*** Чёрт, как же мне плохо… Живот до сих пор крутит, а тело колотит, как при лихорадке. Такое ощущение, что мерзкий запах вонючего сыра до сих меня преследует. И стоит мне только сакцентировать на этом внимание, как к горлу подкатывает очередной приступ, а гортань начинает сокращаться. Радует только то, что меня уже просто нечем выворачивать. Воронцов…. гурман проклятый… Никакой это, к чёртовой матери, не деликатес, а самая обыкновенная просрочка! У меня ещё вчера закрались подозрения. Ну не может нормальный продукт так неистово вонять! И вот ещё по поводу вина тоже сомнения имеются. Если он мне под видом дорогого сыра какую-то отравы подсунул, то и вино могло быть палёнкой какой-нибудь. А может я просто заболела? Меня то и дело сегодня в пот бросает и знобит… — Свободина, ну наконец-то! — как только я выхожу из лифта, на меня налетает Алина. — Станислав Викторович мне уже обзвонился с вопросами приехала ты на работу или нет. — Ты почему трубку не снимаешь? Что с тобой?! — внезапно замирает, оглядывая меня с ног до головы. — Ты что, заболела? — Да я… не знаю… простыла, кажется… — выдавливаю, стирая со лба выступившие капли пота. — Замечательно просто! Ну так может надо было дома остаться, если ты больна? Я и так каждый раз ребёнком рискую, когда на работу в общественном транспорте езжу, не хватало ещё здесь от каждого чиха трястись, — взгляд на секунду замирает на ладони Алины, которую она прикладывает к своему ещё плоскому животу. — Да я… — На, маску надень, — буквально впихивает мне в руки респиратор. — И я тебя очень прошу, вне кабинета без него не ходить! Глава 21 Глава 21 Чёртов респиратор! Как в нём вообще можно ходить? Дышать невозможно и голова только ещё больше закружилась! Еле доковыляв до приёмной, буквально падаю на стул, стаскиваю с себя проклятую маску и с облегчением выдыхаю. Ещё легче мне становится, когда открываю окно на микропроветривание. Достаю из сумки телефон и просматриваю пропущенные вызовы. Несколько звонков от Воронцова, один от Милы и, к счастью, ни одного от бабушки. Прикусив губу, подношу палец к номеру Стаса, но в последний момент решаю перезвонить Миле. — Ну и куда ты пропала? — спустя гудков десять на том конце провода раздаётся её хриплый, сонный голос. — Я пропала? А ничего, что я вчера до тебя дозвониться не могла?! Я тебе три раза после вечеринки набирала, а ты мало того, что куда-то свалила, так ещё и трубку не сняла! — на одном дыхании выговариваю Самойловой всё что накипело за вчерашний вечер. — Да я… короче, меня просто Рома пригласил в клуб, представялешь? — Что? Какой Рома? — Ну, друг Дэна! Помнишь, я тебе о нём говорила? Он ещё на твоём дне рождения был. — Тот по которому ты слюни пускаешь? — Да-да! — выкрикивает с таким восторгом, что мне приходится отодвинуть телефон от уха. — У нас как-то после той ночи общение не заладилось дальше, а вчера на вечеринке он сам подошёл, представляешь?! — Я за тебя рада. Но ты могла хотя бы предупредить, что уходишь. Мы приехали туда вместе, и я рассчитывала, что и уедем тоже вместе, ты хоть в курсе, что… — продолжить дальше фразу не получается, потому что к горлу снова резко подкатывает тошнота. — Что с тобой? — Ничего, — выдавливаю, сжав челюсть. — Тошнит что-то… я вчера по твоей милости несколько часов на улице под дождём проторчала. Наверно заболела… — Во-первых, не по моей, а по милости Евиного отца. Слышала я уже, что он там устроил. Мне Рома рассказал. Это жесть, ты с ней разговаривала? — Нет ещё… Я писала ей вчера перед сном сообщение, но она не ответила. Мне кажется, отец у неё телефон отобрал. А что во-вторых? — Что? О чём ты? — Ну, ты сказала, во-первых, не по твоей милости, а во-вторых что? — А, точно. Во-вторых, тошнота к симптомам переохлаждения отношения не имеет. И если уж на то пошло, то тебя ещё после тортиков рвало, которые тебе твой новый хахаль приносил тогда в общагу, помнишь? — Он мне не хахаль, а мой босс! — Одно другому не мешает, — фыркает в трубку. — В общем, я это к тому, что ты либо чем-то отравилась, либо у тебя кишечный грипп. Ну либо… — Всё, Мил, не могу говорить, позже позвоню, — выпаливаю, почувствовав как скручивает живот. Бросаю трубку и на всех парах несусь в сторону уборных. Дёргаю первую попавшуюся дверь и выворачиваю содержимое желудка в унитаз. А потом ещё раз и ещё, до тех пор, пока у меня перед глазами уже звёздочки мелькать не начинают. Обессиленно опускаюсь на пол прямо возле унитаза, и протираю рукой пот со лба. Чёрт, как же плохо… Мила права, это точно не от переохлаждения… Кое-как поднимаюсь на ноги и иду к раковине. От неприятного привкуса во рту, передёргивает. Открываю кран с холодной водой, полощу рот и споласкиваю лицо, но лучше не становится. За сегодняшнее утро меня столько раз стошнило, что сейчас я чувствую себя абсолютно обессиленной. Сердце тарахтит, как старый трактор на последнем издыхании. Слышу, как открывается дверь и в уборную кто-то заходит, но у меня не хватает сил даже на то, чтобы повернуть голову. — Ты опять без маски? Диана, ну я же тебя просила! — по мозгам бьёт недовольный голос Алины. — Если у тебя температура, то позвони Воронцовы и отпросись домой. Ты нам тут с делом Платонова всё равно не поможешь в таком состоянии. — Кого? — Платонова. Ну тот бизнесмен, который судится с женой за опеку над детьми. У них скоро финальное слушание. Соберётся куча репортёров, так что ударить лицом в грязь нельзя. Станислав Викторович поэтому сегодня всех собрал, чтобы привести документацию в порядок. Хотя, как по мне, он зря перестраховывается. И так понятно, что он ответчицу в суде по стенке размажет. У Воронцова ещё не было ни одного проигранного дела. — А тебя, как будущую мать саму не коробит вся эта ситуация? — вытерев рот тыльной стороной ладони, поворачиваюсь лицом к Алине. — Этот Платонов ведь отбирает у жены её родных детей. А если бы ты вдруг оказалась на её месте? — Ну, во-первых, я не на её месте. Во-вторых, когда связываешься с мужиком, обладающим большими бабками и влиянием, нужно быть готовой, что рано или поздно он это всё может использовать против тебя. Проще говоря, думай от кого рожаешь. — А ничего, что… — выпаливаю на эмоциях, но мой запал за секунду иссякает из-за нового приступа тошноты. — Что с тобой? — Сейчас… — сжав челюсть, медленно вдыхаю и выдыхаю через нос, дожидаясь, пока отпустит. — Прости, просто тошнит сегодня весь день. — А температура есть?! — с подозрением косится на меня Алина, отходя на шаг назад. — Может это ротовирус? — Нет… у меня только тошнота… уже где-то неделю… Отравилась, может чем-то? — Неделю?! Да что-то как-то долговато для отравления… а ещё симптомы есть? — Нет… не знаю… Голова ещё кружится иногда, слабость бывает… Может я умираю? — усмехаюсь, пытаясь перевести разговор в шутку. Только Алина в ответ не улыбается. Мда… видимо комик из меня хреновый. — Да уж от этого ещё никто не умирал. — От чего “от этого”? — А ты сама не понимаешь что ли? — Ну ты скажи по-нормальному, тогда пойму, — в ступоре смотрю на Алину, на что та закатывает глаза, словно говорит с умственно отсталой. — Пойдём со мной. — Куда?! — Туда, — хватает меня за руку, вытаскивает из туалета и ведёт обратно в приёмную. Садится на корточки и достаёт из выдвижного ящика стола коробку с лекарствами. — Во-первых, вот это тебе от тошноты, — достаёт баночку с маленькими таблетками. — Я пару недель назад тоже вот так как ты загибалась. У меня одна баночка дома в аптечке, а одна здесь на постоянной основе лежала. Мне уже без надобности, так что дарю. И вот это ещё, — выуживает из коробки картонную упаковку с… — Тест на беременность?