— Игорь Бахарев!.. — легким эхом пронеслось по гримерке. Евгения с интересом посмотрела на молодого артиста, сына очень известного театрального режиссера. — Разрешите вас проводить? — обратился он к ней. — С удовольствием! — ответила она. «А классно ехать в «Волге» одной на заднем сиденье!..» — улыбаясь, думала Евгения. — Ой, и не знаю, как вы к дому проедете! Вчера все перекопали! — вдруг вспомнила она. — В самом деле! — притормозил он перед «кирпичом», криво навешенном на хлипкое ограждение. Дождь гулко стучал по крыше. — Послушайте, Женя! — повернувшись к ней, словно на что-то решившись, сказал Игорь. — Ваше положение в театре сейчас незавидное, а дальше будет еще хуже. Я хорошо знаю примадоншу, она не успокоится, пока не выживет вас. — Ну, это мы еще посмотрим! — задорно отозвалась Евгения. — Да тут и смотреть нечего! — вздохнул Игорь. — Может, вы слышали, что и у моего отца в театре неприятности? — спросил он. — Так, кое-что!.. Пьесу он какую-то поставил… — А его за это сняли с поста главного режиссера! — Да ну?! — чуть не присвистнула от удивления Женя. — Не может быть!.. — И вы знаете, он бороться не будет! Бесполезно!.. Просто нужно выждать время и в удобный момент, который непременно наступит, оказаться в нужном месте! — А что же он будет делать в ожидании этого момента? — с легким презрением поинтересовалась Евгения. Игорь понял ее насмешку. — Не на печи лежать! — ответил он. — Несмотря на нынешнее положение отца, у него еще остались настоящие друзья. Ему предложили, учитывая его опыт, возглавить московский мюзик-холл! Вернее, даже создать! «Отбросить устаревшее, оставить лучшее, найти новое!» — так было сформулировано одним важным чиновником при личной беседе с ним. Они там, — Игорь поднял палец, указывая вверх, — задумали сразить мир советским мюзик-холлом. Дали полгода на все, а потом гастроли! Здорово, правда?! — Здорово! — согласилась Евгения. Дождь продолжал бить по крыше. Игорь включил радио. Возникшее молчание Евгения прервала тяжелым вздохом. — Сколько не сиди, а выходить придется! У вас случайно нет зонтика? — Зонтика? — удивился Игорь, словно ожидал услышать от нее что-то другое. — Подождите! Какой зонтик?! Я же не сказал вам главного! Вместе с Грушиным на вашем первом спектакле был и мой отец. Вы очень ему понравились. Он тогда мне сказал: «Вот такую бы нам солистку!.. Очаровательный чертенок!» Евгения рассмеялась. — Нет! Это очень серьезно! Я вчера спросил его, как он смотрит на то, чтобы пригласить вас в мюзик-холл? Он ответил, что был бы рад, и поручил мне выполнить эту приятную миссию! — Игорь вглядывался в лицо Евгении, слегка освещенное уличным фонарем. — Меня?.. В мюзик-холл?! — удивленно воскликнула она. — Это, конечно, интересное предложение. Но я люблю оперетту!.. Нет, что вы!.. — Евгения растерялась. Она понимала, что отказываться от предложения известного режиссера Петра Бахарева — безрассудство. Но именно оно и было основной чертой ее характера. — Нет! — твердо заявила она. — Я останусь в театре! — Послушайте, Женя! — попытался ей объяснить ситуацию Игорь. — Вас дальше хористки не пустят! — Еще посмотрим! — О, господи! Ну зачем? Зачем? Объясните мне! Зачем тратить золотые годы молодости на склоку со старой примадонной? И вообще, ваша оперетта уже вся пропахла нафталином! А мюзик-холл — это синтетический жанр! Он соединяет в себе все, от оперы до балета. Вы будете петь вашу Сильву. Вы будете танцевать канкан и танго. Это такой простор!.. Сколько вам лет? — с жаром воскликнул Игорь. — Двадцать! — А мне двадцать три. Но я вырос в артистической семье и не только слышал, но знаю, что такое театральные интриги! Не ввязывайтесь в борьбу с вашей примадоншей. За ней стоят очень высокопоставленные особы. Возьмите пример с моего отца! Евгения нерешительно пожала плечами, а на следующий день подала заявление об уходе из театра. — Жаль!.. — тихо промолвила ее единственная театральная подруга, хористка Рита. — Но я о себе!.. — Заметив горькое выражение на лице Евгении, торопливо добавила она. — А ты правильно сделала!.. Что тут сидеть?! Гастроли в этом году будут в Саратове и Ростове-на-Дону. Тоска! Хоть бы в Кисловодске!.. Водички бы попила! — Да ты что, старуха?! На водичку потянуло! — расхохоталась Евгения. Подруги обнялись и уже смеялись вместе. — Представляешь! — глаза Риты засверкали, словно праздничная иллюминация. — Париж увидишь! Чего только не увидишь! Выступать будешь!.. Ой, мне кажется, я бы такого счастья не выдержала! Не перенесла!.. Сердце бы лопнуло!.. — Подхватив Евгению, закружилась с ней по коридору. — Париж!.. Это же!.. — найти определения Рита не смогла. — Сначала, как говорит Игорь, мы обкатаем программу в Ленинграде и в Москве, потом в Варшаве и Будапеште. А уже от тех гастролей будет зависеть заключение контрактов. — Ой, Петр Бахарев!.. — восторженно воздев глаза, воскликнула Рита. — Он же невероятно талантлив. Он такой мюзик-холл устроит, что публика будет визжать! Кстати, а как тебе Игорь? — лукаво повела она глазами. — Нравится! — рассмеялась Евгения. — Нравится! — буркнула Рита. — Я бы на твоем месте так просто бы влюбилась. Красавец! И вообще, семья Бахаревых — это же… — она просто захлебнулась от восторга. — Ну и что, семья Бахаревых? — заливисто поддразнила ее Евгения. — Элита нашей страны! — красиво ввернула подруга. * * * Работа оказалась невероятно тяжелой. До изнурения, до головокружения от усталости. Бахарев был безжалостен. Ни одной нотки вполголоса, ни одного батмана в полноги. Игорь был помощником режиссера. Он лично поставил Евгении несколько номеров. Петр Бахарев просмотрел, сделал меткие замечания. — Неплохо! — бросил он тяжело дышащей Евгении. — Отдохни минут пятнадцать и с новыми силами, с учетом замечаний. — Петр Арсентьевич, — взмолилась обычно беспрекословная Женя. — Я сегодня больше не могу! Петр Арсентьевич странно приподнял правую бровь, что выражало у него крайнее удивление. — Что значит «не могу»? Тебя как зовут? — Евгения! — допытавшись сгладить резкость отца, подсказал Игорь. — Нет, я хочу услышать от нее! — громовым, властным голосом повторил Петр Арсентьевич. Девушка набрала воздух и звонко выкрикнула со сцены в зал: — Евгения! — Вот именно!.. Ева и гений! Редкостное сочетание! Единственное женское имя, объединившее в себе два взаимоисключающих понятия: женственность и гениальность! Поэтому фраза «не могу» для тебя недопустима! «Зовись иначе как-нибудь!..» Матреной, Феклой, тогда — не моги! Понятно? Евгения кивнула и через пятнадцать минут пела и делала батманы не ниже ста восьмидесяти градусов. — Жемчужина! Слышишь, Игорь, ты нашел жемчужину! — слегка подтолкнул Петр Арсентьевич сына. — С ней нам и Париж будет по плечу. О, я им всем покажу, что Бахарев даже из мюзик-холла может сделать бриллиант, о котором напишут во всех газетах мира. Они думали напакостить, добившись моего увольнения из театра, а выйдет с точностью наоборот! Обо мне знали только в нашей стране, а теперь узнают во всем мире! Мы и в Рио-де-Жанейро поедем! Петр Арсентьевич продолжал делиться мечтами с сыном, но тот не мог отвести очарованного взгляда от жемчужины по имени Женя. — Женя! Женечка! — кричал, нагоняя ее в коридоре. — Ты сегодня вечером свободна? Евгения даже рассмеялась в ответ на такой нелепый вопрос. — Конечно, свободна, и мечтаю поскорее добраться домой и лечь спать! — А я… — пушистые ресницы Игоря дрогнули, — хотел тебя пригласить поужинать в ресторане. Евгения настолько устала, что потеряла свою обычную кокетливость и стремление очаровывать всех. Она секунду подумала и сказала: — Поужинать — хорошо!.. А то пока до дому доеду!.. — взглянула на Игоря и вмиг собралась. Спину выгнула, что монмартрская кошечка! — С удовольствием, Игорек! — уже ослепляя черными глазами, кокетливо бросила она и скрылась в гримерной. Гастроли, как и предсказывал Петр Арсентьевич, начались с триумфа в Ленинграде. Затем Москва восторженно аплодировала первой звезде советского мюзик-холла Евгении Рахманиной. После выступлений в Варшаве и Будапеште последовали гастроли в Париже, Мадриде, Праге, Мехико. В Париже Игорь сказал отцу, что хочет сделать Евгении предложение стать его женой. Отец, от которого Игорь ожидал тут же услышать согласие, задумался и попросил несколько дней на размышление. — Папа! — возмутился Игорь. — Я ведь не тебе делаю предложение. Чего тебе-то думать?! — Предложение ты делаешь не мне, но введешь ее в нашу семью! — А разве она тебе не нравится? Ты же сам называешь ее жемчужиной!