– Это да. Иногда сидит у себя во дворе, играет на гитаре или на клавишах. Или на саксе. Я его однажды спросил, почему он не исполняет собственных песен. – А он ответил: «Люблю тишину». – Именно так. Эдриен, какой потрясающий ужин! Серьезно потрясающий. – Еще не все. У нас будет сабайон. В нем я уверена, потому что Нонна мне показала свой секрет много лет назад. Я только приберу сперва. Капучино? – С удовольствием. Давай помогу. Они встали, собрали посуду. – Я сегодня видела Майю, – начала Эдриен по дороге в кухню. – Она только вернулась с еженедельного осмотра, и у нее все в порядке. – Слыхал. Мама просто с ума сходит, что будет наконец девочка. Джо в восторге, Коллин – в меньшем. Он мне по секрету сказал, что они делают большую ошибку, потому что девчонки – они глупые. – И что ты ответил? – Выразил некоторое сочувствие, создавая почву для доверия. Потом выбрал сюжетные линии разных вселенных, указывая на неглупых девчонок. Пинк-Пауэр Рейнджер, Чудо-Женщина, Принцесса Лея, Шторм, Королева Фиалок, собственная мать Коллина, его бабушка. Его кузину я упоминать не стал, потому что сейчас Мария – абсолютная иллюстрация к его определению глупости. – Разумно. Она обернулась к кофеварке, когда Райлан подошел поставить тарелки, и столкнулась с ним. Она подняла взгляд. Глаза зеленые. Ну ведь надо же так случиться, что глаза у него именно зеленые? И она подалась вперед, к нему, к этому зову. Спохватилась, взяла себя в руки, отстранилась. – Ой, прости, Райлан! Мне очень жаль, что так… Он крепко взял ее за руку выше локтя, удержал на месте. – Действительно жаль? Глава 19 Она не могла собраться с мыслями. Не могла найти ни одной законченной, чтобы высказать вслух. – Я просто хотела сказать, что не имела в виду… Я не нарочно так, чтобы ты… ох ты ж! – Давай поймем: сожалеем мы с тобой или нет. Это все изменит – серьезные моменты меняют все. И потому он не спешил привлечь ее к себе, приближал ее мало-помалу, чуть-чуть, пока не сократил дистанцию до нуля и накрыл ее губы своими. Медленно, мягко, нежно. Проба, проверка, и каждый мог отстраниться, не нарушив долгой и очень серьезной дружбы. Уносимая медленностью, мягкостью, нежностью, она прильнула к нему снова. И будто повернули ключ в замке – она услышала тот щелчок, которого так давно уже не было, и вся растворилась в этой поцелуе, в этом мгновении. Оно поменяло все. Эдриен положила ладонь на щеку Райлана, пальцами скользнула вверх по волосам, сквозь них, и все изменилось. Она стала целовать сильнее или он? Эдриен не знала. Знала только, что каждая клеточка ее тела хочет большего. Он чуть отодвинулся, все так же глядя ей в глаза: – Сожалеешь? – Нет. Вот нисколечко. – И я тоже. На этот раз она сцепила руки у него на шее, гул, гудящий в теле, зашумел в горле, когда он сжал ее бедра. – По-умному, – успела она выговорить до того, как он снова ее поцеловал, – по-умному надо было бы выждать пару дней. – Ты думаешь? – Он огладил ее бока снизу вверх и снова вниз. – Правда? – А можно прямо сейчас подняться наверх, сберегая время. – Умение правильно распределить время – важнейший фактор. Я голосую за это. Она взяла его за руку, перевела дыхание. Из кухни они вышли вместе. – Я не ожидала, что вечер так повернется, – начала она. – Я тоже нет. Но подумывал об этом. Она остановилась у лестницы: – Правда? – Не будем останавливаться. Так меньше риск, что ты передумаешь. Трепет внизу живота распространился до груди. – Не передумаю. – Тут еще момент. У меня никого не было после Лорили, и я несколько заржавел. – Я сама очень давно на просушке. Освежим друг другу память. Она свернула к себе в спальню, где, как всегда, оставила гореть красивый ночник у окна. И обернулась к Райлану. Ей нужно было это тепло, этот неровный, нервный трепет. – Вот это я помню, – прошептал он прямо ей в губы, уже скользя руками. Он начал вынимать заколки из ее волос, она инстинктивно вскинула руки: – Ой, они сейчас будут… – Восхитительны. Такие густые. – Водя пальцами как расческой, Райлан подвел Эдриен к кровати. – Кажется, все возвращается. Одним плавным движением, от которого у нее замерло сердце, Райлан поднял Эдриен на руки, повернулся и оказался с ней на постели. – Отлично, высший класс. – Спасибо. – Он остановился, всматриваясь в ее лицо, в игру света и тени. Он так часто его рисовал, знал каждую черточку. И все же… – Кто бы мог подумать, что к этому придет? Он накрыл губами ее губы, и мысли отключились. Долго, очень долго отгораживался он от этого желания, и как открытие оно вырвалось, развернулось в нем жаром. Снова желать, снова быть желанным – это было одновременно и чудесно, и восхитительно нормально. Она потянулась к нему. Он не знал, сможет ли он когда-нибудь вообще объяснить, что это значит – когда к тебе вновь тянутся. Что это значит, когда есть женщина, пробуждающая эту жажду и предлагающая ее утолить. Он снял с нее свитер через голову, пустил ладони по тугим мускулам, по контрасту балетно-длинных рук и атласно-гладкой кожи. Когда он снимал с нее облегающую майку, Эдриен выгнулась, помогая ему. Он скользнул руками по груди, легко-легко, а потом его голова легла туда, где колотилось ее сердце. Она ощущала себя такой… ценимой. Его руки лежали на ее коже почти благоговейно, губы прикасались так, будто ее вкус был необходим, как дыхание. Интересно, думала она, как может быть, чтобы они так хорошо сочетались, так легко сложились вместе после долгих лет знакомства, когда их пути разошлись надолго и сейчас сошлись опять. От прикосновения его губ по телу проходила дрожь, почти забытая дрожь, от которой таяло сердце. От его рук исходил жар, зажигавший в ее крови ответный огонь. Еще, больше, больше, она знала, что хочет больше. Эдриен стянула с Райлана свитер, провела руками по груди, по закруглениям плеч, протянув одобрительное «мм». В полутьме их взгляды встретились, и он улыбнулся: – Довольна своей работой? – Твоей работой, – поправила она. – Я лишь дала инструкцию. – Иногда я тебя ненавидел и проклинал твое имя. Изобретательно проклинал. – Значит, мы оба хорошо сделали свою работу.