– Вот оно что! Ну, понравился я красавице-вдовушке, любились мы с ней, что такого? – Ты ее опоил. Она была не в себе и не понимала, что творит. Армэль сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, сжав кулаки. – А вы, Лабранш, часто вокруг нее вились. И не понятно, насколько чисты были ваши намерения, – продолжал пьяно трепаться маркиз. – Что? – воскликнул виконт. – Да как вы смеете! Она же… Огюст не договорил, резко замолчав. Виконт де Куси даже повернулся к нему при этом, посмотрел внимательно. Но Антуан ничего этого не замечал. – И куда вы меня везете? В суд? – усмехнулся он. Виконт словно снова оказался в конюшне родового замка. В ушах Армэля звучали слова конюха: «А эта недотрога оказалась не такой уж неприступной…» На глаза виконта опустилась туманная красная завеса. Находясь во власти слепой, непреодолимой ярости, Армэль бил лежавшего на земле человека кулаком в лицо снова и снова, Мстя ему за сестру, за мать, за Эжени, и за собственный позор. Антуан пытался защищаться, но был бессилен остановить эти удары. Когда это все-таки прекратилось, лежавший под мостом на берегу реки дю Прей боялся пошевелиться и с ужасом смотрел на своих мучителей. У него были сломаны рука, нос и как минимум пара ребер. Армэль расстегнул его штаны, и поддев кончиком ножен от шпаги орган маркиза проговорил: – Теперь тебе эта штука не понадобится, – его голос дрожал от рвавшегося изнутри бешенства, какой-то свирепой ярости. – Нет! Пожалуйста… не делайте этого! – хрипло взмолился дю Прей. Но он был слишком беспомощен чтобы сопротивляться… Труп Антуана дю Прея выловили в Сене спустя несколько дней… Граф де Вард встретил двух виконтов спокойно. Когда узнал, зачем они явились, побледнел. Армэль стоял перед ним, широко расставив ноги и положив руку на пояс. Выглядел он решительно и сурово. Даже скорее устрашающе. – Дуэль мне не нужна, – говорил виконт. – На дуэлях дерутся с равными. Ваш сын должен понести наказание. Если он не выйдет ко мне, я опозорю его на весь Париж. Обращусь к королеве и, поверьте, она будет полностью на моей стороне. – Я могу свидетельствовать в этом деле! – сказал стоявший подле брата Огюст. – Жизни здесь я ему не дам, учтите, – добавил виконт де Куси. – От этого вам самому, виконт, и вашей семье больше стыда будет. Я сына не выгораживаю, понимаю, что он натворил. – Поэтому и выхлопотали уже для него теплое местечко подальше отсюда? – насмешливо спросил Армэль. Виконт де Вард действительно буквально за день до этого уехал по делам службы в Испанию. Армэль решил, что все равно рано или поздно достанет этого трусливого подонка. После того, как герцогиня де Кардона обратилась к королеве, виконта вернули во Францию. – Вард лишен дипломатической должности. Теперь карьера в этом направлении для него навсегда закрыта, – сообщила Бланка Армэлю. – Но почему он остался при дворе? – воскликнул разгневанный виконт. – Потому что его отец обратился к Мазарини, и тот наседает на королеву. Анна сказала, что мы оба надоели ей и чтобы имени де Варда она от нас больше не слышала. Я же не могу рассказать ей о том, что он сделал. Ты сам попросил об этом. – Да, рассказывать не надо ни в коем случае. – Но тогда бы он понес заслуженное наказание. – А мы были бы опозорены? Нет уж, предавать такое огласке нельзя. Ладно, я сам разберусь. – Только, пожалуйста, не надо еще убийств. Ну, дю Прей – понятно. Собаке собачья смерть. Но де Вард всегда казался мне вменяемым, – говорила герцогиня. – Может просто напился и не контролировал себя. – Это не оправдание. Стоявшая за дверью и слушавшая этот разговор Александрин решила, что сама отомстит де Варду. И она уже придумала, чья помощь ей потребуется. Домой, к матери, баронесса ехать больше не хотела. Виконт де Вард так резко распахнул дверь кабинета Мазарини, выходя из него, что едва не ударил де Монфора, которого кардинал как раз вызвал к себе. Отпрянувший шевалье при виде юноши остановился, окинул его взглядом, слегка прищурившись. – Слышал, милостивый государь, вас за что-то с позором изгнали с должности, которую ваш батюшка с таким трудом для вас добывал. – Не ваше дело, шевалье, – угрюмо бросил де Вард. – Не связано ли это как-то с теми слухами, что дошли до меня недавно – якобы вы стали участником очень грязной истории, после которой маркиза дю Прея выловили в Сене с отрезанным пенисом? Вард побледнел. – Не думаю. – Ну, тем лучше для вас. На всякий случай напомню вам о нашем недавнем разговоре, когда вы упрекнули меня в одном неблаговидном поступке в отношении дамы, а я предупредил вас, что не дай Бог до меня дойдет какая-нибудь история, в которой будете замешаны вы. – Я помню. Мишель вошел к кардиналу и закрыл за собой дверь. Вард проводив его отрешенным взглядом, еще с полминуты стоял в коридоре, о чем-то думая. Глава 19. Орден Святого Духа Клинок меча сверкнул на солнце идеально гладкой сталью. Арман крутил в руках оружие, рассматривая его с довольной улыбкой. Его давний друг, барон де Кюро, большую часть жизни посвятивший путешествиям, привез графу самурайские мечи из страны Восходящего Солнца, которые купил у голландцев. И еще какие-то странные бобы из Османской империи. Увлеченный своими новыми мечами, граф не обращал внимания на то, как графиня взяла мешочек с бобами, раскрыла и понюхала. Это был кофе, который ей еще не доводилось пробовать. Пахло приятно. – Еще я привез вам различных пряностей и отрезы шелка, – рассказывал друг графа. Но видя, что больше всего графиню заинтересовал кофе, он предложил лично сварить для нее этот напиток. Когда кофе был готов, Анна с настороженным видом сделала маленький глоток. Не понятно все-таки, нравится или нет. Но определенно не дурно. – Про самураев говорят «равнодушные к боли, презирающие смерть», – рассказывал барон. – Это японские рыцари. У этих людей есть свой кодекс чести «бусидо». Переводится как «путь воина». Самураи – воинская аристократия, знак принадлежности к самурайскому классу – ношение двух мечей. Именно такие мечи я привез вам в подарок, мой друг. Также барон привез женское и мужское кимоно. Графине эта одежда понравилась, граф же с удивлением отметил, что она напоминает обычный халат. Мечи его явно интересовали больше. – А расскажите про Османскую империю – попросила Анна. – О, это удивительная страна! Люди необычные. Одновременно вежливые и доверчивые. И при этом воинственные. Авторитет мужчины в семье абсолютный и непререкаемый. – Вам бы там понравилось, – в шутку бросила графиня мужу, однако он остался серьезен. Даже скорее помрачнел. Вот она, пользуясь случаем, задела его, намекнув, что он ее подавляет. Барон уехал вечером. После этого Анна облачилась в подаренное им кимоно и рассматривала себя в зеркало. Граф же предпочел любоваться супругой не в кимоно, а без него… Утром прибыл посланник от кардинала Мазарини, и чета де Куси узнала, что граф удостоен высшей во Франции награды – Ордена Голубой ленты*. С чего вдруг ему оказана подобная честь – оставалось лишь догадываться. Возможно, Мазарини решил таким образом искупить свою вину перед графом, который не только едва не лишился свободы, но и чудом не погиб во время нападения на карету. Сам же граф, известный ревнивец, был уверен, что это все результат поездки его супруги к кардиналу. Видимо, красавица-графиня произвела на прелата неизгладимое впечатление… Уверив себя в этом, граф стал мрачен и хмур, несмотря на предстоящую поездку в столицу. И вдруг заявил, что поедет один. Анна конечно же расстроилась. Эжени, поднимаясь по лестнице, услышала разговор на повышенных тонах, доносившийся из кабинета графа де Куси. Что случилось? Этого она не знала. Лишь когда Арман вышел из кабинета, молодая женщина осмелилась приблизиться к двери. Она постучала, но ей никто не ответил. Дверь была не заперта, поэтому Эжени заглянула внутрь. Анна стояла в дальнем конце комнаты спиной к ней и смотрела в окно. Молодая женщина открыла было рот, чтобы заговорить, но что-то остановило ее. Она неловко постояла минуту, размышляя, не удалиться ли ей, и вдруг услышала всхлипы, переросшие в плачь. Осторожно прикрыв дверь, Эжени поспешила уйти. В тот день за столом места хозяина и хозяйки пустовали… Мазарини сделал Фуке суперинтендантом финансов. То, что это приведет к масштабным растратам казны государства – пока было никому не ведомо. И новоиспеченный суперинтендант мог тратить огромные суммы на празднества, на свой дворец Во-ле-Виконт и на нее… Он присылал Александрин дорогие подарки, роскошные украшения, которые она отсылала назад. Фуке бесился, но об этом знал лишь его помощник Барлео. Николя не просто хотел заполучить эту девчонку, он влюбился в нее. И его, взрослого мужчину, которому было почти сорок, удивляла ее глупая игра. Хотя потом он понял, что это вовсе не игра, что она действительно избегала его. И теперь она стала ему необходима, как воздух. Он заставлял Барлео выдумывать все новые сюрпризы, и тот думал. Фуке был королем, а Во – его королевство, и те, кто не хотел отправиться в изгнание, должны были оставаться у него в милости. Поэтому бедняга Барлео терпел приступы дикой ярости, которые Фуке вымещал на нем. Александрин нужно было могущество Фуке. Она хотела отплатить человеку, который использовал ее, причинил ей боль, унизил ее. Дочь графа де Куси хотела отомстить. Теперь она это сделает… Нужно было влюбить в себя интенданта настолько сильно, чтобы любая самая безрассудная просьба Александрин была выполнена. Она понимала, что действовать необходимо очень умно. Баронесса, никогда раньше не использовавшая свое обаяние, чтобы добиться какой-то цели, теперь стала очень осторожна и расчетлива. Она неожиданно исчезала в разгар праздника, или могла даже не явиться на торжество когда Фуке, специально откладывающий дела, ехал туда лишь за тем чтобы увидеть ее. Высший свет уже все знал. Это была самая забавная сплетня среди придворных. Один из острословов даже сочинил памфлет на эту тему, правда, без упоминания имен. Однако случались моменты, когда баронесса была очень ласкова с суперинтендантом, позволяя ему украдкой срывать поцелуи с ее губ. Однажды Фуке удалось остаться с ней наедине в беседке парка, где в порыве страсти он таки добрался до ее тела. Баронесса позволила ему обнажить свою грудь, но спустя секунду встрепенулась, якобы заслышав чьи-то шаги, и оттолкнула Николя. «Я сойду с ума, если ты не будешь моей», – сказал он тогда. Александрин делала это нарочно, распаляя в нем страсть. Но она отнюдь не питала к нему неприязни и не пыталась причинить боль. Просто она… боялась близости. Ей нужно было найти в себе силы переступить через это. И она, понимая, что зашла уже слишком далеко, наконец-то решилась. Записка Фуке попала к Александрин во время охоты, на которой присутствовали многие придворные. Какой-то лакей буквально всунул ей в руки клочок бумаги и исчез. «Жду вас в охотничьем домике. Люблю. Ваш Н.» О содержании записки знала не только баронесса. За минуту до этого ее прочитала герцогиня де Кардона, которая отныне тщательно следила за Александрин и ее отношениями с суперинтендантом. – Это послание любви. Наши голубки наконец-то решили уединиться. Ну что ж посмотрим, готов ли Фуке переступить через супружеские клятвы, – сказала Бланка. – Роман с Николя Фуке – это настоящее достижение, – улыбнулась королева. – Эта девочка далеко пойдет. … Как только Александрин вошла в домик, подле нее оказались две девушки-служанки. Окна были плотно зашторены и всюду горели свечи, дарящие помещению мягкий розовый свет. Сейчас здесь было все совсем иначе, чем всегда. Кругом шелк розовых и коралловых тонов, пол усыпан лепестками роз, благоухание которых разносится, кажется, даже за пределы домика. Баронесса не стала противиться, когда с нее принялись снимать платье, распускать ее волосы. Вместо ее одежды Александрин облачили в длинную рубашку из тончайшего батиста и кружев. Ее волосы тщательно расчесали, чтобы они блестели и переливались золотом. После этого служанки исчезли, и раздалась тихая музыка. Где-то играла скрипка. И флейта. Но самих музыкантов молодая женщина не видела. Она уже была готова. Поэтому когда Фуке в черном охотничьем костюме и шляпе с пышным черным пером вошел в комнату, она шагнула ему навстречу… Вот она, перед ним. – Я рад, что ты здесь, Александрин, – сказал он нежным, романтическим голосом. Потом взял ее руку и поднес к губам. Сейчас все произойдет… Губы Николя покрывали ее руку легкими, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями. Никогда в жизни он не желал так ни одну женщину. И он точно знал, что она тоже желала его. С той самой первой их встречи она хотела, чтобы он обладал ею. Мужчина с таким, как у него, знанием женщин, не может обманываться. И вот настал, наконец, момент, когда она, как ручная птица, прилетела на его ладонь. Церемонию жалования ордена проводил юный король в присутствии королевы-матери, кардинала Мазарини и придворных. Граф де Куси был великолепен в орденском одеянии – длинной мантии черного бархата с золотой бахромой. Мантия была расшита золотыми языками пламени, а ее зеленый шелковый воротник – серебром. Подбой одеяния был выполнен из оранжевого атласа. Герцогиня де Кардона, занимавшая положенное ей место возле королевы, не сводила с графа глаз. Правда, периодически окидывая взглядом зал, она видела как Александрин де Брионе, невероятно прекрасная в своем коралловом с золотыми и белыми вставками платье, обменивается взглядами с суперинтендантом финансов Фуке. «Видимо, все прошло удачно», – улыбнулась про себя Бланка.