На пересечении Эуклид-стрит и Кресент-стрит, перед самым съездом на шоссе, голубой «Фольксваген» перед ними не тронулся с места, когда красный свет сменился зеленым. Дама за рулем «Фолькса» разговаривала по телефону и, увлеченная беседой, не замечала ничего вокруг. Стив погудел ей. Дамочка показала ему из окна «фак» и сорвалась с места; при этом пересекла двойную сплошную и едва не врезалась в другой автомобиль, который тоже отчаянно загудел ей. – Вот дура! – сказал Стив. – А ведь, по-моему, запрещено разговаривать по сотовому за рулем, – заметила Шерри. – Можно, если у тебя беспроводная гарнитура. – У нее-то гарнитуры нет… – Шерри огляделась вокруг. – Почему, когда нужны копы, их никогда нет рядом? По-моему, штраф она заслужила. Она заслужила не только штраф, подумал Стив. И представил себе, как въезжает в «Фольксваген» на полной скорости, с визгом и скрежетом сминая металл, как рулевое колесо пробивает наглой дамочке грудь и она медленно, в муках умирает… Мысль его успокоила. Но несколько минут спустя снова пришлось разозлиться, когда откуда-то справа выскочил какой-то ублюдок в синем пикапе. – Да что такое сегодня со всеми? – возмутилась Шерри. – Может, полнолуние? Нет, подумал Стив. Проблема в другом. Просто есть на свете люди, которых нельзя не убивать. Это он понимал все лучше и лучше с каждым днем. Любопытно, что прежде люди так сильно его не раздражали. В школе. В колледже. Да хотя бы и в прошлом году. Наверное, чувства эти жили в нем всегда – он просто сдерживал их, не умея выразить; а вышли они на свет и обрели голос, когда Стив узнал, что отец его был не тем, за кого себя выдавал… …серийным убийцей… …что лишь притворялся добропорядочным обывателем. Знание это не только помогло ему понять мотивы отца, но и вывело на свет его собственные, очень схожие желания. – Извини, что я разозлила твою маму, – сказала Шерри. – Не беспокойся, – ответил Стив. – Поделом ей. – Да, но она ведь уже пожилой человек, и это она нас пригласила… – Она живет в своем мирке, а на остальных людей смотрит как на грязь. Стоит время от времени возвращать ее в реальность. Так живет большинство – каждый в своем замкнутом мирке. Пока в их мирок не ворвется пуля или нож… Пробок не было, и уже через пятнадцать минут они доехали до Ирвайна. Оба устали и в кино, как собирались, не пошли; вместо этого решили поехать к Шерри и посмотреть какой-нибудь фильм на DVD. На телефонной будке возле подъезда Шерри висело распечатанное на ксероксе объявление: «Пропал лабрадор». Дальше – расплывчатое фото веселой собачьей морды в колпаке Санта-Клауса под рождественской елкой. «Откликается на клички Саманта или Сэм, – гласил текст объявления. – Пропала в понедельник. Вознаграждение гарантируем. Звоните 555-65-43, спросить Джима». Стив с улыбкой повернулся к Шерри. – Видела? Кто-то собаку потерял. – И что? – спросила она. – Может, знаешь, где она? Смотри, награду предлагают… Шерри, нахмурившись, достала из сумочки ключи. – Пойдем. Стив хотел спросить, где она спрятала собачье тело, но решил, что давить не стоит. Достаточно и того, что Шерри убила собаку. Эта мысль почему-то очень его приободрила; едва они вошли в квартиру, он потянулся поцеловать Шерри. Та со смехом отодвинулась. – Эй, что ты делаешь? Но он схватил ее в объятия, снова поцеловал, помял ладонью ягодицы. Потом отпустил и, глядя ей в глаза, принялся расстегивать ремень. Она ответила таким же взглядом – и начала расстегивать джинсы. Они занялись любовью на кушетке в гостиной. Утром Шерри отправилась завтракать с сестрой. Пригласила с собой и Стива, но он не пошел, сказал, что хочет еще поспать. Сестра Шерри не слишком-то ему нравилась, и потом, он полагал, что вдвоем им будет веселее. После того, как Шерри ушла, Стив пошарил на кухне, нашел хлеб и апельсиновый сок, поджарил себе тосты. Шерри говорила, что вернется только после одиннадцати. Быстро и привычно он обыскал ее квартиру, затем включил телевизор и стал смотреть «Встречу с прессой». Вскоре ему стало скучно. Вернуться домой, позвонив Шерри? Нет, она может обидеться. И потом, хотелось бы сегодня снова заняться с ней сексом. Так что он решил выйти прогуляться. Проверил, при нем ли ключ, захлопнул дверь, повернул от дома Шерри направо и пошел куда глаза глядят. Пешком Стив почти не ходил, все больше выезжал на машине, поэтому не замечал, как мало пешеходов в Ирвайне. Довольно много машин, попадались велосипедисты, но пешком шел он один, словно в каком-нибудь рассказе Рэя Брэдбери. Во дворе перед домом играли в траве двое ребятишек. Едва заметив его, дети бросили игру и побежали в дом. Должно быть, вид одинокого горожанина был для них настолько непривычен, что в любом пешеходе они видели опасность. Проходя мимо опустевшего двора, Стив чувствовал себя чудовищем Франкенштейна. Дети опасливо наблюдали за ним из окна, и он с трудом поборол искушение подбежать к окну, скорчить гримасу и страшно зарычать. Наконец он вышел на улицу пошире, которая вела к заправке и торговому центру. Утро было не то чтобы жарким, но влажным, и, прежде чем возвращаться домой, Стиву захотелось выпить чего-нибудь холодного. Например, «Гаторейда». Он заглянул в мини-магазинчик при заправке, однако холодильник там был сломан, и работал только питьевой фонтанчик с разными видами содовой. Тогда Стив зашел в торговый центр. Небольшие магазинчики, как обычно в воскресенье, были закрыты, и он направился через пустую парковку ко входу в супермаркет. Справа от автоматических дверей тощий подросток с немытыми волосами и приклеенной к лицу ухмылкой продавал какие-то буклеты. – Не хотите ли поддержать нацию без наркотиков? – поинтересовался он. Стив покачал головой и вошел внутрь. В супермаркете работал кондиционер, было прохладно, и Стив с удовольствием задержался здесь на несколько минут, разглядывая полки, пока не высохли капельки пота на лице. Затем извлек из холодильника в задней части магазина бутылку «Гаторейда», расплатился и вышел. Тут на него по второму разу налетел юный борец с наркомафией. – Не хотите ли купить наш буклет, чтобы спасти молодое поколение от наркотиков? – Я уже купил, – соврал Стив. – И сколько стоил? – не отставал подросток. Стив остановился, повернулся к нему. Что, мелкий ублюдок сомневается в его словах? Хочет сказать, что Стив лжет? – Сколько вы за него заплатили? – настаивал парень. Улыбнувшись, Стив перехватил бутылку «Гаторейда» поудобнее, за горлышко, и изо всей силы двинул ею мальчишке в лицо. Из рассеченной щеки и изо рта парня хлынула кровь. – Значит, хочешь знать, сколько я заплатил? – негромко спросил Стив, придвигаясь к нему. – Действительно хочешь знать? Буклеты разлетелись по асфальту. – Не трогайте меня! – завопил подросток и убежал в магазин. Ощущая застывшую на лице улыбку, Стив небрежным шагом направился через парковку прочь. У дверей магазина вполне могут быть камеры, думал он. И, скорее всего, и парень, и продавщица в магазине смогут его опознать. Ну и что? Его не поймают. Его просто невозможно поймать. Бог знает, как и почему, но так и есть. В этом Стив больше не сомневался. «Гаторейд» он прикончил в несколько быстрых глотков, стараясь не испачкать кровью руки или одежду, затем выбросил бутылку в мусорный бак возле заправки. Быстрым шагом вернулся к дому Шерри – и оказался там в одно время с ней. Вежливо кивнул ее сестре Денизе, сидевшей в машине. Та попрощалась с сестрой, намеренно проигнорировав Стива, и уехала. – Чем ты занимался, пока меня не было? – спросила Шерри. – Гулять ходил. – И как? Понравилось? Стив немного подумал. – Да, – ответил он. – Понравилось. Глава 29 На работе все шло по-старому. Как ни странно, Стив скучал по Джине и Макколу. Пока здесь обитали его противники, а он строил против них козни, было куда интереснее. Теперь, когда их не стало, он вдруг заметил, что работа его, в сущности, скучна и бесполезна. Уилл, пожалуй, был прав. Теперь Стив обращал больше внимания на людей, о которых писал. Собирая биографические данные бывших выпускников, воспоминания тех, кто их знал, перечитывая их собственные интервью, он задумывался: кто из них ему нравится, а кто нет? Кто из них недостоин жить? Одна биография особенно привлекла его внимание. Выпускник 1999 года, приговоренный к пожизненному заключению за убийство жены, отбывал свой срок в федеральной тюрьме в Канзасе – и очень просил бывших однокашников писать ему в тюрьму. Стив перечитал его биографию несколько раз и в конце концов снял для себя копию. Какой смелый парень, думал он. Прямо признается в том, что натворил и где очутился – в то время как однокашники его из кожи вон лезут, стараясь представить себя в биографиях успешнее, чем они есть. А с другой стороны, что ему терять? Всю оставшуюся жизнь ему предстоит провести в тюрьме, вдали от общества… В следующем году намечался десятилетний юбилей его собственного школьного выпуска. Ехать на встречу выпускников Стив не собирался, но готов был прислать биографию для буклета и сейчас подумывал, что можно написать о себе. Перебирал в памяти свою жизнь после окончания школы – колледж, работу… И всякий раз мысли возвращались к убийствам. Разумеется, писать об этом нельзя; но, как ни странно, говоря о достижениях, похоже, больше всего он гордится убийствами. Это совершенно неправильно, в этом невозможно признаться ни единой живой душе. Хотя так оно и есть. Сколько убийств на его счету? Четыре. Всего за несколько месяцев! Отцу для этого потребовались годы. Конечно, старика связывала семья, да и в обществе в те времена было куда меньше насилия, ему было труднее скрыться от подозрений. Тем не менее четыре убийства за такой короткий срок – не шутка! Отец завидовал бы ему. Если только… Если только не сказал бы, наоборот, что Стив глупо и безрассудно рискует. Да, вот это, пожалуй, более вероятно. Стив вздохнул, огорченный тем, что не может добиться одобрения даже от идеализированного образа отца из собственных фантазий. И все же, как бы там ни было, они с отцом одной породы.