– Вино? – тихо спросил и услышал такой же едва слышный шепот: – Да… Затем герцогиня нежно провела кончиками пальцев от копчика вверх по линии позвоночника, целуя, слегка покусывая его гладкую, без единого изъяна, кожу, и слизывая терпко-сладкий виноградный напиток. Когда она шлепнула его по ягодице, потом куснула и поцеловала в эту выдающуюся часть тела, виконт перевернулся и стянул с лица повязку. Жадная до ласк женщина, которая к тому же почти на двадцать лет старше него, порядком утомила молодого человека. Они случайно встретились в Париже. Та настойчиво уговаривала его поехать к ней, и он, как не пытался, не смог отказаться. Теперь же герцогиня снова принялась ласкать его обмякшую плоть. – Ничего не выйдет. После стольких-то раз, – скептически произнес виконт. – Все получится, поверь, – улыбнулась она и вдруг неожиданно ввела в него пальчик. Молодой человек вытаращил глаза и дернулся, уже собираясь возмутиться. – Шшш… – вкрадчиво прошипела мадам де Кардона. – Я знаю, что нравится мужчинам. И если ты еще так не пробовал, научу. Щеки Армэля стали пунцовыми. Он ощущал в себе мягкие движения ее пальца, дарящие какое-то ранее неведомое ему наслаждение, и видел, как его орган выпрямляется и увеличивается в размерах. Герцогиня умело ласкала его губами и языком. Виконт тут же одарил любовницу ответной лаской. От прикосновений его рта она стонала и выгибалась, вцепившись пальцами в спинку кровати. – Ты мог бы быть моим еще девять лет назад, – позже говорила Бланка, положив голову ему на грудь. – Я тогда испугала тебя? Расскажи, кто была твоя первая женщина. Как это было у тебя? Армэль улыбнулся, пряча смущение. На его щеках появились очаровательные ямочки, всегда приводящие в восторг дам. – Так вы и есть моя первая женщина. Я всех остальных уже забыл. Бланка засмеялась хрипловатым женственным смехом. – Лгунишка и льстец! – ее темные глаза с пушистыми ресницами задорно блестели, а пухлые чувственные губы уже ласкали его сосок, ключицу, шею, подбородок и наконец, найдя его рот, жадно впились в него поцелуем. Утром виконт, нисколько не отдохнувший за ночь, поднялся и стал быстро одеваться. Герцогиня сонно открыла глаза и посмотрела на стоявшего спиной к ней мужчину в черных кюлотах, высоких сапогах с отворотами и белой рубашке. Он надевал камзол. – Арман… Виконт обернулся и с удивлением взглянул на нее. – А, это ты, Армэль… Ты просто очень похож на своего отца… Юноша замер, глядя на герцогиню пронзительным взглядом синих глаз. Глава 10. Арест Прошел сентябрь, а за ним последовал изменчивый, зябкий, промозглый октябрь. Дождь, почти не прекращаясь, лил с утра до ночи – барабанил по окнам, шумел. И в тот день тоже. Всадник на черном жеребце галопом проскакал через ворота замка. Оказавшись внутри, виконт сбросил промокший плащ, который тут же подхватил лакей. В комнате было тепло и уютно. Из глубины замка веяло сладким, душистым запахом выпечки. Александрин сидела в постели, утопая в пышных подушках, которыми ее обложили. – Как вышло, что мой ребенок не похож на меня? Почему именно на Армэля? – возмущалась она. – Скорее на своего деда. И мальчик, и его дядюшка похожи на графа вот и все, – говорил доктор Биро. – Это обычное явление среди родственников, сударыня. – Не говорите со мной как с ребенком. Я это прекрасно знаю! – раздраженно ответила баронесса. Все рассматривали новорожденного. – Армэль, он действительно так похож на вас! – сказала Эжени, державшаяся с молодым человеком так, словно ничего между ними не произошло. – Нет, смотрите, он только на свет появился, а уже чем-то недоволен! Он – вылитый граф де Куси! – сказал виконт. Послышался смех, который затих при появлении графа. Тот взглянул на дочь, гордо вскинувшую голову с массой спадающих по спине светлых волос. Потом перевел взгляд на младенца – лежит голенький, ножками сучит, кулачки сжимает, глаза голубоватые, еще мутные, но то, что волосы темные и брови – уже видно. Просто вылитый Армэль в младенчестве. Что-то потеплело во взгляде Армана. Вон и черноволос в него, вернее, в его мать, от которой темные волосы и светлые глаза ему передались, а от него Армэлю. Александрин наблюдала. Отец по своему обыкновению был величав и красив. Он всегда возвышался над окружающими, словно не просто владетель замка и земель, не просто господин, а король всего этого. С детства Александрин обожала его, живя в лучах его великолепия и мощи, и никогда бы не могла подумать, что придет время, когда от него будет исходить опасность. Смотрела холодно, горделиво. Хоть и бледна, и глаза уставшие, но какая красивая! Граф даже загордился, что когда-то породил подобное диво. Ощутил что-то теплое в душе, а потом и некое довольное чувство, что она ему внука подарила. Но от мыслей, что неправ был, когда сомневался, его ли она дочь, никуда не деться. Как же обидел ее! И жену… Подумав о графине Арман помрачнел. Как плохо ей было из-за него, сколько она таила в себе! Может, даже искала утешения у того же Монфора. Он сам довел до этого. Но больше он ее не обидит. Только бы найти слова для разговора с ней… Анна была одета в белую сорочку с роскошными кружевами, и темную легкую юбку, которая не стесняла движений. Заметив у нее на запястье кровоподтек, Армэль неожиданно взял ее за руку и отодвинул кружево рукава. – Что это? Его лицо исказилось от злости, голос стал металлическим. Графиня заметила, какой недобрый взгляд он метнул в сторону отца. Словно только и ждал какого-то повода. Она мягко отняла руку и объяснила в чем дело: – Александра схватила, когда ей было больно во время родов, – проговорила графиня быстро. Виконт даже будто бы разочаровался, но тут же улыбнулся, как ни в чем не бывало. После приезда, к слову довольно неожиданного, юноша вообще стал слишком внимателен и ласков с матерью. – Что за приступ сыновней любви?– удивлялась Анна. И при этом непривычно холоден виконт был с отцом. Иногда мог странно посмотреть на родителя, а когда тот в какой-то момент заметил это и удивленно спросил, что такое, ответил: – Ничего. Извините, граф. Графиня глядела на сына с задумчивостью и гордостью. Как он изменился! Все-таки ему было тесно в сутане священника. Его тело – тело воина и наездника – не было предназначено для размеренной жизни духовного лица. Не одну даму он уже поймал в силки густых черных волос, ярких синих глаз, улыбки, светившейся лукавством и чувственностью. Его светлая кожа больше не заливалась румянцем, как только кто-то задавал ему вопрос о его сердечных делах. Еще несколько лет назад Армэль был совсем мальчишкой, теперь как-то незаметно превратился во взрослого мужчину. Но что-то мальчишеское оставалось в его ясных глазах, в улыбчивости – и это сохранится на всю жизнь. – Виконт, вы в последнее время зачастили к нам. И сегодня так неожиданно порадовали нас своим визитом, – сказала сыну Анна. – Это потому что я за вами соскучился, матушка. Графиня перевела взгляд на мадемуазель де Брионе. Не в ней ли крылась истинная причина такой острой тоски по дому, снедавшей ее сына? – И еще меня неожиданно назначили помощником епископа и перевели поближе к вам – в Париж. Я буду служить в церкви Сен-Жермен-де-Пре. «И я догадываюсь, кто этому поспособствовал», – подумал виконт. Ясно, что это дело рук герцогини де Кардона. – Так что теперь смогу чаще наведываться домой, – улыбнувшись, объявил Армэль. После ужина виконт, Эжени и Филипп прогуливались в большой восточной галерее замка и беседовали. Улучив удобный момент, девушка вдруг повернулась к юноше и шепнула: – Я не решаюсь спросить, но мне кажется что-то неладно между графиней и графом уже давно. Сегодня такое радостное событие у них, а они… Словно кошка между ними пробежала. – А может кот, – отшутился Армэль. «Кот по имени Мишель де Монфор» – подумал виконт. Слуга герцогини де Лонгвиль доставил Арману письмо тем же вечером. Графу нужно было, не мешкая, собираться в дорогу. Дело не терпело отлагательств. «У нас родился внук, а он ни слова не сказал мне. И вот теперь уехал. Значит, это все? Вот так просто все закончилось?», – думала Анна, лежа без сна в постели. Графиня не знала, что он всей душой противился этому, но вынужден был уехать. Сколько надежд и мечтаний она когда-то связывала с этим человеком! Но теперь он больше не любил ее. А она вдруг вспомнила, как красиво, как неожиданно они познакомились… Как он поджидал ее на лесной тропинке, как они целовались за деревьями, как катались на его лошади… *** В октябре 1652 г. молодой король торжественно въехал в Париж. Это событие ознаменовало окончание Фронды. Придворная партия оказалась сильнее. Фронда была раздавлена, фрондеры высланы из Парижа или арестованы. Та же участь угрожала и дворянам, которые их поддержали. А это было немало представителей знати, начиная от герцога де Бофора и заканчивая куртизанкой Марион Делорм – бывшей любовницей Ришелье. Угроза мести Мазарини нависла и над графом де Куси и аббатом Дюамель-Дюбуа. Последний сразу же уехал в Испанию. Мазарини было известно, где должна состояться очередная встреча оставшихся во Франции фрондеров. Монфор, прибывший с четырьмя гвардейцами к особняку Анны-Женевьевы де Лонгвиль, увидел стоящего на ступеньках дома графа де Куси в обществе белокурой женщины в богато украшенном платье. Граф держал в руке шляпу и что-то говорил даме, та подала ему руку для поцелуя. Видимо, Арман прощался с герцогиней, собираясь уезжать. Шевалье не видел раньше сестру принца Конде, но ему не раз описывали ее, и потому он догадался, кто перед ним. Карета, в которой ехал начальник кардинальской охраны, была не предназначена для перевозки узников. Монфор нарочно настоял на этом. Когда он и следовавшие за ним четверо гвардейцев остановились неподалеку, граф повернулся в их сторону. Он ничем не выдал своего потрясения. Хоть и догадался сразу, с какой целью присланы солдаты. Смотрел спокойно, даже бровью не повел. Видя, что шевалье молчит, один из гвардейцев выступил вперед: – По приказу Его Высокопреосвященства кардинала Мазарини мы должны арестовать вас, граф де Куси де Монмирай, и доставить в указанное монсеньором место. – Может, вы и меня арестуете? – осведомилась дама. – Нет, герцогиня, на ваш счет мне пока не поступало такого приказа, – наконец сказал Монфор. – И меня не хотите арестовать? – послушался низкий голос и на ступеньки вышел мужчина, в котором лейтенант узнал второго брата герцогини – Армана де Бурбона, принца де Конти.