— Есть дар! Близнецы смотрели на него как на сумасшедшего. — Теперь надо круг, круг сделать… нет, погоди! Равное… славное… главное забыл: кровь! Кровь белой вороны! У нас же её нет! Тогда была! А сейчас — нет! Не-е-е-ет!! Старик закричал со злой обидой, махая пенсне. — Кровь белой вороны! Кровь белой вороны… ммм… — застонал он и с горечью бородой затряс. — Кровь белой вороны… нет… её… ах ты. — Белый ворона? — спросила Аля и вдруг рассмеялась, слёзы вытирая. — Я — белы ворона! Старик непонимающе-скорбно на неё глянул. — Я! Белы ворона! Белы ворона! — Аля расхохоталась и снова рухнула на колени. — О, белы ворона! Белы ворона! Они говорят! Белы ворона, в туалето сходи, умойсь! — Что… она это? — недовольно старик на Оле глянул. — Ад ноупле в школе дразнили корборан. Идиоты. — Белой вороной? — Да, тормез тристэ. Так и звали Альку ад хрипонь: белая ворона, ад ноупле, иди сюда. Я за неё норморош дрался сливхэ. — Ты — белая ворона?! — старик вскрикнул. — Я белы ворона… белы ворона. — Аля смеялась, раскачиваясь. — А-ха-ха! Белы ворона! Забыл я, забыл! Старик по карманам пошарил, но ничего не нашёл: — Чёрт… всё порастерял, старый дурак… у вас есть что-то дострое… мострое? Острое?! Нож, булавка? Гвоздь? Иголка? Острое?! Близнецы зашарили по карманам. — Ад ноупле нет. — Нето. — Нето-нето! — передразнил он Алю и глянул вокруг. Снял с носа своё пенсне и быстрым движением выломал из него осколок стекла. — Вблизи и без пенсне вижу! Сжав осколок стекла в пальцах правой руки, левой из кармана ватника скомканный носовой платок вытащил и Але скомандовал: — Иди сюда! Аля подошла. — Хочешь выжить? Хочешь выйти отсюда? — Да, хоче. И Оле хоче. — Тогда делайте, что скажу. И не спорь! Давай руку, Белая Ворона! Аля руку ему протянула. Он схватил её, повернул к себе ладонью и полоснул по ладони стекла осколком. — Ай! — Аля вскрикнула. — Терпи! — старик прикрикнул. — Ад ноупле… — начал было Оле, но инвалид прикрикнул на него: — Молчи! Из пореза на ладони кровь закапала. Инвалид платок подставил и держал его под раной, пока половина платка не окровянилась. Потом отпустил: — Перевяжи ей руку чем-нибудь. Только быстро! Оле снял с шеи замызганный шарф и перевязал сестре руку. — Теперь, парень, ступай во-он туда, где поляна. И протопчи круг. Во всю коряну, поляну! Только — ровно! Ровный круг! Живо!! — Как ад ноупле? — Ногами! Круг! Ровный!! — старик орал, бородой тряся. — Ну ад ноупле. — Оле нехотя пошёл на поляну, хромая, по снегу ступая. — А зачемо? Зачемо эт? — морщилась Аля, рану потуже шарфом перетягивая. — Затем! — сурово инвалид произнёс. Оле круг на поляне протоптал. — Отлично! Теперь впиши в него медувольник… нет, треугольник! Равные стороны! Равные!! Токмо равные!! Как сомнамбула, стал Оле равносторонний треугольник в круге протаптывать. Протоптал. — Стой там! А мы с тобой — пошли туда! Передвигаясь на культях, одной рукой о снег опираясь, а другой пенсне и платок окровавленный бережно на весу держа, старик к кругу двинулся. Аля — за ним. Войдя в круг, старик вытоптал культями ватными, кожей подшитыми небольшое место в углу треугольника. И на снег примятый осторожно платок положил. Затем, проковыляв к другому углу, вытоптал его и выложил на снег свою золотую оправу. — А мы — сюда! — скомандовал он, в третий угол ковыляя. — Быстро!! Аля и Оле подошли к нему. — Садитесь! Близнецы рядом с ним в снег сели. — Теперь, билые мои… стилые мои… милые мои, — зашептал он хрипло, волнуясь, близнецов обнимая, — надобно нам, нам надобно… надобно нам всем… глаза закрыть! Но не успел он произнести это, как, громко наст круша, справа от них, среди стволов пихтовых показался олень серебристо-серый: рот окровавленный открыт, глаза безумны, в боках три стрелы торчат. — Ромм! Подоспела-свистнула четвёртая стрела, пронзила шею зверю. И рухнул он в снег со всего бега, перевернулся, лёг и в изнеможении голову рогатую поднял. А за оленем поверженным выскочили двое всадников на чёрных конях в одеждах леопардовых с белыми головами. Подъехали к оленю. Один из них убрал за спину лук затейливый, из гнутых ветвей сплетённый. — Плабюх, перережь ему горло! — громко приказал один из всадников на своём языке. Сидящая рядом с инвалидом и братом Аля услышала слово знакомое. — Плабюх? — произнесла она. Оле и инвалид смотрели на всадников и оленя. Всадники заметили сидящих на снегу. — Плабюх и Хррато! — громко произнесла Аля, вспомнив книгу. Всадники замерли в сёдлах. Аля узнала их, героев книги, которую ей разные люди читали. — Плабюх и Хррато! — выкрикнула она. — Я вас знай! И рассмеялась. Всадники сидели, замерев. — Вы… сильный! Быстрый! Вашу мамо убил медведо! Плабюх и Хррато! Убиват медленных и жесток! Да? — Бог с ними… это… не надо… это не помеха… не помеха… пусть скачут своей дорогой… — инвалид сощурился на всадников, сильнее близнецов обнимая. — Не теряем время! Закрывайте глаза! Быстро! Аля, Оле и инвалид глаза закрыли.