– Это довольно большая внутриматочная гематома. Положение, в котором вы находитесь, опасно, и, учитывая, что вы только что узнали, что беременны, предполагаю, что вы думали, что у вас все еще регулярно идут месячные, я прав? Я смотрела на доктора, пытаясь понять, что он мне говорит. – Обычно не очень регулярно, но да… У меня были месячные. Последние несколько месяцев, может быть, они длились не так долго, как должны, но я подумала… – Вы принимаете противозачаточные таблетки? – спросил он. – Да, я принимаю их, чтобы регулировать месячные. – Не пропускаете? «Дерьмо!» – Иногда забываю, но принимаю на следующий день вместе с обычной дозой… – Видимо, они не подействовали, но это не главное. Важно то, что у вас были постоянные угрозы выкидыша. Я снова посмотрела на экран. Боже мой, это младенец… младенец, о котором я даже не подозревала, что он растет внутри меня… Я ни о чем не заботилась… Боже мой! Я пила алкоголь… – Доктор… Я не знала, понятия не имела… Я даже не замечала этого! Он смотрел, как я пытаюсь сохранить спокойствие. – Успокойтесь, хорошо? Мы проведем все необходимые анализы, чтобы убедиться, что с вами и ребенком все в порядке. Вы удивитесь, как много таких случаев, как ваш. Изменения обычно начинаются на третьем или четвертом месяце, так как до двенадцати недель матка все еще находится в тазу, и, только когда она выходит за пределы этой области, начинает проявляться беременность. Поскольку у вас кровотечение, мы положим вас в больницу. Пока вы не придете в норму, вам не следует напрягаться. Понимаю, что вы только что узнали, что беременны, но сейчас очень важно, чтобы вы полностью соблюдали постельный режим. Как только кровотечение прекратится, я проведу гинекологический осмотр, чтобы измерить шейку матки. Если все в порядке, преждевременные роды в будущем исключены. «Преждевременные роды…» Боже, я почувствовала себя так, как будто меня внезапно забросили в вакуум, где слова «ребенок», «преждевременные роды», «внутриматочная гематома» и «выкидыш» совершенно бессмысленны. Я еще даже не осознала то, что он мне только что сказал, едва приняла то, что увидела на экране, а меня уже засыпали терминами, которых я не понимала и не слышала до этого момента. – Медсестра придет задать вам несколько вопросов, и мы возьмем кровь, чтобы исключить дополнительные осложнения, хотя сейчас самое главное, чтобы гематома исчезла. Скорее всего, у вас низкий уровень прогестерона; в этом случае мы предоставим вам все необходимое, чтобы поддерживать ребенка. Согласны? – сообщил он тоном, который, по его мнению, мог меня успокоить. Я почувствовала панику, полноценный панический приступ, мне хотелось убежать, исчезнуть из больницы и вернуться к тому, что было в моей жизни всего несколько часов назад. – Доктор… Мне всего девятнадцать, я не готова стать матерью. Он вежливо кивнул и подошел. – Это не входило в ваши планы… Я понимаю, – тактично ответил он. – Но ребенок есть, и есть риск, что вы можете его потерять. Вы молоды, и у вас впереди несколько трудных месяцев. Вам понадобится поддержка окружающих. Вы знаете, кто отец ребенка? «Отец». Николас Лейстер был отцом этого ребенка… и он был на другом конце страны, с другой женщиной, абсолютно ясно дав понять, что больше не хочет быть частью моей жизни. – Я… я знаю, кто он, но… я не могу ему сказать. В этот момент вошла медсестра, и доктор повернулся к ней, чтобы рассказать обо всем, что они должны мне сделать. Он улыбнулся мне, чтобы подбодрить, и ушел. Как только он ушел, медсестра подошла и похлопала меня по руке. – Тебе нужно успокоиться, милая, – сказала она, когда в комнату вошла еще одна медсестра, и они вместе приступили к работе над моим телом. – Мы дадим тебе витамины и болеутоляющее, чтобы ты смогла отдохнуть. Когда проснешься, тебе наверняка будет лучше. – Нет, нет, мне не нужно обезболивающее. Вы не понимаете! Этого не должно было случиться, я не готова стать матерью, я не должна стать матерью, ясно? Мне сказали, что очень маловероятно, что я забеременею, почти невозможно, а теперь… – Ты на четвертом месяце, дорогуша, и, судя по твоему анамнезу и тому, как протекает беременность, это чудо. «Чудо». Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться и осознать происходящее. Четыре месяца… Чертов Николас Лейстер! 34 Ноа Не знаю, когда я заснула, но, когда открыла глаза, увидела, что Дженна сидит в кресле рядом с кроватью и смотрит на меня. Ее лицо было бледным и обеспокоенным. Увидев, что я открыла глаза, она встала и подошла. Я лежала, закутанная, с капельницей в левой руке. – Ноа, как ты себя чувствуешь? – спросила она со страхом в голосе. Увидев ее и вспомнив все, я почувствовала, как будто мы обе оказались в другом измерении, как будто вдруг моя жизнь перестала быть моей и то, что я обнаружила, закрыло все двери, которые были открыты для меня, как будто теперь выход был только один, и мне нужно было пройти через него. – Кажется, хорошо, – ответила я. Ребенок… Я всегда мечтала о ребенке. Но всякий раз, когда я представляла себя с ребенком, я, возможно, представляла, что усыновлю его в будущем. Мне сказали, что травмы, которые я получила в детстве, могут привести к проблемам. Мне сказали, что, когда придет время для беременности, мне нужно пойти в клинику по лечению бесплодия и узнать, как действовать дальше. Я никогда не думала, что смогу забеременеть естественным путем… Боже, я ведь даже принимала противозачаточные средства! Ничто, абсолютно ничто не предполагало, что такое может произойти. Я села на кровати и разделась. Очень осторожно подняла больничную рубашку и уставилась на свой живот. – Так это правда… Не могу в это поверить, – я этого не говорила, это сказала Дженна. Я перевела взгляд на нее и увидела, что она побледнела. – Что теперь делать? – спросила я, положив руки на живот. Могу ли я почувствовать что-то, что указывало бы на то, что в моей утробе находится четырехмесячный плод. Дженна покачала головой и села рядом со мной на кровать. – Ноа, кто отец? Я снова посмотрела на нее. Я думала, что это очевидно, хотя, если подумать, никто не знал, что произошло в День благодарения; никто, кроме Ника и меня. – Николас, – ответила я шепотом. Одно лишь произнесение его имени вызвало боль в груди. Глаза Дженны расширились от удивления, а затем на ее лице появилась широкая улыбка. – Николас? Наш Николас? Но когда? Как? Какого черта она так счастлива? – Это случилось в День благодарения. После того, как Ник узнал о болезни матери, он был расстроен и сказал… – Боже мой, Ноа, это же потрясающе! Подожди, ты сказала День благодарения? Ее взгляд вернулся к моему животу, а затем на мое лицо. Через несколько секунд она, кажется, смогла посчитать. – Четыре месяца, Дженна, – сказала я без намека на счастье в голосе. – Врачи тебе не сказали? – Ты шутишь? Я даже не знала, что мои подозрения верны, пока ты не задрала рубашку и не уставилась на свой живот, будто увидела инопланетянина. – Ты только что узнала? Дженна кивнула. – Я не твой родственник. Мне ничего не хотели говорить. Я даже поругалась с медсестрами – они не хотели пускать меня к тебе в палату. Я глубоко вздохнула, чувствуя себя потерянной, как никогда в жизни. Дженна взяла мою руку и положила ее на мой едва выпирающий живот. Никто, кто этого не знал, не мог сказать, что я беременна. – Ноа, я испугалась, потому что думала, что это какой-нибудь парень из клуба, но это Ник! Твой Ник! Это прекрасно. Я отпустила ее руку и посмотрела на нее. – Что прекрасного, Дженна? – ответила я и заметила, насколько сильно я расстроилась, потому что аппараты, к которым я была подключена, начали настойчиво пищать. – Что я беременна в девятнадцать лет от мужчины, который меня больше не любит и теперь с другой девушкой? Что в этом прекрасного?! – Ноа, успокойся, я просто хотела сказать… – Нет! – крикнула я. – Ничего не говори и не радуйся, потому что это плохие, это дерьмовые новости. Я не хочу ребенка, не хочу растить его одна, тем более ребенка Николаса, – я почувствовала, как слезы катятся по моим щекам, и поспешила вытереть их. – Я даже не знала, что беременна! Какая мать не знает, что внутри нее ребенок? Какой матерью я для него стану, если мне нечего дать? Дженна выглядела такой же потерянной, как и я, и не знала, что сказать. Казалось, она боялась открыть рот. – Ноа, как только Ник узнает… – Даже не думай об этом! – прокричала в панике я. – Не смей никому ничего говорить, Дженна!