– Я смотрю, вы не скучаете. – Да ты никак приревновал меня? – улыбаясь, ответила она. Он еще сильнее дернул ее за руку. Дышал тяжело. Потом, не стесняясь слуг, потянул в спальню. Армэль сказал ей о своих планах следующим утром, когда они еще лежали в постели. – О боже… – она поднесла ладонь к губам, словно желая сдержать крик. – Только не говори, что ты собрался ехать в Новую Францию в качестве миссионера! – Я лишил жизни человека. Пусть он был мразью, но это ничего не меняет. Да, виконт решил ехать во французскую колонию в Новом Свете в качестве миссионера римской католической церкви, чтобы обращать индейцев в истинную веру и помогать им бороться с заболеваниями, которые в силу их малограмотности и низкого уровня гигиены нещадно косили этот народ. Во всяком случае, он искренне верил, что именно этим занимаются там католические священники. Он основательно подготовился, получил благословение епископа и считал, что знает, что делает. – В Квебеке холодно. Там такая долгая зима… – сказала Бланка. – Это не самое страшное. – Да! Самое страшное то, что индейцы убивают или калечат попавших к ним в руки священников! Они придумали столько изощренных пыток, до которых далеко даже инквизиторам! – Что ж, если Бог пожелает, мне придется искупить страданием мою суетную и не правильную жизнь. Ему нужно было уехать. Замаливать грехи и избавляться от внутренних демонов. – Нет! – воскликнула Бланка. – Только не это! Как же страшно ей стало! Но вместе со страхом и гордость за него была, и невольное уважение. …Они стояли у причала. Дама, прятавшая лицо под густой вуалью, и мужчина в зеленом костюме и лайковых сапожках, облегающих ногу до колена. С виду ему было лет двадцать пять, не больше. Она смотрела на него, стройного, легкого, и невольно улыбалась. Вокруг сновали люди, проходила посадка на корабль, отправляющийся в Канаду. Но они не замечали ничего. Как же ей хотелось напоследок поцеловать его губы, его глаза… Голубыми часто называют серые. У него же были яркие, синие, как васильки. Только совсем не такие невинные. Это были глаза мужчины, который смотрит на женщин с удовольствием. Когда он поднимался на корабль, его плащ, подбитый серым плюшем, развивался на ветру. Гребцы налегли на весла. При таком штиле паруса не помогали. Армэль стоял на палубе и смотрел на герцогиню, на город, на отдаляющийся берег Франции. Неизвестно, вернется ли он сюда когда-нибудь… Поднеся к лицу платок, и глотая слезы, которых, к счастью, за вуалью никто не мог увидеть, Бланка вспомнила, как впервые увидела его. Утро. Гостиная особняка графа де Куси в Мадриде. Они с аббатом Дюамелем-Дюбуа приехали накануне днем. Ей не спалось на новом месте, поэтому встала рано. Погуляла по саду, потом присела в кресло и взяла какую-то книгу со стола. Но тут в дверях возник юноша лет пятнадцати. Невероятно красивый, как молодой бог. – Здравствуйте, вы не видели моего отца? – Отца? – Да, такой высокий, темноволосый, чересчур серьезный и немного суровый. …А на самом деле сентиментальный, любит животных и плачет над грустными песнями. Герцогиня рассмеялась, представив графа в обрисованном им образе, и виконт улыбнулся. – Вы – сын графа де Куси и брат той маленькой принцессы, которую вчера весь вечер уговаривали отправиться спать? – Да, я брат Александрин. Но я в этом не виноват! Бланка снова засмеялась. Тогда они просидели в гостиной, мило беседуя, около получаса. Виконт рассказывал ей, как его обошел на скачках, организованных при дворе, сын какого-то испанского дона. – Сейчас бы я этого не допустил. Тогда мне было всего тринадцать. – Сейчас тебе всего пятнадцать, – напомнила Бланка. – Нуууу… Я серьезно возмужал, – на его щеках заиграли ямочки. – Какой ты душка! Берег теперь казался тонкой полоской на горизонте. Где-то там остались все дорогие ему люди… Армэль вошел в свою каюту, и тряхнул головой, чтобы не дать мрачным мыслям овладеть собой. Но сердце почему-то все равно тоскливо сжималось в груди. Юноша опустился на колени и стал читать молитву: «Сотвори мне чистое сердце, полное чистыми помыслами и праведными желаниями. Не отвергай меня, не наказывай меня презрением своим…» Глава 22. Король в гостях у графа де Куси – Сударыня! Бланка оглянулась. Она шла к апартаментам королевы. Из оконной ниши вышел виконт де Вард. Слегка поклонившись, он поцеловал протянутую руку. – Добрый день, сударь, не ожидала увидеть вас здесь. Вы ведь, как я слышала, уехали в одно из имений. – Да, но пришлось вернуться. Отец болен. – Сочувствую. Насколько серьезно? – Надеюсь, скоро пойдет на поправку. Герцогиня выжидающе смотрела на Варда, который явно хотел сказать что-то еще. – Ну говорите, виконт, – нетерпеливо бросила она. Мадам де Кардона торопилась. – Я хотел спросить у вас, сударыня, вам что-нибудь известно о том, где сейчас баронесса де Брионе? – Да, известно. «Ах вот оно что. Нашего бессовестного повесу мучает совесть!», – подумала она. – Больше того, я даже ее недавно видела. – И… как она? – спросил он тихо. – Скучает, капризничает и толстеет. Виконт не удержался и посмотрел прямо на герцогиню. Но потом снова отвел глаза. – Значит… она… – Она собирается бросить ребенка, как только он появится на свет. Если вы хотите поучаствовать в его судьбе, я сообщу вам, когда придет срок родов. Поступите хотя бы сейчас, как должны, виконт. За время торжеств по случаю коронации граф де Куси и де Монфор ни разу не имели возможности пообщаться, и видели друг друга лишь мельком. Наконец друзьям удалось выкроить время для встречи в таверне. И отметить новое назначение Монфора. Отныне он становился начальником охраны юного короля. Вокруг ярко горели свечи. На вертеле дымился кабанчик. Арман откинулся на спинку скамьи и пьяно посмотрел на шевалье. Сколько они уже тут просидели? Судя по количеству опустошенных бутылок, времени прошло немало. – А помните, Монфор, до того как вы начали увиваться за моей женой, вы были мне другом? Мишель поднял глаза на графа. Он был еще не настолько пьян, чтобы начать скандал или драку, поэтому не стал реагировать на эту колкость. – Ладно, не будем об этом, – Арман махнул рукой, опрокидывая пустую кружку и не замечая этого. – Я хочу вам рассказать. Когда-то я сделал такое, что… Такое, что если я вам скажу, вы наверняка будете меня презирать… И граф поведал другу об истории, гложущей его все эти годы. – Не может быть! – не сдержался шевалье. – Вы и герцогиня де Кардона! Арман вздохнул. – Если вы скажете жене, она этого не переживет. – Или я не переживу… – мрачно пошутил граф, намекая на непредсказуемый и вспыльчивый характер своей супруги. – Получается, то чего она не знает, не может ей навредить, – принялся рассуждать начальник охраны короля. – И вам тоже. И Огюсту. Виконт очень хороший человек, настоящий военный, истинный дворянин. Он не заслуживает такой судьбы. В глазах графа мелькнула гордость за младшего сына. – Когда-то я бы все отдал, чтобы это изменить. Но благодаря ему ни о чем не жалею. – А если герцогиня ей однажды скажет? – Не скажет, – с уверенностью произнес вельможа.