— Я знаю. Мы с твоим отцом говорили об этом. — И тебя это не волнует? — уточнила я. Она шумно втянула ртом воздух. — Я с этим справлюсь. Я прильнула к ее плечу, она уткнулась подбородком в мою макушку. — Прости меня за это лето, — сказала она. — Мое прощение ты уже получила, — ответила я. — Но, я думаю, ты должна извиниться перед тетей Лидией. Мама напряглась. — За что? — За ребенка, — сказала ей я. — Тетя Лидия все мне рассказала. Мама протяжно выдохнула. — А она рассказывала тебе о том, что у меня было три выкидыша до того, как ты родилась? — спросила она. Я резко выпрямилась, уставившись на нее во все глаза. — Правда? — Я не хотела, чтобы Лидия проходила через то, через что пришлось пройти мне, — сказала мама. — Мне все еще больно об этом думать. И когда у Лидии случился выкидыш… я не могла смотреть на страдания своей сестры. У нее не было партнера, как у меня, на чью поддержку она могла бы рассчитывать. Она была сама по себе, и я никак не могла ей помочь в этом. Я не хотела, чтобы она страдала. — Но ты ранила ее своими словами, — настаивала я. — Ты обязана извиниться. Мама опустила взгляд на колени. — Я знаю. Я позвоню ей. Обещаю. — Не бойся реальности, — сказала я с улыбкой. — Правило №4. Мама усмехнулась. — И чье же это правило? — поинтересовалась она. — Мое, — ответила я. Глава 26 — Что думаешь? — Эйвери Джеймс представила мне на суд ярко-желтый плакат. На нем огромными буквами было выведено: «РАСПРОДАЖА ВЫПЕЧКИ ОТ СТУДЕНЧЕСКОГО СОВЕТА: ПОДДЕРЖИ ШКОЛУ — ПОКУПАЙ СЛАДОСТИ!» — Если тебе нравится, то и мне тоже, — сказала я. Эйвери отложила плакат и вздохнула. — Не уверена, что кто-то вообще его заметит, но я специально выбирала самый яркий плакат из всех, что удалось найти, — она нахмурилась. — Быть президентом куда сложнее, чем я думала. Я показала ей язык. — А я ведь предупреждала. Эйвери кинула на меня сердитый взгляд. — То, что в этом году у тебя меньше работы не дает тебе права злорадствовать. Подумаешь дело: денежки считать. Я помахала перед ней журналом казначея официального школьного совета старших классов. — Это куда ответственнее, чем ты думаешь. Особенно, когда все средства, которые удалось собрать, надо отдавать на покупку всяких там плакатов. — Кто тут раздает деньги? — поинтересовался вошедший в помещение Зак Грили. Он затормозил, чтобы поприветствовать Эйвери долгим поцелуем, после чего запрыгнул на стол и заболтал ногами. — Никто, — строго ответила я. — Но я определенно что-то слышал о деньгах, — сказал Зак. Он похлопал себя по уху. — У меня превосходный слух, когда дело касается денежных вопросов. Я засмеялась. Тем временем в класс стали подтягиваться остальные члены школьного совета. Выпускной год начался месяц назад, и пока он был самым лучшим из всех предыдущих. Мы с Джудом созванивались и переписывались каждый день, когда у него выдавалась свободная минутка между тренировками. Я ужасно скучала, но знала, что он отлично справляется и впервые гордится собой с того момента, как погиб его брат. Я же вычеркнула большую часть курсов из своего графика и сильно уменьшила нагрузку. Работе президента школьного совета я предпочла обязанности казначея и с радостью отдала Эйвери пальму первенства. Но самое удивительное, что мы с Эйвери снова стали подругами. И хотя мы все еще конкурировали друг с другом за место лучшей ученицы школы, на сей раз это было дружеское соперничество. И если бы я стала второй, мой мир не развалился бы на куски. Маму резкое сокращение деятельности, конечно, не радовало, зато папа был полностью на моей стороне. Он вернулся из центра несколько недель назад, и больше не работал так много, как прежде. Мы оба учились сбавлять обороты и наслаждаться жизнью. Папа все еще продолжал лечение, но уже вне центра. Мама тоже стала посещать специалиста, чтобы решить проблему с алкоголем. Иногда мы посещали терапию всей семьей, иногда родители ходили на нее без меня. — Ну что, ждешь не дождешься выходных? — спросила Эйвери. От ее слов внизу живота появилось трепетное чувство, с каждой секундой становящееся сильнее. — Да, — призналась я, не в силах сдержать улыбку. — Дождаться не могу. — Твои родители все еще давят на тебя? — поинтересовалась она. — Потому что мое предложение в силе. Я поеду, если нужна будет дополнительная поддержка. Я покачала головой. — Спасибо, но не нужно. Мама с папой полностью освободили свой график на выходные и строго-настрого запретили им звонить. — В выходные мы с родителями рано утром уезжали в Джорджию. По плану, прежде чем добраться до пункта назначения, мы должны были заехать в пару небольших колледжей. И хотя я уже подала предварительное заявление в Университет Северной Каролины в Эшвилле, ограничиваться этим не собиралась. — Это даст нам возможность побыть вместе, которой так не хватало. — До того момента, пока не доберетесь до места, — подначила Эйвери, подмигнув мне. — После этого тебе явно будет не до них. По шее пополз жар, и я поспешно склонилась над журналом, с особым усердием начав вырисовывать в нем загогулины. — Я все равно рада, — произнесла Эйвери. — Я знала, что все сложится. Она повернулась к школьному совету и прокашлялась. — Значит так, слушают все! У нас куча работы и мало времени на ее выполнение. Я откинулась на спинку стула, радуясь, что кто-то другой, а не я, теперь находится у руля. *** — Здравствуй, Ханна, — Марк поприветствовал меня своей фирменной широкой улыбкой и крепким рукопожатием. — С возвращением. Я вошла в его кабинет. Просто поразительно, как много раз я бывала здесь за последний год, но никогда не приглядывалась к обстановке. Теперь же мой взгляд жадно впитывал рамки с дипломами и сертификатами на стенах, картину с парусником и книжный шкаф, доверху забитый толстыми фолиантами. На углу стола стояли фотографии семьи Марка, а рядом с ними — раскачивающийся из стороны в сторону маятник. Я пригляделась к одной из фотографий. На ней был изображен Марк в зеленом комбинезоне и с ремнями на плечах, пристегивающими его к пестрому парашюту, волочащемуся за ним по земле. Весь бледный, с выпученными глазами, Марк широко улыбался на камеру. — Ты прыгал с парашютом? — спросила я. — Шесть лет назад, — с улыбкой ответил Марк, усаживаясь в любимое голубое кресло напротив меня. — Ты впервые увидела это фото? Оно было здесь все это время? — Наверное, я просто никогда особенно не приглядывалась, — сказала я. Мой взгляд снова заскользил по комнате, выискивая вещи, которые я до этого не замечала. — Это ничего, — подбодрил Марк. — Многие мои клиенты не замечают его долгое время. Для меня это своего рода показатель. Когда клиенты, наконец, находят время, чтобы разглядеть фотографии, значит, они вышли за пределы собственных мыслей и готовы к самостоятельной жизни. Когда он произнес это, мой взгляд снова метнулся к нему. — Не думаю, что я готова… Марк поднял вверх руку, призывая меня к молчанию. — Тебе удалось выйти из зоны комфорта этим летом? — Да, — улыбнулась я, вспоминая деньки, проведенные в Эшвилле.