___________________________________ * Эпидемический паротит (лат. parotitis epidemica: свинка, заушница) – острое инфекционное заболевание, с негнойным поражением железистых органов (слюнные железы, поджелудочная железа, семенники) и ЦНС, вызванное парамиксовирусом. Глава 21. Виконт уезжает Граф де Куси спускался по лестнице, собираясь покинуть Лувр, когда неожиданно увидел сына. Армэль куда-то быстро шел. – Виконт, стойте, – голос графа прозвучал довольно резко. Юноша замер и медленно повернулся. – Идите сюда. Хватит бегать от меня и делать вид, что ничего не происходит. Армэль молча подошел. – Пойдемте, поговорим. Отец и сын поднялись в покои графа, выделенные тому на время пребывания в королевском дворце. Все время пока они шли, виконт молчал. Зайдя в комнату, граф сбросил плащ и шляпу и приказал принести вино. Расположившись в кресле, он предложил сыну сесть. Тот послушался. Армэль избегал смотреть на отца. Выражение его лица было сосредоточенным и решительным. – Помнится, однажды вы бросили мне такую фразу: «Я все знаю», – Арман решил не затягивать и перешел к делу. – Потом я понял, что вы имели в виду. Я сам давно хотел поговорить с вами об этом. Виконт сидел, глубоко откинувшись в кресле и крутил в руках четки с таким видом, словно ему абсолютно все равно, что скажет отец. Граф, почти выведенный из себя таким поведением сына, вдруг встал и прошел по комнате. – Да, я грешен. И я знаю, что посеял, и знаю, что жатва неминуема. Можете обвинять меня в чем угодно. Но не в грехах двадцатилетней давности. Зачем осуждать за это? Я первый назвал бы себя глупцом, если бы это сделало нас врагами. Армэль наконец поднял глаза и посмотрел на отца. – Как я уже сказал, я сам хотел вам все рассказать. Но кто-то меня опередил. Так вот мне интересно знать, кто? Виконт по-прежнему молчал. Но тут граф неожиданно вспомнил, как побледнела при виде его сына герцогиня де Кардона. И каким было лицо самого виконта, когда он увидел их рядом. Арман был на редкость проницательным человеком. Поэтому догадаться, в чем причина такого странного поведения Армэля, ему теперь не составило труда. И на лице его вдруг проступило неожиданное удивление. – Герцогиня? Армэль вспыхнул до корней волос. Было очевидно, что он смутился. Но закричал вдруг, подскакивая: – Да, да, да! После продолжительной паузы граф медленно и четко произнес. – Ты слишком взрослый, чтобы я вместо тебя решал, что тебе делать. Ты теперь мужчина. И я хочу, чтобы ты поступал, как подобает мужчине. – Вы говорите, что я взрослый мужчина, граф. Значит, вы не можете указывать мне, что делать. – Ты совершенно прав. Только ответь. За что ты так поступаешь с мадемуазель де Брионе? У виконта глаза расширились, и он пораженно смотрел на родителя. – Как так? Что вы имеете в виду? В этот момент слуга доложил о приходе герцогини де Кардона. Сама статс-дама королевы уже заходила в комнату, не дожидаясь пока о ней доложат. – Как хорошо, граф, что вы еще не уехали! Ее величество хотела… – Бланка осеклась, увидев Армэля. Но юноша вскинул подбородок и быстро вышел, даже не поздоровавшись с герцогиней. – Дай знать, когда снова начнешь со мной разговаривать, – бросил ему напоследок граф. – Что это он такой недовольный? – спросила мадам де Кардона, посмотрев вслед молодому человеку. Граф смерил ее взглядом. – О чем вы говорили? – герцогиня не унималась. – Об Огюсте, – наконец ответил Арман. – Аааа. Ну это ожидаемая реакция. Он же понимает что, по сути, часть капитала, который в будущем будет принадлежать ему, отдана внебрачному сыну его отца. Это никого бы не порадовало. А я уже подумала, что ваша супруга все узнала… – Нет. – Ну вот, не все так плохо, как бы хотелось… ой… – герцогиня засмеялась и прикрыла ладонью рот. – Я хотела сказать, как кажется. *** Коронация пятнадцатилетнего Людовика Богоданного проходила в Реймсе. Царственный ребенок, наконец, становился полноправным монархом. Полвека назад здесь был коронован его отец Людовик XIII. Теперь же город был полон волнения не меньше чем тогда. Горожане были в предвкушении великолепного зрелища, так любимого простым народом. Казалось, в это день все сияет и сама природа благоволит к юному монарху, будущему королю-Солнце. При въезде в Реймс Людовик получил ключи от города в присутствии именитых горожан, двух тысяч всадников и семи тысяч солдат. У собора Богоматери, куда короля привезли в карете, его ожидали епископ Суассона, Их Преосвященства из Нуайона и Бовэ и каноники в золототканых одеждах. Короля сопровождали также его рыцари в полном облачении, соответствующем тому или иному ордену. Граф де Куси в черной бархатной мантии с зеленым шелковым воротником и со сверкающей лазурью лентой находился в первых рядах – в числе кавалеров ордена Святого Духа, которых во всей Франции насчитывались единицы. Его величество вошел в собор Нотр-Дам-де-Реймс, за ним последовали вельможи и духовенство. Начался молебен, во время которого играл орган и оркестр, а на улице салютировали пушки. Основные празднества для горожан прошли на следующий день, когда в сопровождении Анны Австрийской, младшего брата Филиппа, Мазарини и двора Людовик проследовал через весь город. Процессию со всех сторон сопровождали возгласы приветствия, которыми осыпали короля-подростка жители Реймса. Через два дня, в течение которых король посещал мессы, на восходе солнца прелаты согласно традиции разбудили еще некоронованного монарха и сопроводили его в собор. Короля окружали придворные, эскорт из сотни швейцарцев и музыканты. Началась церемония коронации. Людовик дал торжественную королевскую клятву даровать своим народам мир, справедливость и милосердие. Блистательным, вызывающим истинную гордость и благоговение зрелищем был парад войск, который прошел после коронации. Одну из колонн возглавлял шевалье де Монфор. Герцогиня де Кардона, неизменно сопровождавшая Анну Австрийскую, упорно всматривалась в ряды солдат, ища среди покачивающихся плюмажей и перьев, среди сверкающих на солнце перевязей фигуру Огюста де Лабранша. Наконец она увидела виконта. Юный полководец ехал на белом коне во главе своего полка. Бланка залюбовалась сыном. Как же красив он в военной форме, как блестят его глаза, какая гордая у него осанка. Взгляд герцогини нашел в свите короля графа де Куси. Он тоже в этот момент смотрел на сына. Бланка улыбнулась. Она не могла упустить шанса полелеять свое торжество. Именно она сейчас тут, рядом с ним. Именно ее сын, молодой военный королевской армии, проходит в параде во время коронации. А где в это время та, которая должна быть рядом с графом? Где ее дети? Она даже не знает, что ее дочь вынашивает ублюдка и живет у повитухи! Герцогиня, хоть по-своему любившая Александрин и жалевшая ее, сейчас подумала об этом с неким злорадством. Иногда она вспоминала свои слова, сказанные графу об Армэле. Якобы тот так ополчился на отца из-за наследства. И ее это мучило. Понимала, что это не правда, поэтому стыдно было не только перед Армэлем, хоть он и не знал ничего, но и перед самой собой. Зачем она поддалась тогда какому-то внутреннему импульсу и попыталась настроить графа против сына? Ответ был очевиден – чтобы он не мог ничего узнать о них, сблизившись с виконтом и поговорив по душам. Но признаться себе в том, как сильно она этого опасается, герцогиня, конечно, не могла. Александрин бесилась, как загнанная в угол кошка, от того, что не может присутствовать на коронации Людовика XIV. Это было важнейшее историческое событие, которое она пропустила! И все из-за проклятого существа внутри нее! Армэль приезжал к ней не очень часто. Правда, однажды остался на несколько дней. Но и их провел почти не выходя из комнаты и склоняясь над какими-то бумагами. Виконт со всей ответственностью готовился к тому, что запланировал. И часто посещал епископа, который не отговаривал юношу, но давал мудрые советы. Всякий раз, когда баронесса де Брионе принималась рассуждать, что она сделала бы со своим еще не родившимся ребенком, Армэль обрывал ее и говорил, что ребенок ни в чем не виноват и чтобы она угомонилась. В один из таких дней, когда виконт уже собирался вскочить в седло, Александрин его остановила. Подошла, приникла к груди и прошептала: – Ты лучший в мире брат. Я не заслуживаю тебя. Агата с грустью смотрела на этих двух нaслeдников oднoй aристoкрaтичeскoй сeмьи. А баронесса после отъезда брата даже всплакнула от тоски. Армэль… Сколько рaз oнa нaблюдaлa, кaк брaт возвращался из кoнюшни, взмoкший пoслe скaчки нa свoeм выхоленом вороном коне, чья шкура тоже маслянисто блестела. Однажды даже увидела, как он жeсткo овладел хорошенькой служанкой. Правда тогда она быстро убежала, боясь, что ее могут заметить. Брат вызывал в ней смешанные чувства – одновременно восхищение и раздражение. Он словно нарочно старался подчеркнуть свое превосходство перед ней. А она всегда чувствовала себя глупой и наивной рядом с ним. Навещала Александрин и герцогиня де Кардона. Бланка рассказала о событиях при дворе, о том, что Николя Фуке уехал по делам в Брюссель и пробудет там как минимум несколько месяцев. Это было на руку баронессе. – Другое дело ваш батюшка. Армэль ни в какую не хочет ехать домой. Но ведь необходимо как-то объяснить вашим родителям столь долгое отсутствие их дочери. Иначе граф, догадывающийся о вашем романе с Фуке, несомненно решит, что вы укатили в Брюссель с любовником. – Пусть лучше он думает так, чем знает правду, – мрачно сказала Александрин. – Я столько времени не принадлежала себе… Сначала я жила по правилам отца. Потом по правилам Филиппа. Теперь – Армэля. Я жду, когда все это закончится, чтобы наконец-то вырваться и жить так, как хочу сама. Уезжая, мадам де Кардона шепнула Агате, что как только ее подопечной придет время рожать, она должна незамедлительно сообщить об этом герцогине в Париж. Бланка оставила записку с адресом и мешочек с луидорами. … Виконт де Куси провел в особняке мадам де Кардона больше недели, никуда не выходя. За все это время они едва обмолвились с ним парой слов. И заниматься любовью так же часто, как раньше, его не тянуло. Лишь глянет порой на нее как-то странно. О чем думал? Чего ждал от нее ее синеглазый виконт? В один из вечеров она вернулась из Лувра в сопровождении графа де Рабле, который вызвался отвезти ее домой, потому что карета герцогини из-за сломанной оси не могла ехать. По своей обычной привычке госпожа де Кардона кокетничала с придворным и всячески подшучивала над ним. Он отвечал тем же. Помогая ей выйти из кареты, он слишком долго задержал свою руку на ее руке. Потом склонился, зашептал ей на ухо что-то веселое. – Бланка, – послышался из темноты голос Армэля, в котором явно слышались гневные, нетерпеливые нотки. Он ждал ее, опершись на колонну у входа. Но во мраке им не было его видно. Герцогиня быстро попрощалась с графом и пошла к дому. Рабле удивленно посмотрел ей вслед, потом сел в экипаж и велел трогаться. Виконт неожиданно грубо схватил любовницу и увлек в сторону так резко, что она даже охнула. А он уже шептал зло: