Надулась. Уставилась, не зная, о чем еще говорить. Уйти гордость не позволяет… – Вы… против равноправия? – Кого и с кем? – Всех. Со всеми. Люди рождаются одинаковыми. И значит, они равны! Имеют одинаковые права! Сколько эмоций. И румянец вспыхивает во всю щеку. – Какие, например? – Всякие. – Меррон сунула кончик веера в рот. – Право на свободу. И право на власть… В висках заломило. Ну уж нет, этот разговор пора прекращать, но девушка была рада поделиться мудрыми мыслями. – …право жить так, как хочется! – Кому? – Каждому свободному гражданину! – Девочка… – Сержант позволил себе наклониться и обнять ее. Тощая. Ребристая. И довольно-таки сильная. Вырывается молча и уперто. – Мне вот, свободному гражданину, хочется взять тебя и отнести на конюшню. Задрать тебе юбку и… – Вы не посмеете… – …выпороть. Хорошо помогает от всякой дури. Хотя не исключаю, что другим свободным гражданам может захотеться чего другого… ты уже взрослая, понимаешь. А есть еще третьи, которые охотно выдерут из твоих ушей серьги. И четвертые, им просто нравится убивать… пятые… ты себе не представляешь, сколько всяких разных желаний появляется у людей, когда они думают, что свободны от всего. Чести. Совести. Закона. Абсолютная свобода – страшная вещь. Сержант все-таки выпустил ее, только придержал, чтобы не упала. – Вы… вы не понимаете! – Отступать Меррон не собиралась. И глаза сверкают гневно. Почти красивая стала. – Есть высшая справедливость! – Где? – Благо для всех! Люди вместе решают, как им быть! И… – И всегда найдется кто-то, кем пожертвуют. Не бывает блага для всех, Меррон. Для большинства – еще возможно. Но не для всех. – То есть свободы выбора нет? – Есть. В определенных рамках. Ты можешь выйти замуж. А можешь остаться старой девой и разводить кошек. Не отшатнулась, не зашипела возмущенно, но взяла за руку и сказала: – Идем. – Куда? – На конюшню… или еще куда-нибудь. Более чем откровенное предложение, от которого в кои-то веки не хотелось отказываться. Грудь у Меррон имелась, очень чувствительная, с темными крупными сосками. И впалый смуглый живот, который нервно вздрагивал от каждого прикосновения. А вот о маленьком нюансе затянувшегося девичества могла бы и предупредить. С другой стороны, почему бы и не жениться… хуже не будет. Наша светлость все-таки с предубеждением относится к людям, которые разглядывают ее столь откровенно. Ощущение, что просто облизывают взглядом. – Ваша светлость выглядят неимоверно очаровательно. – У толстяка, обвешанного золотыми цепочками, как елка гирляндами, потные руки и влажные губы. Перчатка и та промокает. – Ваш стиль одежды… многое открыл. …лорд Андерфолл. …родственник той девушки? …отец. Получил отказ от Урфина и пришел взывать к моему разуму. – Ваша светлость, – верноподданнический взгляд устремлен на Кайя, – не соблаговолите ли вы уделить мне толику вашего драгоценного времени? – Внимательно вас слушаю. – Но… Он готов говорить, однако присутствие нашей светлости считает излишним. Государственные дела не для женских ушей, а судя по выражению лица, дело было из наиважнейших. – Говорите. – Кайя не в настроении играть в тайны. Их светлость тоже не любят сальных взглядов. – Или не говорите. Ваше дело. – Это касается вашего… – Кузена? …это с каких пор? …дядя давно хотел усыновить Урфина. А тот сопротивлялся. Но дядя всегда добивается того, чего хочет. Усыновил, значит. Дитятко двадцати осьми годочков от роду. Сиротинушку горькую… …в законе нет ни слова о возрасте. И честно говоря, я рад. Они ведь похожи. – Он поступает крайне необдуманно, отвергая поддержку, которую я мог бы оказать вам… – Обтекаемые фразы, но смысл понятен: продайте вашего мальчика в заботливые руки, и будет вам счастье. …ты думаешь, что… …молодость у дяди была бурной. Но он никогда бы не бросил своего ребенка. Тем более не позволил бы продать. – Если вы хотите оказать мне поддержку, то я с огромной благодарностью приму ее. – Кайя говорит, глядя поверх головы лорда Андерфолла. – Но вы пытаетесь меня купить. Угадал. Но гордиться здесь нечем. Лорд Андерфолл привык покупать, неважно что, на все цена найдется. И он считает, что предложил достойную. – Что до моего кузена, то он вправе сделать свой выбор. И он его сделал. Обернитесь. Все-таки жаль, что я лишена удовольствия видеть выражение лица многоуважаемого лорда. Да, наша светлость мелочна и мстительна. Бывает. …Кайя, а почему только сейчас? Он ведь мог и раньше. …мог. Магнус – старший в роду. Не в протекторате, а в семье, понимаешь? И он несет ответственность за поступки всех членов семьи. Возможно, он не готов был отвечать за Урфина. Но точно будет зол, что пропустил свадьбу. Наверняка заставит повторить. Повторим. Я буду рада. На Тиссу смотрели. Все. Она считала взгляды, сбивалась, начинала счет наново. Презрение. Удивление. Зависть. И раздражение. Возмущение тоже… Оркестр смолк. Толпа окружила. Им любопытно, просто-напросто любопытно. – Я, – голос Урфина звучит достаточно громко, чтобы слышали все, – Урфин Дохерти, беру Тиссу Макдаггин в жены. И здесь, перед всеми… Плащ, уже знакомый, согретый ее же теплом, опускается на плечи. – …клянусь беречь и защищать ее. Под тяжестью плаща Тисса опускается на колени. Она представляла свою свадьбу совсем другой, но… эта тоже чем-то неплоха. Урфин помогает подняться. Этот его поцелуй злой и жадный, и Тисса понимает причину, лишь поймав на себе еще один взгляд. Насмешливый. Гийом де Монфор салютует кубком, поздравляя со свадьбой. О нет! Только не сейчас. – Не бойся. Сегодня я не уйду. – Урфин сжал руку, скорее сам успокаиваясь, чем успокаивая Тиссу. Сегодня. А что будет завтра?