– Не такая уж ты и злая, – возразила герцогиня. – Бывают и похуже. – Калигула? – жалобно спросила Александрин. Бланка расхохоталась. Она принялась уговаривать молодую женщину отправиться на праздник вместе. – Уныние – большой грех. Вам нужно развеяться, – говорила мадам де Кардона. Весна действительно была удивительная. Ярко сияло солнце, под лучами которого оживали прекрасные сады Лувра, пестрели цветами клумбы, молодые придворные гуляли среди великолепия колонн и портиков, и часто по вечерам в саду звучали переливы струн и веселый задорный смех. По Сене скользили лодки, отовсюду доносились ароматы выпечки, цветов и духов. Мир благоухал и был прекрасен. Вся эта красота словно звала веселиться и наслаждаться жизнью. Поэтому баронесса все-таки решилась на то, чтобы вместе с герцогиней отправиться на бал. В своем черном платье Александрин выглядела строго, но очень изысканно и совершенно не мрачно. Из украшений на ней был лишь поблескивавший на ее указательном пальце перстень с очень редким розового цвета сапфиром – подарок Филиппа. Нарядные и торжественные придворные являли собой яркое и прекрасное зрелище. Александрин вполне комфортно чувствовала себя рядом с первыми людьми королевства. Она с восторгом наблюдала за королевой в ее роскошном платье изумрудного цвета, за юным королем, облаченным в царственный пурпур и его младшим братом герцогом Анжуйским* – капризным щуплым мальчишкой. Герцогиня де Кардона находилась рядом с царственной подругой, там же расположились другие приближенные к Анне Австрийской дамы. Александрин не могла сдержать довольной улыбки. Ей нравился этот праздник. Хоть и несколько омрачал его тот факт, что тут не было уехавшего по делам Фуке. После завершения официальной части, когда гости могли уже расслабиться и предаться вкушению яств и напитков, а также общению и танцам, возле баронессы возник Огюст де Лабранш. Взяв Александрин за кончики пальцев, он подвел ее к обитому шелком дивану, усадил и сам налил ей бокал вина. Они оживленно беседовали, подшучивая над графом де Бельфлер, который потерял в танце бант с туфли и теперь выглядел очень комично. Арман смущался и пытался избавиться от второго банта, иначе и правда рисковал насмешить весь двор. Вскоре к компании присоединилась Диана дю Ло. Молодая женщина выглядела расстроенной, поэтому Лабранш и Бедьфлер удалились, чтобы дать возможность дамам поговорить. Оказалось, возлюбленный Дианы ее покинул и уже крутит роман с другой. Баронесса сочувствовала подруге и пыталась ее утешить. Самой Александрин совсем не хотелось грустить. Даже появившийся откуда-то Антуан дю Прей не мог испортить ей настроение. Маркиз принялся расхваливать какое-то невероятно вкусное вино, и баронесса все-таки решила его попробовать. __________________________________ * Филипп стал герцогом Орлеанским в 1661 году, после смерти своего дяди герцога Гастона Орлеанского. До этого он носил титул герцога Анжуйского. Глава 18. Месть маркиза дю Прея Армэль примчался во дворец уже поздним вечером. После того как мадам Перо рассказала ему о том, что Александрин поскандалила с матерью, виконт решил серьезно поговорить с сестрой. – Я не заметила, как она пропала, – говорила ему мадам де Кардона. Герцогиня, которой нужно было выполнять свои обязанности статс-дамы, находилась возле королевы и действительно не могла уследить за юной баронессой. – Вокруг Александрин крутился дю Прей. Я видел, как они вместе вышли, – заметил Бельфлер, подошедший вместе с Лабраншем. Когда герцогиня, Армэль и виконт де Лабранш спустились к каретам, Бланка обратилась к стоящим в стороне кучерам. Один из них сказал, что видел маркиза дю Прея и красивую даму, оба были веселы и все время хохотали. Виконт де Вард также искал карету, так как у его экипажа случилась какая-то поломка. Антуан дю Прей предложил Варду ехать с ними и тот, в конце концов, так и сделал. Кучер слышал адрес, который называл дю Прей. – Это не менее сорока минут езды отсюда, в пригороде Парижа, – сказала герцогиня. – А когда они уехали? – Часа два или полтора назад, – ответил кучер. После того как в карете они пили вино прямо из горла бутылки, все было как в тумане. Когда ее вели куда-то по коридору, Александрин казалось, что она летит. Все кружилось вокруг, каждое ее движение было таким медленным, что на него уходила целая вечность. Ее посадили на мягкий роскошный диван, поднесли к губам бокал, она сделала глоток. Вино было настолько сладким, что даже противно. Но она выпила все до дна. – С ней все будет в порядке? – спросил виконт де Вард. Он и сам был пьян и чувствовал легкое головокружение. – Конечно, – заверил Антуан. – Что может быть из-за обычного вина? «Это всего лишь шпанская мушка», – добавил дю Прей мысленно. То, что ему под руку попался этот мальчишка де Вард, немного раздражало маркиза. Но с другой стороны, в том случае, если его замысел раскроется, то будет на кого свалить вину. Маркиз жадно целовал ее губы, она также неистово отвечала. Отовравшись от губ одного, она повернулась к другому. Вард почти кусал ее, впиваясь поцелуем в рот баронессы. Маркиз снял с нее всю одежду. Она сидела между ними, раскинувшись, позволяя ласкать себя жадно и грубо, выгибаясь и почти крича от удовольствия. Александрин хоть и ничего не соображала, но как-то непроизвольно тянулась к Варду, прижимаясь к нему своим обнаженным телом, целуя его лицо, лаская пальцами затылок, шею, грудь, покрытую темными завитками. Виконт млел от ее ласк, и еще больше пьянел от ее близости. Но маркиз всячески старался отстранить Александрин от молодого брюнета, с грубой настойчивостью втискиваясь между ними или резко оттаскивая баронессу от виконта и поворачивая к себе. – Боже, какое у нее шикарное тело. Я знал, что рано или поздно получу ее, – говорил маркиз. – И теперь я проучу эту суку за ее высокомерие. Он мял ее груди, ласкал языком, посасывал, заставляя Александрин то мурчать, как довольная кошка, то всхлипывать от наслаждения. Она почувствовала, как ее опрокинули на спину, как один из ее любовников вошел в нее, и одновременно член другого был у нее во рту. Александрин находилась в каком-то бредовом экстазе. Она открыла глаза и увидела над собой маркиза, который проводил языком вдоль ее тела. Зажмурилась, наслаждаясь тем, какие восхитительные вещи проделывают с ней эти двое. Но через минуту маркиз поставил ее на четвереньки, и она почувствовала, как его руки разводят ее ягодицы. – Ну покричи-ка, дорогуша. И он всадил в нее свой орган, раздирая неимоверной болью. С каждым ее криком он входил глубже. Девушка пыталась вырваться, но он крепко держал ее за бедра. Корчась от жгучей, невыносимой боли, баронесса чувствовала, как кто-то нежно гладит ее по волосам и лицу, но не соображала, кто это делает. Наконец несколько быстрых содроганий, и находившаяся в ней плоть извлечена. Баронесса закрыла глаза и провалилась в беспамятство. Виконт де Вард уже плохо контролировал свои действия. Его вырвало, но дурман никуда не делся. Кое-как добравшись до двери, он вышел на свежий воздух. Его разгоряченное лицо обдало прохладой весенней ночи. Подошедший возница помог юноше забраться в карету, где тот развалился на сидении и сразу заснул. Маркиз же продолжал наслаждаться телом Александрин. Он делал с ней то, чего требовал только от проституток. Ему доставляло удовольствие унижать ее. Но неожиданно он услышал звук подъехавшего к дому экипажа. Словно почувствовав опасность, мигом выпрыгнул в окно, выходившее на противоположную сторону. Когда Огюст, Армэль и герцогиня вошли в комнату, обнаженная Александрин лежала, раскинувшись на подушках. Ее голова была запрокинута назад, стройные длинные ноги вульгарно раздвинуты, на шее и груди синели большие кровоподтеки, а на бедрах – синяки от сжимавших ее рук. Герцогиня застыла на пороге, Огюст отвел глаза. Лицо Армэля стало бордовым, он едва не закричал. Тут же бросился к младшей сестре, завернул ее в свой плащ, взял на руки. Молодая женщина безжизненно повисла у него на руках, словно кукла. Так и стоял, прижимая баронессу к себе. Глаза его стали пустыми, будто ослепли. Он смотрел мимо Бланки и Огюста. Пришел в себя виконт уже в доме герцогини. Смутно помнил, как они тихо вышли и сели в карету, как он все время не отпускал сестру, сжимая ее в объятьях, касаясь губами ее лба и висков. Она не приходила в себя. Но что это за состояние, понять было невозможно. Лишь осмотревший ее доктор сказал, что Александрин просто погружена в глубокий сон. Медленно отворив дверь, герцогиня замерла… Такого она не могла представить. Армэль рыдал как ребенок. Ей никогда бы в голову не пришло, что он может плакать. Виконт не услышал, как она вошла. Закрыв руками лицо, он всхлипывал. Старался побороть себя, умолкал, но через секунду все его сильное тело вновь начинало сотрясаться от безудержных рыданий. Его горе было таким глубоким и настолько сильно пронзило саму герцогиню, что она ощутила, как из ее глаз тоже потекли слезы. Она беззвучно приблизилась к нему, робко коснулась его плеча. – Что будет, когда она проснется? – тихо спросил виконт. – Возможно, она ничего не вспомнит… – отозвалась герцогиня. – А если вспомнит, нужно вести себя так, словно ничего не произошло. – Не попади она в Лувр, ничего этого не случилось бы, – процедил Армэль не глядя в лицо Бланке. Та же, напротив, заглядывала ему в глаза с невероятной грустью. Она не знала, любит его или нет. Главное что понимала госпожа де Кардона – она им восхищалась. Это был умный молодой мужчина с живым характером. Самодостаточный, ни от кого не зависящий, веселый. Ей было важно именно восхищаться мужчиной, но тех, кто вызывал в ее душе это чувство, она встречала крайне редко. В юности таким человеком для нее был отец. Замуж она вышла в семнадцать, но супруг хоть и был высокопоставленным человеком, так и не стал для нее авторитетом. Армэль ни на минуту не отходил от постели Александрин. Ее искупали, одели в красивую рубашку из тончайшего голубого батиста. Правда, несмотря на все эти манипуляции, она так и не проснулась. Виконт сидел рядом в кресле, поставив локти на колени, и обхватив руками голову. Уставившись на стены, он не видел и не слышал ничего вокруг. Какой маленькой и невинной Александрин казалась сейчас. Словно еще совсем дитя, а не взрослая женщина и мать. Да она и была ребенком, хоть ей и исполнилось восемнадцать. Избалованная, смешливая, очаровательная девочка… Сейчас ее лицо, обрамленное светлыми, словно светившимися в полумраке волосами, было особенно схоже с лицом графини де Куси. Такой же гладкий красивый лоб, прямой аккуратный нос, небольшие нежно-розовые губы, легкий румянец на щеках, трепетавшие во сне длинные ресницы. Армэль вспомнил, как мать испугалась и потеряла сознание, когда Александрин, будучи пятилетней девочкой, провалилась в винный погреб, который забыли закрыть. Она, как обычно бежала, не глядя куда, и сама не поняла, как кубарем скатилась по ступенькам вниз. Графиня решила, что дочь свернула себе шею или сломала позвоночник. А как ее ударил пони? Ох и влетело тогда ему, юному виконту, от отца, ведь он нарочно подговорил сестру заглянуть животному под живот и выяснить, какого оно пола. Такая она и была всю жизнь – неслась куда-то, не чувствуя опасности, и веря всем подряд. А он ее не защитил… Сколько раз он сам обижал ее, обзывал дурой, поддевал и спорил с ней… Признаться, она всегда заслуживала взбучки и никогда не получала ее. Ее все слишком любили и баловали. И сейчас он осознал, насколько сильно сам любит ее. Прошли почти сутки, прежде чем Александрин открыла глаза. Увидела Армэля, но никак не отреагировала на него. Она лежала неподвижно, словно окаменев. В такой апатии баронесса пробыла довольно долго. Виконт забеспокоился, что она могла потерять рассудок от пережитого потрясения. Вечером они с герцогиней сидели в креслах у камина и тихо беседовали, когда в дверях, как призрак, возникла Александрин. Бледная, словно не живая, она какое-то время молча смотрела на них, потом ушла. – Армэль, иди посмотри за ней, – вдруг сказала Бланка. – Что? Зачем? Я не собираюсь за ней следить. Я не тюремщик. – Посмотри, чтобы с ней ничего не случилось. Сообразив, что имеет в виду герцогиня, виконт подскочил, как ошпаренный, и бросился за сестрой. Успел как раз вовремя. Она собиралась выпить содержимое пузырька с крысиным ядом, который обнаружила в одном из шкафчиков на кухне, пока там никого не было. Выхватив у нее бутылочку, Армэль прижал баронессу к груди. Она рыдала и билась в его руках, пытаясь вырваться. – Убей их! Убей! Убей их! – кричала Александрин Армэлю, вложив в этот крик всю ненависть к своим насильникам. Герцогиня де Кардона, попросив оставить их наедине, о чем-то долго говорила с Александрин. Армэль не знал, что она сказала его сестре, но после этого разговора молодая женщина стала гораздо спокойнее. Только попросила отвезти ее к матери. Армэль пообещал сделать это как можно скорее. Сейчас ему нужно было завершить одно дело… Честь для любого истинного дворянина важнее всего. Особенно она была важна для сына графа де Куси, перенявшего от отца высокомерие и горделивость. Такой же была его сестра. И теперь ее честь, а точнее их честь, должна быть восстановлена! Он – ее старший брат, он несет за нее ответственность, и он должен наказать тех, кто над ней надругался. Армэль поднялся на рассвете, быстро собрался. Одет он был в черный кожаный костюм. Простой камзол был украшен воротником в виде высокой стойки. Перчатки с раструбами, сапоги с отворотами, короткий плащ и шляпа – он готов. Осталось хорошо вооружиться. Зашел к Огюсту, приказал слуге разбудить его. Когда Лабранш увидел, как выглядит Армэль и как серьезно он вооружен, то все понял. – Пойдешь со мной? – спросил виконт де Куси. Юноша кивнул. Знал ли он тогда правду? Скорее всего, знал. Во всяком случае, догадывался. Поэтому и не удивился тому, что Армэль взял его с собой. Лабранш заметил, что виконт всегда говорил «граф» и никогда он не слышал от него, чтобы тот сказал «отец». Наедине с герцогиней виконт и вовсе говорил иронично «папенька». Огюст хоть и был очень юн, но далеко не глуп. Откуда у Армэля неприязнь к отцу, он понимал. Найти Антуана дю Прея труда не составило. Всю ночь тот кутил в одной таверне, откуда его и выволок Армэль. Молча затолкал в карету, сказал слуге, куда ехать, и устроился рядом. Антуан, сидевший между Армэлем и Огюстом, растеряно моргал, пытаясь осознать, что вообще происходит. – А вы кто? – он смотрел на виконта де Куси, соображая, видел ли его раньше. – Что вы хотите? – Чтобы ты ответил за совершенное злодеяние. Маркиз удивленно озирался по сторонам, явно не понимая, что за преступление ему вменяют в вину. – За баронессу де Брионе, – вдруг не выдержал Огюст.