Платили хорошо, но большую часть денег он получал из наследства, которое делилось между братьями на три части. Дядя Уильям проиграл большую часть своих денег. Поэтому после его смерти нам ничего бы не досталось, хотя он даже не включил нас в завещание. Но с другой стороны, зачем ему было вписывать нас туда? Мама заблуждалась, думая, что он это сделает, и тяжело переживала отсутствие денег. Она получила папино наследство или то, что от него осталось после его смерти. Если у дяди Уильяма была проблема с азартными играми, то у папы была проблема с риском. Он вложил много своих денег в рискованное дело и потерял почти каждый доллар. Мама давно истратила те небольшие деньги, которые оставил ей отец, еще до того, как мне исполнилось тринадцать, и с тех пор нас содержал дядя Уильям. Дядя Фрэнк был единственным, кто что-то сделал со своим наследством, вложив его в долгосрочные акции, в основном в технологические отрасли, и ежегодно зарабатывал вдвое больше, чем вкладывал. Кроме этого, мы его плохо знали. Дядя был одиночкой, и я, наверное, на пальцах одной руки могла сосчитать, сколько раз я видела его рядом, когда росла. У него не было детей, и он неженатый, за что многие в мамином окружении высмеивали его за спиной. Если он и обращал внимание на все эти сплетни, то никогда этого не показывал. Возможно, мне следует постараться быть более похожей на него. Я не знала, почему он пригласил нас сегодня на ужин. Но вот мы пришли к нему, как будто были одной большой счастливой семьей, а мама и Кентон умоляли его о той же сделке, которую нам дал дядя Уильям. В чем заключалась эта сделка, я не знала. Я старалась не вмешиваться, но если фальшивая улыбка гарантировала, что мама перестанет выглядеть такой грустной, то я делала это. Впервые после похорон дяди Уильяма она выглядела взволнованной. Наши глаза еще раз встретились в зеркале заднего вида, и, наверное, это был обман зрения, но в них мелькнуло что-то такое, от чего у меня заколотилось сердце. У меня никогда не получалось понять намерения, мысли или эмоции людей, просто глядя на них, включая мою собственную маму, несмотря на то, что я была с ней знакома. Но что-то было не так в том, как она выглядела сейчас... Вероятно, мне все привиделось. Я отвернулась и поставила машину на стоянку. Выйдя, я подождала маму и Кентона у капота. Ее глаза сверкнули, а губы недовольно скривились. Так что кое-что я могла прочесть по ее лицу. Например, гнев, и разочарование, досада, и осуждение. На последнее было особенно тяжело смотреть. Казалось, она осуждала меня всю жизнь, и как бы я ни старалась делать все по ее примеру, у меня всегда ничего не получалось. -Почему ты не надела каблуки, которые я тебе купила? - спросила она, подойдя ко мне. Она имела в виду дорогие каблуки проститутки, но я этого не сказала. Я откинула голову назад и посмотрела на нее, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем заговорить. Я была уверена, что ген высокого роста, должно быть, пропустил меня, потому что если моя мама была стройной женщиной ростом метр восемьдесят, выглядевшей так, будто она занималась моделингом в подростковом возрасте, то мой рост едва достигал ста пятидесяти сантиметров. -Они были не моего размера, - наконец сказала я. Она нахмурилась, -Ты уверена? Я кивнула. -Да. Я не стала напоминать ей, что она покупала мне одежду большую часть моей жизни, когда я еще жила с ней. Когда я получила первую зарплату после переезда от нее, то первым делом купила три наряда, которые показывали, кто я такая. Три пары дешевых рваных джинсов, которые еще оставались у меня, и три темные футболки. Я бы никогда не надела их при ней. Ее губы сжались в тонкую линию, но она ничего не сказала. Она отодвинулась от меня, когда Кентон подошел ближе, и взяла его за руку. Они шли к входной двери впереди меня, а я пыталась поправить платье, спустив его еще ниже, чувствуя себя уверенной в том, что из-за кардигана я никому не покажу свою грудь. Как только я вышла на крыльцо, дверь открыл мужчина, который выглядел так, будто мог бы претендовать на роль Альфреда в фильме "Бэтмен". -Добро пожаловать. Мистер Галлахер ожидает вас, - сказал он отточенным американским тоном. К моему разочарованию, он не был похож на британца. Мы вошли в дом, мама сняла кардиган и посмотрела на меня. -Не хочешь отдать Генри свою кофту? Не успела я об этом подумать, как ее глаза сузились. Я отпустила мягкую ткань и скромно улыбнулся, слегка покачав головой. -Мне холодно. -Джемма. Правда? У нас в Калифорнии сейчас весна. Тебе холодно или просто некомфортно в своем теле? Я же просила тебя соблюдать диетическое ограничение, которое я для тебя установила. Она покачала головой, и я в шоке уставилась на нее. По моим щекам пробежал жар, и я изо всех сил старалась не смотреть на Генри. Я не хотела видеть осуждение в его глазах. Он прочистил горло, и мама повернулась к нему, на ее лице снова появилась вежливая и ласковая улыбка, которую она всегда одевала, когда смотрела на кого-то, кто не был мной. Вдохни, выдохни. -Возможно, нам не стоит заставлять мистера Галлахера ждать, - сказал Генри. Мама кивнула. -Конечно. Вы должны извинить мою дочь. Она... не такая. Не такая. Это было не то, чего я не слышала раньше. Было что-то вроде: другая, необычная и неловкая. И это были даже приятные слова. Но часто были и отвратительные: чудаковатая, и ненормальная, и странная. Но я просто не знала, как общаться с людьми. Со своими сверстниками и, конечно, с мамой. Когда мы шли в столовую, я смотрела на свои черные туфли. Дядя Фрэнк стоял в углу комнаты с еще одним незнакомым мне мужчиной. Стол в столовой был уже накрыт. Их тихий разговор прервался, когда мы вошли, и они посмотрели на нас. Глаза дяди сразу же нашли меня, и он так широко улыбнулся, что я остановилась. Люди редко так широко улыбались другому человеку. Мама взяла меня за руку, выводя из ступора, а Кентон встал позади нас, отчего я почувствовала себя неловко. Я никогда не любила стоять спиной к мужчине. Мне всегда казалось, что он может напасть на меня, а я не смогу к этому подготовиться. Но сейчас это было меньшей из моих проблем, потому что дядя Фрэнк шел к нам со странным человеком, который выглядел так, как будто ему можно было бы сыграть в фильме "Крестный отец", только еще страшнее. Что дядя Фрэнк делал с таким человеком? Мужчина был старше моей мамы, наверное, на два десятка лет, но шел он уверенно, старость его не останавливала. Он был одет в черный костюм, который резко контрастировал с его седыми волосами и бородой, его голубые глаза были слегка прикрыты, в них был какой-то злобный блеск. Я моргнула, и этот блеск исчез. Наверное, я слишком много смотрела фильмов про мафию. Никто не смотрел на меня со злым умыслом. В этом человеке было что-то знакомое, но я не могла понять, что именно. Я знала, что никогда не встречала его. Я бы вспомнила. Дядя Фрэнк подошел ко мне и, прежде чем я поняла, что происходит, схватил меня за руку. Я напряглась и попыталась отстраниться, когда мама ущипнула меня за бок. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, а затем улыбнулась. -Джемма, - сказал дядя Фрэнк. -Боже мой, посмотри, как ты выросла. И стала еще красивее, чем я помню. Осмелюсь сказать, даже красивее, чем твоя мать? Рядом со мной мама рассмеялась своим странным смехом, который, как я уже давно поняла , означает, что ситуация ей не кажется смешной. Совсем наоборот.