— Что ж, пока мы наедине, хочу вручить тебе подарок. — Разве единорог не был подарком? — удивилась я. Тетя Лидия засмеялась. — Это была просто глупая шутка. — Она потянулась к сумке и достала маленькую красную коробочку. — А вот настоящий подарок. Я взяла ее. — Спасибо, — поблагодарила я. — Не стоило… — Мне захотелось, — перебила тетя. — Давай, открывай. Она сгорала от нетерпения, как ребенок в Рождество, но улыбка выдавала ее волнение. Коробка слегка хрустнула, когда я открыла ее. Внутри на шелковой подушечке лежала крохотная золотая вилочка на тонкой цепочке. — Ничего особенного, — сказала тетя Лидия. — Я знаю, что дома у тебя полно украшений… — Она прекрасна, — произнесла я. — Спасибо. Я достала кулон из коробочки и надела на шею. Вилочка соприкоснулась с кожей и заблестела на свету. — Я хотела, чтобы ты помнила, — сказала тетя Лидия, — что никогда нельзя переставать мечтать. Твои родители желают тебе чего-то, и я тоже, но куда важнее, чего ты сама желаешь. Я улыбнулась ей через стол. Казалось, будто ко мне вернулась прежняя тетя Лидия, которая когда-то играла со мной, рассказывала смешные истории и никогда не смеялась над моими идеями и не указывала мне, что делать. Кухонная дверь с грохотом распахнулась, и вышли Мама Рита и Папа Джино. Он нес большую тарелку с горой панкейков, из которой криво торчали свечки, поблескивающие под громкое «С Днем Рождения тебя!» Мамы Риты и Папы Джино. *** Я закрыла дверь своей комнаты в доме тети Лидии и еще раз проверила телефон. Натали не прислала даже смс, хотя мы ведь и не разговаривали с ней с той самой ссоры. От мамы с папой тоже ничего не было. Папу я еще могла понять. Может, он был на терапии или что там еще делают в реабилитационных центрах. Когда бы я ни представляла себе его жизнь в реабилитационном центре Келлера-Бёрнса, в воображении всегда рисовались обдолбанные пациенты, раскачивающиеся взад-вперед или бьющиеся в припадках под действием абстинентного синдрома (Абстинентный синдром (ломка) — синдром физических и/или психических расстройств, развивающийся у больных наркоманией спустя некоторое время после прекращения приема наркотика или уменьшения его дозы, прим. переводчика). В таком месте, должно быть, немудрено потерять счет времени. К тому же я не ответила ни на один его звонок. Но маме не было никаких оправданий. Она была на отдыхе в Париже. И телефон всегда был при ней, она никуда без него не выходила. Неужто не найти пары секунд между спа-процедурами и французской кухней, чтобы вспомнить, что у твоего ребенка День Рождения? Я кинула телефон на кровать. Не стану об этом беспокоиться. Мои друзья устраивают для меня вечеринку. Картер с Джудом в одном помещении — вот что страшно. А безрассудство моей матери так, ерунда. Я остановилась, поняв, что расхаживаю по комнате. Я знала, что не забуду о маме, пока не поговорю с ней. В трубке раздались гудки, и я стала ждать ее ответа. В Париже уже был полдень, так что я знала, что не разбужу ее. Наконец гудки смолкли. — Алло, — раздался мамин голос. Я стиснула кулак. — Привет, мам. — Ой, Ханна! — взвизгнула она. — Я только что рассказывала о тебе Жану с Пьером. О том, как ты поступишь в Йель через год! Да, все верно, — сказала она кому-то. На заднем плане отчетливо послышался мужской голос. — Станешь юристом. Моя доченька будет самым классным юристом во всей стране! — Кто это там? — спросила я. — С тобой? — Тесс, — ответила мама и захихикала. — А еще Жан и Пьер. — И кто же такие эти Жан и Пьер? Мама засмеялась. — Друзья, Ханна. Мы давно знакомы. Интересно, насколько давно? Я вспомнила все совместные поездки с мамой в Париж, в которых в итоге каждая из нас занималась чем-то своим. Может, она тратила это время на встречи с французскими мужчинами? — У тебя роман? — воскликнула я, но вспомнив, что тетя Лидия находится на чердаке, понизила голос. — Я кто по-твоему? — спросила мама. Она путалась и запиналась на каждом слове. — За кого ты меня принимаешь? — Ты пьяна, — сказала я. — Наедине с какими-то незнакомыми мужиками. Где вы, в номере? — Да, мы в моем номере, — огрызнулась мама. — Едим круассаны и пьем вино. К горлу подкатил ком. — Чудесно, мам. — Да что с тобой происходит? — спросила она. — Ничего, — ответила я. — Наслаждайся своим романом, вином и всей той фигней, которой ты там занимаешься! — Не смей говорить со мной в таком тоне, Ханна, — рассердилась мама. — Я на отдыхе и после всего того, через что я прошла, имею право немного расслабиться и хорошо провести время. — Через что ты прошла? — мой голос стал громче, но я больше не могла его сдерживать. — А как насчет того, через что я прошла? Как насчет того, что сегодня мой День Рождения, а моя мать даже не удосужилась позвонить! — Я позвоню, когда научишься говорить со мной уважительно, — отрезала мама. Я засмеялась. — Не надо этих твоих… Раздался звуковой сигнал, а затем шум на другом конце провода стих. Я оторвала телефон от уха и уставилась на него. Я могла бы убедить себя, что дело в плохом соединении. Что виноваты горы, и звонки легко обрываются. Наконец, я могла убедить себя в том, что мамина связь за границей всегда оставляла желать лучшего. Но какой в этом смысл? Я знала правду. Моя мать меня скинула. Счастливого, мать твою, Дня Рождения, Ханна. Глава 18 После разговора с матерью я написала Джуду, чтобы узнать, что он делает. Он предложил снова попробовать забраться на Чимни Рок. И поскольку мне требовалось отвлечься от разговора с мамой, я согласилась. — У тебя все в порядке? — поинтересовался Джуд, пока мы ехали по горной дороге в Чимни Рок Стейт Парк. Почти всю дорогу я молчала и смотрела в окно, впрочем, не особенно замечая проносящиеся мимо пейзажи. — Все в порядке, — ответила я. Он подался вперед и накрыл мою руку своей ладонью. — Если захочешь поговорить, я готов выслушать. В любое время. Я не могла рассказать ему о своих проблемах с родителями. И никому не могла. — Спасибо, — поблагодарила я, ободряюще ему улыбнувшись. — Но я, правда, в порядке. Он закусил губу, но пока мы не доехали до горы, больше не проронил ни слова. — Я не пойду на вершину, — заявила я, когда мы с Джудом подошли к тропинке, ведущей к Чимни Рок. — Но сегодня твой День Рождения, — сказал Джуд. — Вот именно! И я предпочла бы не умирать, хотя бы до завтрашнего дня. Мимо проходили люди: одни — пыхтя от усталости, другие — бодро и с улыбкой. Я же, под тревожное бурчание желудка, старалась делать не больше одного шага за раз. Подъем пугал меня, но хотя бы помогал переключить мысли и отвлечься от разговора с мамой.