Пока мы поднимались, я не сводила взгляд с моста над пропастью и судорожно сглатывала. — Эм, — протянула я, — не думаю, что осилю это. — Осилишь, — безапелляционно заявил Джуд. — Нет, правда, я не смогу. Мы добрались до подножья моста, и я застыла на месте. Капельки пота собирались на моих губах и стекали по задней стороне шеи. Желудок скрутило и внутри появилось тошнотворное чувство. Тогда Джуд встал прямо передо мной, чтобы я могла видеть только его лицо, и обхватил мои руки. — Ты мне веришь? Он задал этот вопрос так легко, будто тот не имел ни последствий, ни осложнений. Словно мой ответ был единственной по-настоящему важной вещью в эту минуту. — Да, — ответила я. — Тогда идем со мной. Шаг за шагом. И смотри только на меня. Я сделала, как он велел, и не сводила с него взгляда. Шагнув вперед, я поставила ногу на мост. — Умница, — похвалил Джуд. — Будем двигаться потихоньку. Смотри на меня. Пока мы пересекали мост, он говорил со мной мягким голосом. Всякий раз, когда я судорожно сжимала его руки, он напоминал, чтобы я смотрела на него и ни о чем не думала. — Молодец, — приговаривал он. — Ты отлично справляешься, Ханна. Он смотрел на меня так, будто мог защитить от чего угодно. Словно убеждая меня, что я не сорвусь, мог защитить меня от самого падения. — Пришли, — прошептал он. Когда он отошел с дороги и встал рядом со мной, я увидела долину. Мы стояли на вершине Чимни Рок, и над нашими головами, подхваченный порывами ветра, развевался американский флаг. Куда бы я ни посмотрела, везде видела горные склоны на фоне голубого неба. В долине, поблескивая на солнце, раскинулось озеро. От вида захватывало дух — и я почти задыхалась — настолько он был красивым и волнующим. — Я дошла, — прошептала я. — Получилось. — Покричи, — подал голос Джуд. — Чего? — Выкричись. — Он взмахнул рукой. — Выпусти все, что накопилось. Я замотала головой. — Ни за что. — Давай, — настаивал Джуд. — Тебе понравится. — Я не могу кричать, — сказала я, оглянувшись на других людей на вершине. Не хочу, чтобы из-за меня у кого-то из них случился сердечный приступ. — Можешь. Ты можешь все. Кричи! Я втянула воздух и закричала. Мне стало неловко. Несколько людей обернулись на нас, вопросительно подняв брови. Джуд нахмурился. — Слабовато. Смотри, как надо. — Он набрал полные легкие воздуха и закричал так громко, что его вопль разнесся вокруг нас эхом. Затем он закричал опять, приложив ладони ко рту и подпрыгивая на месте. И в крике этом не было слов, только звуки. — Давай, — подначивал он. — Кричи. Крик лечит. Тогда я снова вдохнула, закрыла глаза и заорала. Я кричала до тех пор, пока горло не начало жечь и в легких не кончился воздух. Я стиснула руки так, что ногти впились в ладони. Затем я закричала снова. Я выкрикивала всю боль, причиненную матерью, всю злость на отца, и все тайны, что эхом разнеслись по долине вместе с этим криком. Джуд присоединился ко мне, и мы оба кричали до тех пор, пока не осталось ничего, о чем хотелось бы кричать. Затем к нам присоединились другие люди, и мы стали кричать без причины, стоя на вершине камня на горе. Открыв глаза, я оглядела горы и раскинувшуюся внизу долину и ощутила свободу. Джуд приблизился ко мне, мельком коснувшись моей руки. — С Днем Рождения, Ханна, — прошептал он. *** — С Днем Рождения! Я широко улыбнулась присутствующим. Кто-то уже был мне знаком: Джуд, Эштон, Кейт, Картер, Надя, Сайк и Трент, других я видела впервые. Они называли мне свои имена и поздравляли с праздником, но их было слишком много, чтобы всех запомнить. Каким-то образом Эштон удалось убедить родителей разрешить ей устроить вечеринку в их доме. Когда я поинтересовалась, как ей это удалось, она махнула рукой и сказала: — Их это не парит. Лишь бы потом я все убрала и не разбила вазу. Ваза представляла собой огромное творение из цветного стекла, стоящее на каминной полке, вокруг которой, похоже, развернулось основное веселье. И хотя помимо вазы на полке стояла еще куча фотографий и фарфоровые ангелочки, присматривать требовалось именно за вазой. И Эштон уже упоминала об этом, когда я впервые была у нее дома. — Я сделала эту вазу для родителей в шестом классе, — гордо сообщила мне Эштон. — Она нравится им сильнее всего, что я делала, хоть и весит миллион фунтов. Кейт с Эштон осторожно поставили передо мной именинный торт. Это был белый слоеный торт с красными цветами по углам и надписью: «Счастливого семнадцатилетия, Ханна!», выполненной из сахарной глазури резко уходящими вниз буквами. В середину были воткнуты свечи в виде единицы и семерки, на которых подрагивало пламя. — Загадывай желание! — сказала Эштон. Я на мгновение закрыла глаза, а затем открыла их и задула две свечи. Гости заулюлюкали, но, возможно, тот факт, что они получат торт, обрадовал их куда больше, чем мои «задувательные» способности. — Теперь твое желание сбудется, — произнесла Эштон, берясь за нож. — А ну-ка, все в очередь за тортиком! Я взяла два кусочка и нашла Джуда, который прятался в углу. Хоть он и пришел на вечеринку, предпочитал держаться особняком. Переминаясь с ноги на ногу, он разглядывал помещение. — Что ж, — сказал он, — тут весело. Я закатила глаза. — Ешь свой торт. Он взял тарелку. Мы молча принялись за еду, наблюдая за тем, как остальные гости болтают, смеются и уплетают свои куски. Я улыбнулась. — Выглядишь счастливой, — заметил Джуд. — Так и есть, — подтвердила я. — И это странно. Я не знаю девяносто процентов присутствующих и вряд ли увижу их снова, но это лучшая вечеринка, которая у меня когда-либо была. Без пафоса. Без давления. Понимаешь? — А там, откуда ты родом, вечеринки по случаю дня рождения обычно напрягают? — Ты даже не представляешь как, — ответила я. — Как-то я имела неосторожность сказать своей маме, что хочу вечеринку в балетном стиле. Я-то представляла себе балерину на торте, и что буду дефилировать в балетной пачке. Но мама решила, что вечеринка должна превратиться в балет в буквальном смысле. Поэтому она наняла преподавателя балета, чтобы он научил нас танцевать «Лебединое озеро». Помню, он уговаривал маму ограничится разминкой или чем-то вроде этого, но нет — она требовала «Лебединое озеро». Я была Принцессой-лебедь и черт с ним, что я ничего не понимала в балете. Я должна была выступать перед всеми своими друзьями, — я хохотнула. — Думаю, некоторые перестали со мной общаться именно после этого. Джуд прыснул. — Жесть. А мой День Рождения обычно представлял собой торт из магазина, наполовину растаявшее мороженное и пачку чипсов, после чего мы забирались на деревья и смотрели телевизор, пока родители не забирали детей по домам. — Повезло, — пробурчала я. — Эй! — раздался рядом со мной чей-то голос. Я обернулась и увидела Картера, стоящего засунув руки в карманы. Кейт с Эштон взволнованно наблюдали за нами с другого конца комнаты. Я бросила взгляд на Джуда. Тот опустил глаза и уставился в пол. — Хотел поздравить тебя с Днем Рождения, — сказал он. — Раньше возможности не было. Я улыбнулась. — Спасибо. Картер кивнул. — Теперь можешь возвращаться к еде. Он развернулся, чтобы уйти, но тут голос подал Джуд. — Эй, Хауторн. Картер застыл, напрягшись всем телом. Прежде, чем ответить, он окинул Джуда взглядом с ног до головы. Под его левым глазом все еще виднелся желтоватый синяк, а губу покрывала корочка. — Да?