Все оказалось удивительно просто. Вот что не давало ему покоя. Первые дни были сущей мукой. Всякий раз, стоило на работе зазвонить телефону, Стив воображал: сейчас войдет усталый коп, вроде Коломбо из сериала, забросает его ничего не значащими на вид вопросами и как-нибудь заставит выболтать истину. Сидя дома, он ждал стука в дверь – и не сомневался, что за дверью окажется полиция с ордером на арест. Боялся даже искать информацию о смерти Лаймена Фишера в Интернете – вдруг по тому, что заходил на сайт, его и вычислят? Но шли дни, складывались в недели, и никто не приходил. Слетал, сделал дело, вернулся – и живи себе как ни в чем не бывало, привычной обыденной жизнью. Может, стоило заодно свернуть шею и Джессике Хестер? Отец, будь он в здравом уме и пойми, что сделал сын, гордился бы им. В конце концов, разве сам он не поступил бы так же? Одна проблема: никогда, ни единого разу в жизни Джо Най не одобрил ни одного поступка своего сына. Так что, скорее всего, он и здесь нашел бы, к чему придраться. В конце концов, специалист: убивал людей годами, десятилетиями. Стив прямо слышал язвительный голос отца: кто же так убивает? С бухты-барахты, ничего толком не продумал, наследил… А если Лаймен поделился своими подозрениями и планами с Джессикой? Если б Лаймен поделился с Джессикой, после убийства та пошла бы в полицию, и Стива уже допрашивали бы. Довольно! Он и так зашел слишком далеко – куда дальше, чем следовало бы. Не было дня, когда он не жалел о том, что поехал в Коппер-Сити. С Шерри или с друзьями – с нормальными людьми – он ощущал себя грязным, словно прокаженным. В самые неожиданные минуты рассудок возвращался к тошнотворной сцене в темной, пропахшей старостью лачуге; снова он ощущал под рукой складки морщинистой кожи и упругие хрящи, снова чувствовал последние судороги старика. Да лучше б его отец просто умер от удара! И все же… И все же теперь Стив ощущал неожиданное родство с отцом – родство, основанное на общем опыте. Отец будто стал ему куда ближе, чем раньше. Оба они убивали людей (Господи, что за мысль!) – и оба притворяются, что они вовсе не преступники. Теперь Стив понимал, как жилось отцу все эти годы. Ему случилось прочесть о «миллионерах по соседству» – самых обычных на вид людях с многомиллионными состояниями, о которых их приятели и соседи ведать не ведают. А они с отцом, думал Стив, «убийцы по соседству». Интересно, много ли еще таких? Он совершил страшное дело; яркие, чувственные воспоминания об этом – вид, запах, ощущение, звуки – преследуют его до сих пор и, должно быть, не стихнут до самой смерти. Но правда в том, что, думая о происшедшем, вместе с ужасом и омерзением Стив испытывал пьянящее ощущение силы. Выдавливая жизнь из Лаймена Фишера, он был почти богом. Проблема, вставшая перед ним, не имела нормального решения: шантаж мог продолжаться вечно, разрушить не только его собственную жизнь, но и жизнь всей его семьи. И тогда он вышел из обычной человеческой парадигмы, отринул половинчатые решения и компромиссы, принятые в обществе: он покончил с проблемой одним смелым и точным ударом – словно Бог всемогущий, забрал у Лаймена Фишера жизнь. А дальше все вернулось на круги своя. Как прежде, он ходил на работу, смотрел телевизор, тусовался с друзьями, встречался с Шерри. Шерри. Что бы она сказала, случись ей узнать? Ничего хорошего, это уж точно. Да и как иначе? Он – убийца и сын убийцы; люди таких не слишком любят. Он не заслуживает эту чудесную девушку. Однажды в субботу, когда Шерри осталась у него на ночь, Стив дал ей прочесть свой очередной рассказ. Ободренный первым писательским успехом, новый рассказ он решился показать Шерри еще до того, как отправлять в журнал, и ожидал от нее одобрения. Однако та промолчала, а когда он стал расспрашивать, призналась, что рассказ вызвал у нее неприятные чувства. – Так вот как ты смотришь на женщин? – спросила она. – Считаешь, мы способны думать только о сексе, нам важно лишь то, что в штанах? – Да нет, что ты! – отвечал он, смущенный, не понимая, с чего она такое взяла. – Я совсем не об этом писал… – А о чем же? У нее муж умер, а она тоскует только о его руках и о своих оргазмах! – Шерри покачала головой. – Извини. Я не хотела критиковать. Спасибо большое, что показал мне свой рассказ. Но он… Ну не знаю. Он страшный. – Он и должен быть страшным. Это же страшная история. – Стив был задет, но не хотел этого показывать. – По-моему, она какая-то неправильно страшная. В ту ночь ему снова приснился клоун. На этот раз он прятался в доме Лаймена Фишера, и Стив должен был его найти. Тело Лаймена лежало на полу, на прежнем месте, уже разложившееся: сквозь гниющую плоть проглядывала белизна черепа. Стив, озираясь, стоял на пороге; позади него хлопала на ветру дверь и дребезжали ржавые жалюзи. Откуда-то из глубины дома донесся смех – сдавленный, тонкий, словно женский. Безумный смех. Клоун, подумал Стив. Он не хотел искать его, он боялся встречи с ним, но почему-то должен был искать; пришлось переступить через тело Лаймена и войти в темный дом. Мебель вокруг – кушетка, столы, стулья – в полумраке казалась живой, словно его окружали какие-то сгорбленные полулюди или чудовища. Все они из одного цирка, думал Стив. Из цирка уродов. Выйдя в темную переднюю, он заметил, что из-под закрытой двери ванной комнаты сочится луч света, окрашенный в мерцающие калейдоскопические цвета. На цыпочках, стараясь не шуметь, Стив подкрался к ванной, взялся за ручку двери и резко распахнул ее. Клоуна там не было; не было никого – ни в ванне, ни в душевой, ни в туалете. Только перед включенной лампой возле раковины вращался круглый многоцветный фильтр, окрашивая свет во все цвета радуги. Стив повернулся, решив поискать в спальне… …и увидел клоуна прямо перед собой: разноцветные блики плыли по его раскрашенному лицу, и он смеялся тонким, сдавленным, безумным смехом… Стив проснулся, тяжело дыша. Лицо Шерри на соседней подушке на миг показалось ему мертвенно-белым, словно в клоунском гриме. Глядя в потолок, он сделал несколько глубоких вздохов. Вспомнил вдруг, что со смерти Лаймена прошел ровно месяц. Тихонько встал, скрылся в ванной, закрыл и запер за собой дверь, и его стошнило. В понедельник он решил поискать информацию о нераскрытых убийствах проституток в тех городах, где жил с родителями в детстве. Настало время больше узнать о преступлениях отца. Пока Стив довольствовался обрывками знаний и собственными догадками, это немногим отличалось от сознательного отказа знать; хоть правда его и пугала, он чувствовал, что должен выяснить все. В эти дни Стив как раз готовил буклет к 20-летнему юбилею выпуска одного религиозного колледжа в Юте. Очень удобно – заодно можно поискать сведения о нераскрытых преступлениях в Солт-Лейк-Сити за те два года, что прожила там его семья. Когда они собрали пожитки и переехали во Флагстафф, Стиву было пять лет, так что Юту он почти не помнил. Помнил голубой дом, красный трехколесный велосипед, пикник на заднем дворе, и как вместе с каким-то другим мальчиком ел сэндвичи с медом и арахисовым маслом – вот и всё. Негусто. Однако те же годы интересовали его для буклета; так что он начал разыскивать жителей города, в ту пору таинственно убитых или пропавших без следа. Исчезли и не были найдены три девочки-подростка и один мальчик. Отставного полицейского застрелили у него в гараже – очень похоже на заказное убийство или месть. Какого-то бродягу зарезали у входа в бар. Одну женщину изнасиловали и задушили. Два брата погибли на пожаре, полиция подозревала поджог. Сперва Стив обратил внимание на задушенную женщину – хоть и не думал, что отец способен кого-то изнасиловать, – затем вспомнил слова, брошенные отцом как-то в больнице, в одно из посещений: «Оба сгорели». К чему и зачем отец сказал это – непонятно, и тогда Стиву показалось, что это обычная его бессмысленная болтовня. Сейчас вдруг мелькнула мысль: а что, если речь шла о братьях, сгоревших в собственной квартире? «И если я действительно думал, что эти слова ничего не значат, почему вообще их запомнил?» Потому что в глубине души знал: они значат нечто очень важное. Стив постарался припомнить еще какие-нибудь слова, обрывки фраз, что могли бы стать ключами к прошлому. Пока ничего не припоминалось. Что ж, быть может, дальнейшие поиски освежат его память… Пока что он занялся сгоревшими братьями. Алекс и Энтони Джонс, так их звали. Детали происшествия скрывались в полицейских отчетах; однако и общедоступных материалов было достаточно, чтобы понять, что произошло. Солт-Лейк – не Коппер-Сити, здесь имелись аж две городские газеты с архивами в Интернете. Стив изучил репортажи о пожаре, выписал даты, названия, имена. Отыскал в телефонном справочнике номера и адреса живых родственников и свидетелей происшествия, продолжающих жить в городе двадцать лет спустя. Закончив, задумался над выписанными в блокнот данными. Неужели он серьезно верит, что к этому пожару причастен его отец? Да. Но если так, его теория неверна. Отец убивал не только проституток. Вообще не только женщин. Алекс и Энтони Джонс. Зачем отец их убил? Почему? Они ему угрожали, обманули его, чем-то обидели? Должна же быть какая-то причина! Не мог отец убивать людей просто так! Почему не мог? Серийные убийцы так и делают. На этой мысли Стив задерживаться не стал и поскорее перешел к Флагстаффу, где поселилась их семья после Солт-Лейк-Сити. Убийств здесь в нужный ему период произошло немного. Одного человека зарезали в драке в баре, другого, тоже в баре, пристрелили. И еще жестоко убили студентку колледжа при университете Северной Аризоны. Оба убийства в баре произошли открыто, при толпе свидетелей, убийц сразу схватили; нераскрытым осталось только убийство студентки. Стив сомневался, что это дело рук отца. Девушка возвращалась к себе в кампус со дня рождения подруги; убийца набросился на нее и буквально искромсал. Изрезал ей лицо, наносил удары в грудь и в живот с такой силой, что все вокруг было залито кровью. Именно эта безумная ярость заставила Стива подумать: нет, не отец. Поджог он мог себе представить. Сбросить кого-то с крыши? Пожалуй. А вот забрызганным кровью, в дикой злобе кромсать и кромсать девушку ножом… Оставались еще два нераскрытых похищения детей; но мысль, что отец причастен к таким преступлениям, была для Стива столь же невероятна и еще более отвратительна. Может, во Флагстаффе убийств не было? И год спустя они переехали в Темпе по какой-то вполне уважительной причине? Будем считать, что так. Тем временем офис начал заполняться людьми – сослуживцы возвращались с обеденного перерыва. Стив закрыл реестр пропавших без вести и сунул в верхний ящик стола блокнот со своими заметками. Подошла Джина, спросила, как отец. В последнее время она что-то часто с ним заговаривала, искала для этого любой предлог (может быть, тоже видела его тогда на пляже?); Стив старался держать дистанцию, вот и сейчас буркнул бессодержательное «хорошо» и уткнулся в компьютер, повернувшись к ней спиной. Джина отошла и села на свое место; он украдкой смотрел ей вслед. Снова спросил себя, кем же ей приходится тот старикан на пляже, – и снова разозлился на себя: ну какое ему дело? После работы Стив отправился в Ветеранский госпиталь. На этот раз отец не спал. Он никак не отреагировал на появление сына, однако взгляд его казался осмысленным. Пожалуй, стоило с ним поговорить и попытаться вытянуть из него что-нибудь еще. Стив прикрыл дверь в палату, убедился, что второй пациент за шторкой спит, и придвинул стул вплотную к изголовью отца. – Папа, ты помнишь Солт-Лейк-Сити? – тихо спросил он. Ответа не было. Стив повторил вопрос, прибавив к нему фразу отца: «Оба сгорели», – он надеялся, что эти слова вызовут какую-то реакцию. Ничего. Тем не менее старик не улыбался, не болтал чушь, и Стив предпочел думать, что на каком-то уровне он его понимает. – Папа, я знаю: ты убил тех двоих братьев. Алекса и Энтони Джонса, – продолжал он, глядя отцу в глаза. – Именно ты поджег их квартиру. Скажи мне, они погибли в огне или ты убил их раньше и устроил поджог, чтобы замести следы? И за что ты их убил? Что они натворили? Отец молчал; несколько секунд спустя глаза его закрылись. Заснул или притворился спящим? Стив выжидал несколько минут, пока глубокое ровное дыхание не подсказало ему, что отец действительно спит. Разговор окончен. Даже если поначалу старик притворялся спящим, чтобы избежать разговора, теперь вырубился по-настоящему и очнется не скоро. А однажды, подумал Стив, не проснется совсем… Домой он вернулся уже затемно. Квартира показалась непривычно тихой и пустой; прислушиваясь к ровному гудению холодильника – единственному звуку в доме, – Стив думал о том, не пора ли в самом деле съехаться с Шерри. Найти на двоих новую квартиру или даже дом – их дом. Может быть, не в Ирвайне, а в каком-нибудь соседнем городе подешевле. Чтобы дома тебя встречал включенный свет и шум, чтобы было с кем поговорить за ужином. Чтобы было к кому возвращаться… Но, если он действительно этого хочет, почему же так нервничает и злится всякий раз, когда Шерри приходит без приглашения? Разболелась голова, ныли шея и плечи. От стресса, должно быть. Где-то в шкафу валялся массажер, подаренный родителями на Рождество несколько лет назад; но искать его было лень. Вместо этого Стив сел на кушетку и включил телевизор. Будь рядом Шерри, она бы растерла ему плечи… Хотя… а она согласилась бы? Шерри вообще из тех женщин, что делают мужчинам массаж? Бог ее знает. Он никогда раньше не просил. Может, позвонить ей? Нет, не стоит. В последние дни, вспоминая о Шерри, он всякий раз вспоминал и Лаймена Фишера. Какой-то условный рефлекс. Милое, нежное, доверчивое личико – и тут же труп старика, и мысль о том, что Стив ее не заслуживает. Он ведь убийца. Впрочем, ему не в чем себя винить. Лаймен Фишер был шантажист. Преступник. Очень дурной человек. И Стив совсем не такой, как отец. Он это сделал только для того, чтобы защитить семью. Но отец не заслуживает защиты. Как ни рассуждай, приходишь к одному: виноват. Стив прикрыл глаза и некоторое время сидел неподвижно. Боль не проходила. Тогда он пошел на кухню, открыл упаковку «Тайленола», бросил в рот сразу три таблетки и запил колой. Сунул в микроволновку замороженный готовый ужин, разогрел и там же на кухне съел, глядя в окно на аккуратный зеленый дворик перед домом. Затем позвонил Шерри. «Ты где был? Почему не звонил?» Стив объяснил, что плохо себя чувствует; она мгновенно сменила тон, начала спрашивать, что случилось и чем помочь. По иронии судьбы, где-то к середине разговора голова у него прошла, а ближе к концу он забыл и про ноющую шею. Должно быть, «Тайленол» подействовал. Однако Стив, продолжая поддерживать иллюзию нездоровья, сказал, что позвонит Шерри завтра перед работой, а сейчас лучше ляжет отдохнет. Назавтра он продолжил поиски и к пятнице составил более или менее ясное представление о «послужном списке» отца. В Темпе замужнюю женщину средних лет кто-то вывез за город, привязал к скале и оставил там на верную смерть. В Тусоне в дешевом мотеле задушили сутенера. В Сан-Диего утонула в заливе мать-одиночка. Способы убийств всякий раз разные – должно быть, поэтому отца так и не нашли. Невозможно поверить, что у всех этих убийств есть какие-то уважительные причины. Первая жена – хорошо, может быть. Даже мексиканка-проститутка. Но одно убийство за другим, в разных городах… Как такое можно оправдать? Допустим, отец и считал, что все эти люди чем-то его обидели; но убийство – определенно слишком суровое наказание за такие прегрешения. Нет, не оставалось ни одного шанса, что отец был прав. И все же, как и с Коппер-Сити, Стив испытывал жгучее желание – нет, тягу – отправиться туда и увидеть все своими глазами. На этот раз он не повторит своей ошибки, не станет слишком много говорить или задавать наводящие вопросы. Нет, повторять такой опыт ему определенно незачем! Просто побродит вокруг и попытается понять, что произошло. Если отец действительно убил всех этих людей – надо же узнать почему! Буклет для религиозного колледжа почти закончен, работы осталось на пару дней. А дедлайн для следующего проекта – только в будущем месяце. И в прошлом году он сэкономил довольно много отпускных дней. Самое время оформить короткий отпуск и провести расследование. Он возьмет с собой ноутбук и будет останавливаться в отелях, где есть вай-фай, чтобы собирать информацию в дороге. Состояние отца достаточно стабильно, его вполне можно оставить на неделю. Если Стив хочет выяснить, что же произошло, – когда этим заняться, как не сейчас? В пятницу после работы он не поехал выпивать с друзьями, а решил заглянуть к Шерри. Никто ему не открыл. Прогулявшись на автостоянку возле дома, Стив обнаружил, что ее машины на месте нет. Достал телефон, набрал ее номер – но после первого же гудка его перебросило на автоответчик. Сообщение Стив оставлять не стал, вместо этого вернулся к квартире и открыл дверь своим ключом. Уже довольно давно Шерри дала ему ключ и пригласила заходить, когда захочет. Но до сих пор Стив так не делал; сейчас он осторожно прикрыл за собой дверь и остановился на пороге, чувствуя себя незваным гостем. Как-то странно было оказаться дома у Шерри без нее. Он включил свет, огляделся. Увидел на кофейном столике вчерашнюю «Лос-Анджелес таймс», расческу и маникюрные ножницы. На кушетке – раскрытый номер «Тайм» за прошлый месяц с Джекки Онассис на обложке. Стив нахмурился. Откуда у Шерри «Тайм» и зачем он ей? Его охватило странное чувство. Здесь, в квартире Шерри, он не просто шпионит за ее жизнью, он делает что-то более интимное, как будто… как будто в каком-то смысле становится ею. Примеряет на себя ее жизнь. Она не знала, что он придет, – значит, не убиралась, ничего не переставляла, не старалась прикрыться фальшивым фасадом. Перед ним – ее жизнь, как есть, без прикрас. Вот грязные тарелки в раковине, ложечка в кофейной чашке, вот на дне одной тарелки остатки молока и пара размокших хлопьев. Теперь он знает не только, что она ела сегодня на завтрак, но и даже как ела. Да: это-то проникновение в святая святых, в личное и частное, заставляло его напрягаться всякий раз, когда Шерри являлась к нему без приглашения. Быть может, она права и он пока не готов к настоящей близости – раз не хочет, чтобы она входила в его жизнь. Быть может, поэтому и сам сейчас чувствует себя почти что взломщиком. Но ведь она дала ему ключ. Значит, разрешила… Он открыл холодильник, разыскивая себе что-нибудь выпить, но обнаружил там только апельсиновый сок и бутылку воды. Выбрал воду, отвернул крышку и выпил одним глотком чуть не полбутылки. Часы на стене над столом показывали 6:23; любопытно, где Шерри. По пятницам библиотека закрывается в пять, а сидеть с сослуживицами после работы она не имеет привычки. Все они или намного старше ее, или замужем, или же школьницы, подрабатывающие в выходные. Уж не случилось ли с ней чего? Он снова набрал ее номер – и снова услышал лишь механический голос автоответчика. А что, если она с каким-нибудь парнем?