замолчишь, я заору. Громко. И кто-нибудь придет на помощь. …выбьет дверь… …их светлости донесут, что тан ослушался приказа… …а Тисса соучаствовала и, более того, сама стала причиной побега. Она же корабль увидела… – Ты же не выдашь. – Гавин сел на пол и скрестил ноги. Где это Тисса подобную позу видела? О нет, двух танов она не выдержит. – Не выдам. В конце концов, вдруг случится чудо и об этом приключении никто, кроме Гавина не узнает? – Тебе не надо бояться. Мой лорд не позволит тебя обидеть. Чудесно. Вот только верится слабо. Да и никто не обижает Тиссу. Просто получается все как-то нелепо. – А он скоро вернется? – На часах была половина пятого. – Если повезет, то скоро. Хотя бы лгать не стал. Стало тихо. Слышно было, как трещат дрова в камине и щелкают шестеренки в часах. В трубах урчала вода, а откуда-то издалека доносились звуки клавесина. Этот инструмент Тисса никогда не осилит. У нее пальцы толстые и неповоротливые. – И что мы будем делать? Гавин пожал плечами и почесал переносицу: – А что ты хочешь? Чтобы дверь открылась, а их сиятельство вернулись, осознав, что поступили нехорошо. Или еще какое-нибудь чудо. – Не знаю… – Взгляд скользнул по книжным полкам. Вряд ли там отыщутся баллады о любви… или хотя бы стихи. Тан не походил на человека, который стихами увлекается. Да и вообще обрадуется ли он, узнав, что Тисса в его библиотеку руки запустила? С другой стороны, сам виноват. И если совсем-совсем трогать нельзя, то Гавин скажет. – Тут всякие есть. – Гавин поднялся и, подобрав шаль, о которой Тисса напрочь забыла, сложил ее. – Есть про то, как корабли строить. И еще про дома… про всякие земли. Что там растет и что живет. Есть с рыцарями… и вот про животных. С картинками. Тисса согласилась на животных, но фолиант пришлось вытаскивать вдвоем. Обтянутая черной кожей с россыпью заклепок, книга выглядела ужасно зловещей. И на столе не поместилась. С другой стороны, ковер теплый и мягкий, а платью хуже все равно не будет. Гавин на правах хозяина открыл книгу. – Здесь про всех-всех зверей есть… вот, смотри. Это – саблезубый тигр… они в Самалле водятся. Мой лорд там был и охотился даже. У него и шрам есть. Шрамов на его лорде было с избытком. И Тисса очень боялась, что после сегодняшней прогулки добавятся новые. А рисунки были красивыми. Подробными. И очень настоящими. Махайродонт{16} выглядел почти живым. У дедушки была его шкура и ожерелье из длинных изогнутых клыков. Он тоже бывал в Самалле, но почему-то не слишком любил рассказывать об этом. – Медведь… они разные есть. И на Севере живут самые большие из всех. Ну, не там, где мой дом, а еще дальше. Там, где всегда лед. Огромный зверь с непропорционально маленькой головой стоял на задних лапах. Было что-то человеческое в его позе и взгляде. – А это моа{17} – слоновья птица… они траву едят. Но огромные-огромные… – Ты уже читал? Тисса лишь картинки разглядывала. – Учил. – Зачем? Вряд ли рыцарям пригодятся такие знания. – Ну… мой лорд сказал, что глупо не учить, если можно выучить. И Гавину оказалось достаточно. – Гиена. Он побледнел и как-то очень быстро перевернул страницу, но потом передумал и вернул гиену назад. Отвратное существо с массивными плечами, тонкими задними лапами и низко посаженной головой. – Они очень свирепые. И сильные. У них зубы такие, что… ломают кости. Пахнут мерзко. Гийом всем своим сказал, что месяца не пройдет и ты будешь принадлежать ему. Тисса моргнула, пытаясь осознать только что услышанное. – Я знаю тех, кто ему служит. Гийом любит хвастать. И умеет красиво говорить. Женщинам это нравится. Но ты не приходила. И он разозлился. Настолько, чтобы нанять убийц. А если бы Тисса согласилась тогда? – Не слушай его. – Гавин лег на живот и подложил руки под подбородок. – Он… жестокий. – Он тебя бил? – Он всех бьет. Я думал, что везде так… рыцарь должен уметь переносить трудности. Стойко. Какой из него рыцарь? Он же маленький еще. Всего на пару лет Долэг старше. Круглолицый и курносый. Лохматый вечно, как будто гребень потерял. Рыцари не такие… А какие? Раньше Тисса думала, что знает. – Если холодно. Или есть хочется. Или мерзко… плакать нельзя. Только хуже будет. Надо быть сильнее. И я пытался. Честно. А потом он запер меня с гиеной. Вот с этим чудовищем в пятнистой шкуре? – Гиена была очень голодной и злой. Ее посадили на цепь, такую, чтобы хватило почти до самого края клетки. А на меня ведро крови вывернули. Тиссу замутило. – Она чуяла кровь и рвалась. А я стоял. – Долго? – Всю ночь. Было очень страшно. Я думал, что цепь не выдержит. Или крепление. Или вдруг она сумеет как-то вывернуться… у меня ведь ничего из оружия.