– Иди-ка сюда! – приказал клоун. Стив повернулся и медленно, загребая ногами, пошел к трейлеру. Во рту у него пересохло, сердце стучало так, словно сейчас взорвется. Какой-то камешек или сучок попал ему в сандалию и колол ногу, однако Стив не осмеливался даже остановиться и вытряхнуть сучок. Смог бы остановиться – быть может, сумел бы и убежать. Но он шел вперед. – Пришел посмотреть на клоуна? – спросил клоун и улыбнулся, оскалив грязные зубы; нескольких сзади недоставало. – Вы с дружком хотели узнать, каков клоун без грима? Ну, смотри! С ужасом Стив увидел, что клоун расстегнул ширинку и приспустил штаны. Из открытого пространства выглядывал восставший член, длинный, блестящий, скользкий на вид. Ничего страшнее Стив в жизни не видел. Он подошел уже совсем близко, и клоун схватил его за плечо, больно сжав пальцами. – Потрогай! – приказал он, кивнув на свой член. Стив выполнил приказ: как ни боялся он трогать чудовище, еще сильнее боялся ослушаться. На ощупь член был теплым и тошнотворно упругим, как губка. – Теперь потри! – приказал клоун. Стив не понял, чего хочет клоун, и в первый раз взглянул ему в лицо. Под полуналоженным гримом увидел он злобную ухмылку и глаза, мертвые, словно у куклы. Он все еще не понимал, что должен сделать, но боялся спрашивать – и стал тереть член пальцем, словно кусок ткани интересной текстуры. – Рукой обхвати, дурень! Не поднимая глаз – он уже плакал и не хотел, чтобы клоун это заметил, – Стив обхватил скользкий член ладонью. – Не так сильно! – Клоун отбросил его руку и дал ему затрещину. На этот раз Стив бросился бежать. Клоун кричал ему вслед: «Вернись!», но Стив бежал, бежал так быстро, как только мог. Тот, другой мальчик смог спастись, думал он, значит, убегу и я. Слезы застилали ему глаза. На углу шатра он споткнулся о натянутую веревку, тут же вскочил и побежал дальше – к людям, к безопасности. На него начали оглядываться, и Стив спрятался за туалетной кабинкой, чтобы отдышаться и перестать плакать. Он не хотел, чтобы кто-то видел его слезы. Особенно отец. Потом Стив увидел этого клоуна на арене. Уже с полностью раскрашенным лицом, он надул шарик и с улыбкой вручил его маленькому мальчику в первом ряду. Другие ребята побежали к сцене. Стива затошнило; а когда отец сказал ему: «Хочешь шарик? Иди к нему, попроси, он и тебе даст!» – Стив подумал, что его сейчас вырвет. Сразу после представления они ушли. Никогда больше Стив не видел этого клоуна. И, кажется, даже никогда о нем не думал. До сегодняшнего дня. Неудивительно, что, будучи с Шерри во Флагстаффе, он почти ничего не смог вспомнить об этом городе. Стив постарался обо всем забыть. Его память блокировала не только сам случай с клоуном, но и все, что к нему привело, и все, что было после. Весь год, что семья прожила во Флагстаффе, стал пробелом в его жизненном резюме. А если б тогда в цирк с ними пошла мать? Когда Стив был маленьким, она тщательно его оберегала: едва ли она разрешила бы ему бегать без присмотра с другим мальчишкой. Велела бы сидеть спокойно на месте или сама пошла с ними. И ничего бы не было. Ничего. Может, это она во всем виновата? «Сама виновата! Ты сама виновата во всем!» Стив снова взглянул на лицо на экране. Белая лысина в обрамлении рыжих кудрей. Лицо, естественно, тоже белое. Красный нос-картошка. Мягкие пурпурные и зеленые линии вокруг улыбающегося рта, странные черные загогулинки в углах глаз. Даже сквозь фильтры времени, фотографии и компьютерного монитора Стиву казалось, что глаза клоуна смотрят на него злобно, с ненавистью. Он промотал страницу вниз и прочел анкетные данные. Звали клоуна Джим Адамс, и, как ни странно, жил он во Флагстаффе. Стив переписал его адрес – от руки, не желая оставлять на компьютере возможные следы своих действий. Сложил листок с адресом и сунул в бумажник, спрашивая себя, почему же этот человек живет во Флагстаффе. Сперва-то он думал, что это был бродячий цирк, что только несчастливая случайность привела клоуна в тот день в Северную Аризону. Не исключено, что он понял неверно. Вполне возможно, что цирк был местный, любительский, и устраивал представление, например, раз в год. Вот чем объясняется потертый шатер и прочее цирковое оборудование: все было куплено по дешевке у настоящего цирка, где-нибудь хранилось и лишь раз в год извлекалось из закромов. Может быть, и выступали в этом цирке не настоящие циркачи, а местные бизнесмены, один из которых когда-то, в дни идеалистической юности, учился в колледже клоунов… Стив снова вернулся к фотографии. А может, этому парню просто понравился Флагстафф, и он решил там остаться? И охотиться на других маленьких детей? Как бы там ни было, дни его сочтены. Стив его убьет. Мысль эта не просто вызвала прилив энергии, как когда он планировал убийства Джины и Уилла, но и дала нечто более глубокое и ценное. Похоже, все это не случайность, а кульминация цепи взаимосвязанных событий. Он, Стив, – часть чего-то большего; раньше он видел лишь намеки, отблески своего истинного предназначения, теперь же оно встает перед ним в полный рост. Все вело его к этому. Все, о чем он думал, что делал, чему учился. Ради этого он шел по стопам отца, ради этого оттачивал умение выслеживать и настигать добычу. У отца, вероятно, была иная задача – сколько мог судить Стив, он убивал в основном сутенеров и распутных женщин, – однако Стив избран, чтобы положить конец существованию клоуна. А может быть, и других клоунов. А также священников, раввинов, учителей, скаутских вожатых. Он – защитник детей. Сам он пострадал – но сделает все, чтобы другие дети избежали его участи. А те, что всё же не избегнут? Он будет убивать и их, чтобы положить конец страданиям. Мысль о великой цели и благородная решимость поддерживали Стива на протяжении всего дня. Работал он с энтузиазмом и успел намного больше, чем обычно, с коллегами был куда общительнее и дружелюбнее обыкновенного. Даже фотографии клоунов уже не так его пугали. Неприятное чувство оставалось, но он мог без страха смотреть на размалеванные физиономии. После работы Стив отправился в родительский дом за мачете. О нем он часто вспоминал и даже специально тренировал руку – когда была возможность, поднимал правой рукой тяжелые пакеты, стопки книг или другие предметы. Ему нравилось чувство тяжести в руке, и, сам себе не признаваясь, он с нетерпением ожидал случая пустить мачете в ход. Трава на лужайке перед домом уже разрослась, все цветы матери завяли, на стене кто-то накорябал бессмысленный набор букв. «Если соберусь его продавать, – подумал Стив, – надо будет все тут привести в порядок». Пошарив по правой стене, он нащупал выключатель и включил свет. Одежда, сложенная на диване, запакованные коробки, оружие, разложенное на полу… Стив медленно двинулся вперед, стараясь дышать через нос: в доме стоял затхлый запах тлена. Поверх химической вони дезинфектантов, использованных полицейскими и парамедиками, – запаха, напоминающего о морге в Ветеранском госпитале, – Стив различал другую, тяжелую вонь засохшей рвоты, крови и дерьма. Он дошел до середины гостиной, присел перед разложенными ножами, взял в руки мачете. Нож оказался не таким уж тяжелым, как помнилось Стиву, и удобно лег в руку. Отличная штука, чтобы покончить с клоуном. С Джимом Адамсом. Да, с Джимом Адамсом. Слишком простенькое, слишком обыденное имя для чудовища в человеческом облике. Стив предпочитал мысленно называть его «клоуном». Так проще. Хотя все и так достаточно просто. Он хочет убить клоуна – и убьет. Поскорее бы! Стив пару раз взмахнул мачете, рассекая воздух, прислушался к свистящему звуку. Потом перевел взгляд на меч и ножи поменьше. Надо забрать всё. Взяв из кучи на диване пару платьев матери, он завернул в них оружие. Затем, порыскав вокруг, нашел крепкий черный полиэтиленовый пакет, вытряхнул из него материнские пожитки и сложил туда ножи. Из задней части дома вдруг раздался громкий щелчок, словно хрустнула сухая ветка… …Отец? Мать?.. …Стив подхватил мешок обеими руками и потащил к входной двери. Мешок получился очень тяжелым, в машину его пришлось волочь волоком. Наконец он сложил все оружие в багажник. Подумал было о том, чтобы вернуться и выключить в доме свет, – но страх пересилить не смог. Просто захлопнул дверь и поспешил назад, к машине. Довольный тем, как благополучно все обошлось, Стив выехал со двора и направился домой. Глава 34 На этот раз он не придумывал никаких объяснений, даже не предупредил Шерри, что уезжает. Просто сорвался с места, взяв с собой лишь самое необходимое, и отправился на восток, в Аризону. Не желая, чтобы его выследили по билетам, лететь самолетом не стал – поехал на машине, проспав в пятницу всего несколько часов и встав в субботу в три часа утра. В маленьком городке посреди пустыни под названием Кварцит Стив остановился заправиться, принять душ и съесть на завтрак макмаффин. Вскоре после десяти проехал Финикс, а к полудню достиг Флагстаффа. Дом клоуна располагался в небогатом районе вблизи железной дороги, идущей параллельно старому 66-му шоссе. Стив проехал мимо череды мотелей, знававших лучшие времена, и свернул на разбитый двухполосный проселок, приведший его в квартал одноэтажных кирпичных строений с выгоревшей травой под окнами. Дом Джима Адамса в точности повторял соседские, если не считать того, что из клумб вместо цветов торчали детские вертушки, а на почтовом ящике была намалевана выцветшая радуга. Стив дважды объехал вокруг квартала, собираясь с духом. Наконец решил не тянуть и действовать, как бог на душу положит, полагаясь на инстинкты. До сих пор чутье верно ему служило, и теперь также нет оснований в нем сомневаться. Припарковавшись на соседней улице, Стив порылся в вещах, лежащих на заднем сиденье, и достал мачете. Взял его за гладкую теплую ручку, вышел из машины и просто зашагал вперед. Завернул за угол, на соседнюю улицу – так, словно ходил здесь с ножом в руках каждый день. Перед соседним домом двое мальчишек играли в баскетбол, во дворе дома напротив сидел в шезлонге с банкой пива какой-то старикан; никто из них, судя по всему, ничего необычного в Стиве не заметил. У дома Адамса его охватило напряжение. Он осознал, что не просто идет к своей цели – уже пришел к ней. Пригнувшись, не желая быть замеченным, он пересек выгоревшую лужайку, поднялся на крыльцо. Сам себя Стив ощущал, как Мартин Шин в «Апокалипсисе сегодня», когда тот выскакивает из воды и бросается на Марлона Брандо, и даже поймал себя на том, что тихонько напевает какой-то воинственный рок-мотив. Сперва он хотел позвонить или постучать и напасть на клоуна, когда тот откроет дверь. Однако сейчас ему пришло в голову, что не стоит убивать его у всех на виду; лучше обойти дом и прокрасться внутрь через черный ход. По-прежнему мыча себе под нос воинственную мелодию, Стив завернул за угол дома и оказался на неогороженном заднем дворике. Здесь, подняв нож и озираясь, он пробрался сквозь чахлые заросли к задней двери. Не считая мертвого безлистого дерева и скелета мотоцикла, гниющего в грязи, двор был пуст. Если клоун здесь, он в доме. Стив осторожно взялся за дверную ручку. Дверь легко поддалась, и он бесшумно проскользнул внутрь. Прикрыл за собой дверь – но не до конца, чтобы не щелкнул, привлекая внимание, язычок замка. В своего рода предбаннике хранились лыжи, грязные лыжные ботинки, пластмассовые санки и прочая зимняя утварь. К стене напротив была прислонена лопата. Открытый дверной проем в центре узкой комнаты вел собственно в дом. На цыпочках, чтобы пол не скрипнул, Стив двинулся туда. Сперва просунул в проем голову, огляделся, никого не обнаружил и шагнул внутрь. В первой же комнате (спальня? гостиная? кабинет?) на стенах он увидел яркую роспись, изображающую игрушечные поезда, а с потолка свисали на лесках мультяшные машинки. Вместо обычной мебели здесь был длинный стол с ярко-красной пластмассовой столешницей, вокруг него – штук шесть стульев из металла и пластика, какие используются в школьных классах, а на столе – неоконченная модель корабля и несколько моделей самолетов. В центре комнаты была собрана детская железная дорога, у стены стоял открытый ящик, полный игрушек. Стива затошнило. Быть может, конечно, Джиму Адамсу просто нравится жить в такой обстановке. Возможно, в свои игрушки он играет сам. Однако Стив увидел за этим скрытые мотивы – и невольно подумал о том, сколько маленьких мальчиков придут в восторг, попав в такое место. Чем дольше Стив искал клоуна, тем сильнее чувствовал страх. Все тот же детский страх, что при первой встрече… … Потрогай его!.. …и все сильнее хотелось бросить все, бежать сломя голову и никогда не возвращаться. Никакого веселого азарта, наслаждения, как когда он выслеживал Джину и Маккола или готовил ловушку для Уилла, здесь и в помине не было. Не было и освобождающего гнева, как при поединках с Лайменом Фишером и с матерью. Впервые Стив боялся встречи с жертвой и не знал, справится ли со своей задачей. Он перешагнул через железную дорогу, обогнул автомат с жевательной резинкой и споткнулся о невидимый резиновый мячик на дороге. Удержался на ногах, не упал; однако мяч откатился в сторону и врезался в игрушечный вагончик. В тишине грохот прозвучал оглушительно, как выстрел. Стив замер, прислушиваясь, никаких других звуков не уловил и продолжил путь, не сводя глаз с пола. Мачете он держал перед собой; впрочем, рука наливалась тяжестью, и Стив опасался, что в нужный момент тело его подведет. Очень стараясь не шуметь, он добрался до противоположного конца комнаты. Логика подсказывала, что дверь должна открываться в холл; однако за дверью обнаружилась другая комната. И здесь, посреди комнаты, на водяной кровати лежал человек. Джим Адамс. Стив остановился. Назначение этой комнаты, как и предыдущих, было сложно определить. Да, здесь стояла кровать – но еще холодильник и плита. Кривые зеркала на стенах множили искаженные отражения. На потолке над кроватью Стив тоже заметил зеркало.