– Где же ваша супруга, граф? – спросила после окончания церемонии герцогиня. – Почему в такой важный момент она не здесь, рядом с вами? – Она не смогла приехать, – сухо ответил Арман. Пока дворец гудел от празднеств, Александрин тихонько покинула зал и вышла на балкон. Она была одна. В последнее время ее утомляла болтовня подруг и вообще чье угодно общество. Баронесса окинула взглядом парк и невольно обратила внимание на стоящего внизу мужчину. Довольно высок, строен, широкоплеч. Одет не так помпезно, как в последнее время принято при дворе, а скорее сдержанно и даже, можно сказать, изысканно. Когда молодой человек повернулся к кому-то, окликнувшему его, Александрин, вздрогнув, отступила от перил. Ее охватила ярость. Это был де Вард! Она не видела его с того самого дня… Взяв себя в руки, баронесса снова шагнула к перилам и стала наблюдать за своим врагом. Он заплатит за то, как отвратительно поступил с ней. О да! Скоро это произойдет! После той ночи Фуке словно действительно потерял разум. Если раньше он думал, что любит ее, то сейчас он просто сходил от нее с ума. Он только и говорил что об Александрин де Брионе, постоянно восхищаясь ею. Даже приказал написать для нее песню. Ему хотелось сделать для нее что-то важное, значительное. Но он пока не знал, что бы это могло быть. Вечером после окончания церемонии вручения ордена Арман отдыхал в отведенных ему при дворе покоях. – Меч считается душой самурая и играет очень важную роль. Он является неизменным символом власти, как корона в европейской культуре. Входя в дом, самурай вынимает катану из-за пояса. В левой руке он держит меч, находясь в состоянии готовности к бою, в правой – в знак доверия, – читал он вслух. В двери тихо постучали, Санчо поднялся, чтобы открыть, но граф остановил его. – Слушай дальше. Жиль откроет. Молодой слуга поспешил к двери. Тем временем Арман продолжал. – Самурайское искусство меча зародилось в десятом-одиннадцатом веке и очень отличается от других видов боевого искусства, так как в нем практически нет фехтовальных элементов, привычных для европейцев. Чем меньше взмахов мечом – тем выше ценится искусство бойца. Длинный меч принято держать двумя руками. Но допускается также фехтование и одной рукой и двумя мечами сразу. Тихий шелест юбок и сладкий чувственный аромат наполнили комнату. – Вас интересуют самураи, граф? Арман сидел в кресле. Рядом на столике стояла начатая бутылка вина. – Да, это довольно занимательно, – ответил он, повернувшись к герцогине де Кардона. – Я, кажется, забыла вас поздравить. – Хотите вина? – вместо ответа поинтересовался он. – Не откажусь. Арман сам налил ей вино и подал бокал. Жестом он пригласил ее расположиться в соседнем кресле, но мадам де Кардона прошла к окну и бросила взгляд на улицу. Гости постепенно разъезжались. Она увидела, как Николя Фуке шел к своей карете то и дело оглядываясь. Вдруг к нему подбежала Александрин де Брионе. Герцогине было прекрасно видно, как любовники целовались, думая, что их никто не заметит за каретами. Потом оба сели в экипаж и запряженная четверкой белых лошадей карета двинулась к воротам. Бланка улыбнулась и хотела что-то сказать, но тут за дверью раздались шаги и в комнату насколько бесцеремонно вошли двое молодых людей. Это были Огюст и граф де Бельфлер. – Ой! – виконт замер. – Я думал вы один, граф! Прошу извинить нас. – Ничего, проходите, я как раз ждал вас, Огюст. Юноша поцеловал руку герцогине, то же самое сделал Бельфлер. – Граф, я так рад за вас! – воскликнул молодой человек, снова подойдя к опекуну. – А знаете что? Кардинал Мазарини вызвал меня и моего командира к себе и сказал, что я буду командовать полком! Завтра меня представят моим солдатам! – В девятнадцать лет стать командиром полка – это прекрасно. Я вами горжусь, виконт, – сказала Бланка. – Спасибо, сударыня, – Огюст зарделся от удовольствия. – О, вы еще такой мальчишка! – вдруг умильно воскликнула она, глядя в его красивые карие, как у нее самой, глаза. Прелестное лицо юного виконта нахмурилось и вспыхнуло от обиды на «мальчишку». Посыпались яростные возражения. Герцогиня рассмеялась, но вскоре замолчала, лишь посматривала на сына с довольным видом. Вскоре юноши удалились и Бланка наблюдала в окно как виконт де Лабранш и граф де Бельфлер выходят из дворца. Неожиданно она вздрогнула, заметив Армэля. Тот стремительно шел куда-то, но, должно быть, Огюст окликнул его, так как молодой человек остановился, и казалось, только сейчас увидел брата. Лабранш принялся ему что-то восторженно рассказывать. Видимо, хвастался назначением. Бельфлер засмеялся, и на лице Армэля появилась улыбка. Но тут Огюст указал куда-то вверх и все трое подняли головы. Как раз в этот момент к окну подошел граф де Куси, чтобы посмотреть, созерцанием чего так увлечена герцогиня. Он совсем не ожидал увидеть старшего сына. «Они знакомы?» – мелькнула у Армана мысль. Виконт смотрел прямо на окно и сразу узнал обоих – отца и Бланку де Кардона. Улыбка тут же сошла с лица Армэля. Он долю секунды неподвижно смотрел на них, потом холодно кивнул, и что-то сказав Огюсту, быстро пошел дальше. Арман не заметил, какой бледной стала в этот момент герцогиня. Почти сразу она поспешно ушла. Бланка была уверена, что после того, как Армэль увидел ее в комнате своего отца, он не придет. Но ошиблась. Она сидела в гостиной и перебирала почту, когда он явился, как ни в чем не бывало, уселся в кресло, закинув ноги на столик, и стал смотреть на нее насмешливо-испытывающим взглядом. – Убери ноги, – все, что сказала Бланка, не глядя на него. – Зачем к графу приходили? – спросил виконт – Рассчитывали переспать? Пораженная герцогиня подняла глаза от бумаг и посмотрела на юношу. – Армэль, ты забываешься! – ее голос звучал холодно и, кажется, даже угрожающе. Таким тоном она никогда раньше с ним не говорила. – О, простите, как я мог такое подумать! Об этих святых людях! – Перестань паясничать. Я устала от разговоров на эту тему. Это было всего однажды! – Однажды? Не верю! Просто от того случая никак не отвертеться, ему есть живое доказательство! Запасной наследник… Вдруг я чем-то не угожу. А сколько любовных свиданий было, когда граф гостил у вас в имении? Госпожа де Кардона встала так порывисто, что лежавшие у нее на коленях и на диване письма с шорохом упали на пол. – Убирайся отсюда. Виконт опешил. Он не ожидал подобной реакции. Немного растеряно глядел на нее, думая, что сейчас она улыбнется или пошутит, но Бланка смотрела на него с негодованием. – Я сказала, иди отсюда. Сейчас она была великолепна как никогда. И впервые она была хозяйкой положения. Виконт подсознательно почувствовал это. Она не станет плакать, если он уйдет, не будет унижаться перед ним, умоляя остаться, и не поедет за ним следом, чтобы вернуть. Это всегда так льстило его самолюбию! Но сейчас, когда он понял, что она может быть и вот такой, то был очарован и слегка напуган. Ее большие тревожные глаза сейчас смотрели бесстрастно и отчужденно. Армэль поднялся и направился к выходу. Потом остановился, подумал, и, повернувшись к ней, спросил: – А граф не говорил, почему матушка не приехала? – Нет. Спроси у него сам. – Сколько он еще тут пробудет? – Не меньше недели. Он примет участие еще в нескольких торжествах и приемах. Завтра двор отправляется в Фонтенбло. Все это она говорила, равнодушно собирая упавшие бумаги. Присела так, что подол платья красивыми волнами расстелился на полу. Виконту, смотрящему на нее сверху вниз, было трудно оторвать взгляд от открывшегося ему вида на ее декольте. Он почувствовал, как к паху приливает кровь. Судорожно сглотнул. Но Бланка даже не взглянула на него. Собрав все письма, она поднялась и, не удосужившись проводить гостя, скрылась за дверью, которая вела в кабинет. ______________________________ * Орден Святого Духа – высший рыцарский орден Французского королевства, вручавшийся знати и духовенству. Все члены ордена должны были доказать свое дворянство до прадеда включительно и быть не моложе тридцати пяти лет. Все кавалеры ордена Святого Духа (кроме духовных лиц) должны были быть кавалерами ордена Святого Михаила. Знак ордена представляет собой золотой мальтийский крест с шариками на концах и золотыми геральдическими лилиями в углах. Поверх креста и медальона наложен символ Святого Духа – летящая вниз золотая, покрытая белой эмалью, голубка с распростертыми крыльями. Лента ордена голубая, муаровая. Изначально все члены ордена носили знак ордена на широкой ленте на шее. При короле Людовике XIV было установлено для кавалеров ношение знака у бедра, на широкой ленте через правое плечо. Глава 20. Новые проблемы Когда Александрин окончательно убедилась, что находится в положении, и по сроку отнюдь не от Николя Фуке, ее сковал ужас. Что если он поймет, что она беременна от другого? Эта проклятая беременность рушила все ее планы! Она была в отчаянии и спрашивала себя, почему она такая несчастливая. Ей казалось, что Бог наказывает ее неизвестно за что. Пока по фигуре баронессы еще ничего не было заметно, но чувствовала она себя отвратительно. Ее часто рвало. Поэтому поездка в королевскую резиденцию Фонтенбло показалась Александрин настоящей пыткой. Ей казалось, что кортеж из карет движется невыносимо медленно. А ведь впереди еще целый день и ночь празднеств! Александрин выглянула из-за занавески. Сколько же людей вокруг! Вооруженные всадники и придворные в кружевах и бархате… Вон господин де Монфор. Где-то здесь и отец. Баронесса сможет увидеть его только во время праздника. Жаль, что здесь нельзя, как дома, прийти к нему в любое время, поговорить или просто обнять и пожаловаться на что-нибудь. Надо будет улучить момент и расспросить у него, почему не приехала графиня. Тогда, во время вручения ему ордена, она не успела это сделать, увлеченная своим романом с Фуке. На улицах, как всегда в таких случаях, толпился народ: вдоль всей дороги, сколько хватало глаз, люди шумели и выкрикивали приветствия. Баронесса увидела в толпе много детишек, которые с восторгом взирали на роскошные кареты, лошадей со сверкающей на солнце сбруей, и людей, одетых в парчу и золото. Были тут и беременные женщины. Их лица светились счастьем. Хоть эти простолюдинки одеты бедно и скромно, они казались счастливыми только от того, что мельком увидели своего короля. Им казалось – это добрый знак для их будущих младенцев. Александрин же, видевшая Людовика почти каждый день, совсем так не думала. Празднества в Фонтенбло проходили как всегда с размахом. Здесь было невероятно красиво. Александрин даже на миг забыла о своей беде, рассматривая лестницу в виде подковы, у которой остановились экипажи. Как же здесь чудесно! Она обязательно побывает и во Дворе Белой Лошади, и в Фонтанном дворе, и в Английском саду и в саду Дианы. Внутреннее убранство дворца, над которым работали мастера итальянского маньеризма Приматиччо и Бенвенуто Челлини, поражало воображение не меньше, чем сам дворец снаружи. Особенно впечатлил Александрин плафон капеллы*. Она зачарованно рассматривала потолок, когда вдруг заметила рядом отца. Граф был в великолепном голубом костюме, расшитом серебром. Орденская лента цветом в тон костюму красиво поблескивала рядом с пышным белым воротником. – Батюшка! – баронесса осторожно взяла отца за руку. – Красиво тут, не правда ли? – Да, здесь чудесно. А ну-ка посмотри на меня. Почему ты так бледна? Что за круги под глазами? Ты себя хорошо чувствуешь? – Да, все в порядке. Просто немного утомила дорога, – не очень уверенно пробормотала Александрин и поспешила уйти, под предлогом того, что ее зовет Диана дю Ло. Для бала баронесса де Брионе нарядилась очень тщательно: верхняя юбка и корсет из золотой парчи, сплошь расшитые жемчугом, вторая юбка из блестящего белого атласа, серебряные буфы рукавов. Да, она сняла траур намного раньше, чем было положено. И ей было все равно, что скажут на это окружающие. Она должна выглядеть прекрасно. Но взглянув на себя в зеркало, она чуть не разрыдалась. – Это ужасно! Я никогда не выглядела хуже! Мадам Перо удивленно посмотрела на свою подопечную. Та была красива как фарфоровая кукла. Когда дверь тихонько приоткрылась и в комнату вошел Фуке, компаньонка баронессы поспешила скрыться. Сама Александрин невольно отпрянула при виде любовника. В его глазах читался непередаваемый словами восторг. – О, моя сладкая! – он взял ее руку, припал к ней губами. Александрин казалось, что он поймет, что она в положении, едва прикоснувшись к ней. Еще недавно она сама не догадывалась о том, что ждет ребенка. Теперь же ей казалось, что это очевидно для всех. Николя стал целовать ее в губы так страстно, что она вынуждена была запрокинуть голову. Вот его губы уже скользят по ее шее, целуют ключицы, опускаются к декольте. Когда она оказалась на кровати, то вдруг встрепенулась, пытаясь оттолкнуть его. – Не надо… Платье… оно же помнется… – шептала баронесса. Но Фуке не слушал ее протестов. Александрин даже немного пугала его все возрастающая жажда обладания ею. Он был настойчив и требователен всегда, когда они оказывались наедине. Филипп никогда не был с ней таким. Поэтому для баронессы это было непривычно. Николя нежно целовал ее колено, медленно поднимаясь по внутренней стороне бедра, лаская ее кожу через тонкий чулок, когда служанка чуть приоткрыв дверь и нарочно не заглядывая в комнату, сообщила, что королева просит всех дам собраться в саду у водоема. Там сейчас будет запуск корабликов. Фуке нехотя отпустил Александрин. Она быстро привела в порядок одежду и поспешила вниз. Они встретились неожиданно, столкнувшись в одном из коридоров дворца. Был уже поздний вечер. Весь дворец, и все его парки наполнились огнями, музыкой и смехом. Но здесь, в этом коридоре, они почему-то оказались одни. Замершая в оцепенении Александрин смотрела на своего врага с ненавистью. Виконт де Вард словно не знал что сказать, но и просто пройти мимо ему не давала совесть.