Маленький Кристиан Поль де Брионе уже делал первые шаги. Одетый в очаровательный синий костюмчик, малыш ходил тут же по комнате, его гувернантка ступала следом. Малыш приковылял к Анне и ухватился за ее юбку. – Что, мой маленький? Сегодня и тебе придется немного поулыбаться гостям. Ты готов? – спросила у него графиня. Ребенок, задрав голову, заглядывал ей в лицо своими блестящими светлыми глазками. Его темные волосы отросли уже почти до плеч и слегка завивались, что делало внешность Кристиана поистине ангельской. Постепенно сходство с Армэлем, которое было таким явным вначале, начинало уступать чертам Филиппа. Что-то в лице ребенка было теперь и от его отца. Возможно, с возрастом он станет больше похож на своего батюшку, которого будет знать лишь по портретам… Итак, мадемуазель де Брионе все-таки была вынуждена выйти к гостям. – Кто эта молодая женщина? – задумчиво спросила герцогиня, наблюдая за Эжени. – Я слышала от местных служанок, что это мадемуазель Эжени де Брионе. Любовница богатенького наследника, – ответила ехидно ее горничная. Бланка вдруг нахмурилась, закусив губу. – Да? – переспросила она. – Вот как, значит. В обеденной были накрыты столы. Челядь несла большие подносы с зажаренными гусями, дичью, ставили блюда, полные оленины, нежно золотившегося мяса молочных поросят. Со звоном наполнялись фужеры, раздавались звуки музыки. Когда король поднял бокал за графа и графиню, все бурно поддержали монарха. Уже в разгар застолья разговор зашел о сыне графа, виконте де Куси. Арман рассказал, что юноша в качестве миссионера уехал в Новый Свет. Королева покачала головой, отметив, что это очень благородно, но и опасно. – Интересно, он сам-то выполняет то, о чем проповедует? – усмехнулась герцогиня. – Конечно, – неожиданно подала голос Эжени. – Взрослый свободный мужчина соблюдает целибат? Сомневаюсь. – Вера в Бога сильнее потребностей плоти. – Наверное, об этом он и будет говорить этим несчастным краснокожим. Только зачем им Бог… – медленно произнесла Бланка. Вечером гости гуляли по саду. Кто-то решил спуститься к реке, кто-то бродил по тропинкам среди зелени. В резной беседке с колоннами в античном стиле сидели граф и графиня де Куси, герцогиня де Кардона, графиня де Рольдан, мадемуазель де Брионе и еще несколько придворных. Свет от специально развешенных по всему саду фонарей отбрасывал красивое золотое сияние на одежды людей. Арман зачарованно следил за тем, как поблескивает в полумраке шитье на лифе платья супруги, мерно вздымающемся от ее дыхания. – Хорошо, что юношей искусству любви обучают взрослые дамы, – тем временем рассуждала герцогиня де Кардона. – Граф, вы помните свою учительницу по любви? Вельможа отвлекся от созерцания супруги и ответил: – Признаться, с трудом. Лица я совершенно не запомнил. – Ну, это не удивительно, – засмеялась Бланка. – Значит, ощущения понравились. – Это бесспорно, – согласился Арман. – Но скорее мою память тогда отшибло от смущения. – Зато набрались опыта, который наверняка передали невинной молодой супруге. Вот меня муж многому научил. – А вы, герцогиня, потом щедро делились этим опытом с юношами, – засмеялась Виктория де Рольдан. Бланка перестала улыбаться и смерила кузину недовольным взглядом. – А сына вы доверили надежным рукам и… губам, граф? – снова вернулась Бланка к интересовавшей ее теме. – Надеюсь, да. – Теперь он в Новом Свете будет проповедовать учения Христа и может быть попробует на вкус тела краснокожих женщин. – Я слышала, что они абсолютно безволосые, гладкие как шелк, – вставила Виктория. – Да как вы можете! – пунцовая от ярости, Эжени неожиданно вскочила. – Он рискует там погибнуть! Индейцы так жестоки! Ваши глупые шутки абсолютно неуместны! Бланка неподвижно смотрела на Эжени, чуть приподняв надменно бровь. – Дитя, кто вас учил этикету? Видимо никто. – А вас? – вдруг спросила Анна. Потом повернулась к Эжени – Мадемуазель де Брионе, мне будет нужна ваша помощь. Поможете выбрать блюда на завтра. – Главное проследите, чтобы в них не попали какие-нибудь неожиданные ингредиенты, – заметила герцогиня. В этот момент в беседку вошел король. – Граф, – юноша присел возле Армана. – Вы обещали мне показать свой охотничий арбалет. – Я даже научу вас им пользоваться, ваше величество. Эжени легла в постель пораньше. События и переживания этого дня ее утомили. Она уже погрузилась в дрему, когда услышала, как открылась дверь и сквозь ресницы увидела свет свечи. Король в длинной ночной рубашке торопливо вошел и аккуратно прикрыл двери. В этом одеянии, да еще и со струящимися на плечи темными локонами он был очень мил и похож на девочку. – Вы ушли, не попрощавшись. – Простите, ваше величество, – отозвалась мадемуазель де Брионе. – Но я легко определил, где ваша комната. Когда вы выпорхнули на балкон, знаете, на кого были похожи? На бабочку. Людовик сначала сел на ее постель, потом вдруг забрался под одеяло и лег рядом. Молодая женщина почти оцепенела и старалась не двигаться. Юноша провел пальцами по ее ключице, отодвигая рубашку. – Вы красивая. Эжени вздохнула. – Я устал от них всех. Все подслушивают, все следят… А здесь мне нравится. Но Филипп хочет в Париж. Он такой капризный. Вдруг в коридоре послышался шум, и было видно как под дверью появился свет. – Меня ищут, – хихикнул Людовик. Когда голоса были уже у самой двери, он вдруг забрался с головой под одеяло и замер. Дверь приоткрылась. – Мадемуазель де Брионе, вы не спите? Эжени узнала голос одной из служанок. – Нет, Доротея. А что случилось? – Его величество куда-то пропал. Мы его ищем. Может вы что-то слышали или видели? – Нет, увы, ничем не могу помочь. – Извините, сударыня. Дверь закрылась. Сдержанный смех из-под одеяла дал ей понять, что Людовик доволен. Но когда его небольшая теплая ладонь попыталась скользнуть под ее рубашку, Эжени решительно поймала его пальцы. Король не стал настаивать. – Поцелуйте своего государя, моя подданная, – шепотом сказал он. – Ваше величество, пожалуйста… – начала было противиться Эжени. – Я сразу уйду. Слово короля. Тогда она склонилась к его губам и мягко коснулась их. Целовался Людовик вполне умело. Уроки фрейлин не прошли даром. Потом он спрыгнул с кровати и направился к выходу. – До свидания, бабочка, – бросил король уже на пороге. Эжени глядела ему вслед, приподнявшись на локте. «Тебе еще в солдатики играть… Но и ты туда же», – подумала она печально. Людовик смотрел, как, пустив коня рысью, граф проносится мимо мишеней, как натягивает тетиву арбалета, как лихо пускает стрелы. – Граф, почему у вас получается так метко стрелять, а я никак не могу попасть в цель? – Потому что я могу сосредоточиться, а вашей августейшей особе не хватает спокойной наблюдательности и хладнокровия, – заметил Арман, сдерживая лошадь и легко спрыгивая на землю. – Вы нервничаете, злитесь. Воин должен уметь контролировать свои эмоции. Король попросил графа де Куси преподать ему несколько уроков стрельбы из арбалета. Владение этим старинным оружием вряд ли пригодится юному монарху, но арбалет вызывал большой интерес у Людовика еще и потому, что, как оказалось, его дед был прекрасным стрелком из этого оружия. Пока они с графом занимались воинскими упражнениями, время пробежало незаметно. Арман напомнил королю, что нехорошо оставлять без внимания своих подданных. Людовик был удручен тем, что придется закончить на сегодня освоение арбалета. Но и за столом король, граф и шевалье де Монфор говорили только о войсках, оружии и лошадях. Дамам было скучно, но королева нарочно не мешала этой беседе. Ее радовало, что старшего сына так увлекают подобные вещи, в отличие от младшего… Филипп все это время молчал. Мальчик явно был печален и недоволен тем, что не ему уделяется столько внимания. Среди дам разговор зашел о браке, а конкретно о том, правильно ли, что по традиции родители решают, с кем свяжет свою судьбу их чадо. – Я благодарна отцу, что выбрал мне в мужья герцога де Кардона, – говорила Бланка. – Не представляю, как в столь юном возрасте можно самостоятельно решать, с кем связать судьбу. Так ведь можно очень крупно ошибиться и навсегда получить в спутники жизни кого-то недостойного. Графиня прекрасно поняла, в чей огород полетел очередной камень, но сделала вид, что не слышит. – А я считаю, что это ужасно, когда за вас решают, с кем вам быть, – вдруг сказала Эжени. Ее саму удивляла та смелость и решительность, с которой она возражала герцогине на протяжении всего времени их общения. Что-то в этой красивой властной женщине раздражало мадемуазель де Брионе.