– Я, ваше величество, – выступил вперед начальник охраны. – Ого! Даже господин де Монфор, мой учитель военного дела, готов. Не буду с вами сражаться, шевалье, знаю, на что вы способны. Чуть позже, встретив баронессу де Брионе на лестнице в Лувре, Мишель задержал ее, якобы за тем, чтобы спросить о том, как там ее родители поживают и как вообще дела в замке. Александрин рассказала, что Санчо стало хуже. Она спешила, карета ждала внизу. Но де Монфор не отпускал. – Что ж вы, баронесса, такого кавалера так жестоко поставили в глупую ситуацию? – вдруг сказал начальник охраны короля, внимательно глядя на молодую женщину своими пронзительными черными глазами. – Такого? – Александрин так махнула рукой, что украшение на ее плече зазвенело. – Да знаете ли вы, какой он? Она хотела что-то еще сказать, но замолчала. Никогда она не забудет, как Вард обесчестил ее, как не считался с ней, как, поддавшись страсти, надругался… Нечего другу отца знать о том, какой это плохой и не уважающий ее человек, и что он ни во что не ставит ни честь ее рода, ни ее собственную. Она сама разберется. Монфор, конечно, заметил, как стушевалась молодая женщина, но не подал виду. – Это была просто шутка. Кто же знал, что он такой неумеха, – пожала плечами баронесса. Глава 26. Разговор с отцом – Однажды, когда у нас гостил герцог де Бофор, матушка сказала ему, что совсем не умеет играть в карты, – рассказывала Александрин герцогине. – Герцог не верил, но графиня умеет быть убедительной. Так вот, когда они стали играть, вначале она действительно делала вид, что не понимает правил игры. А потом… бедному герцогу пришлось надеть на себя парик, платье и женские туфли, которые одолжили у одной из служанок, и в таком виде чинно вышагивать в течение получаса по нашему парку. Даже отец хохотал от одного его вида! Бофор уговаривал матушку взять выигрыш деньгами, но она была непреклонна. Герцогиня никак не комментировала слова Александрин, лишь слушала ее с мягкой полуулыбкой на устах. Предупредив баронессу, что у нее важная встреча, Бланка оставила молодую женщину в своих покоях и куда-то пропала. Александрин взяла со стола книгу, от нечего делать принялась ее листать. Но это занятие ей быстро наскучило, и молодая женщина отправилась на поиски герцогини. – Уже несколько месяцев, как он в этой должности, но я все равно переживаю. Вы думаете, он сможет? Он готов быть полководцем? Готов командовать войском? – в голосе Бланки слышалось волнение. – Ему сейчас меньше всего нужны люди, которые в нем сомневаются, – заметил граф де Куси. Он стоял у стола, прижавшись к нему бедром и скрестив на груди руки. В Париж граф приехал для встречи с нотариусом по поводу некоторых вопросов связанных с поместьем Лабранш. Стоит отметить, что Арман никогда бы не смог жить на столь широкую ногу только на свои средства. Немалые доходы от поместья Флер Нуар, принадлежавшего его супруге, давали возможность купить дом в Париже, о чем граф как раз и подумывал. – Я не сомневаюсь в нем. Я боюсь. Вдруг завтра войско отправят на какую-нибудь войну? – проговорила герцогиня. Она замолчала и вдруг, спохватившись, сказала: – Наверное, зная всю правду, он был бы увереннее в себе. Были в Огюсте совсем не свойственные его отцу мягкость и сентиментальность. Но Арман надеялся, что с возрастом его характер станет жестче. – Ни к чему думать о том, что могло бы быть. Некоторые тайны лучше не разглашать. Откровенно говоря, граф не был в восторге от того, кто была мать Огюста. Странно, что герцогиня не избавилась от плода, когда поняла, что беременна. Думается, такой образ жизни этой дамы мог сделать ее матерью ни одного бастарда, однако же, нет. Значит либо ей везло, либо, что скорее всего, она умело пользовалась услугами знахарок и повитух, вовремя решая такие деликатные вопросы. Когда-то иметь дело с герцогиней де Кардона ему совершенно не хотелось, но только она могла помочь Огюсту проложить дорогу в жизни. И хотя герцогиня отличалась капризным нравом и иногда бывала просто невыносима, вместе с тем в ней было столько обаяния и остроумной веселости, что скоро они с графом стали друзьями. Арман даже гостил в ее имении. Правда, тема его отношений с женой в общении с герцогиней была табуированной. Хотя Бланка и норовила то и дело это табу нарушить. – Защищаем ли мы Огюста этим или наказываем его? Разве хорошо, что он не знает своих родителей … – продолжала размышлять вслух мадам де Кардона. – Я дал Армэлю свободу. И к чему это привело? – Он там, где угодно Господу, – смиренно сказала Бланка, надеясь, что граф не заметил в ее словах иронии. – Нет, он там, где ему спокойнее. Как все-таки отличались его сыновья друг от друга! Арман вспоминал, что Армэлю легко давались науки и даже латынь, хотя он не был усидчивым и старательным, а скорее просто очень сообразительным и обладал хорошей памятью. Огюст учился прилежно и достиг очень высоких результатов, но было видно, что он прилагал к этому немалые усилия, в отличие от брата. – Граф, вы удивительно хороши собой и это невозможно не заметить, – сказала мадам де Кардона, на которую тоже накатили воспоминания о виконте де Куси. – Ваши сыновья пошли в вас. Армэль, признаться, даже превзошел. – Полно вам издеваться. – Я серьезно! Огюст тоже на вас похож чертами лица и цветом волос. Глаза только другие. Глаза у Лабранша были от матери – глубокие, карие. – Вы же мужчина, вы должны понимать их, – продолжала Бланка. – Они молоды и могут совершать необдуманные поступки. – Моя задача состоит в том, чтобы это предотвратить. – Вы не можете контролировать каждый их шаг, у детей всегда будут секреты. Вы не можете совершить невозможное – прочитать их мысли, поймать их до того, как они упадут. Наконец тот, о ком они говорили, появился в дверях. Огюст редко видел графа, поэтому всегда был очень рад встрече. И сейчас юноша обнял своего опекуна. Потом поцеловал руку герцогине де Кардона. Та спросила, удачно ли все складывается у него на службе и не тяготит ли его должность командира полка. – Мне кажется, если бы не ваши связи, меня бы никогда не взяли в армию. А это мое назначение… – неожиданно проговорил виконт. – Огюст, вы это заслужили, – убедительно сказала Бланка. – Я не совсем уверен, что заслужил, но я буду стараться соответствовать, спасибо. Герцогине не понравился его настрой. Но она не стала больше ни о чем расспрашивать. Заметив, что ненадолго оставит их наедине, Бланка удалилась. Когда герцогиня ушла, виконт взглянул на графа, явно намереваясь что-то спросить. – Говорите, Огюст, я вас слушаю, – подбодрил его Арман, усаживаясь в кресло. – Ваше сиятельство, вы всегда учили меня говорить только правду. Вы говорили, что истинный дворянин должен быть честен, вы говорили, что никогда не лжете. – Что вы хотите сказать, Огюст? – Ответьте, вы мой отец? Граф вздохнул, опуская глаза. – Не задавайте вопросов, на которые и так знаете ответы. Виконт давно понял, что он не просто воспитанник графа де Куси. Титул «виконт» прямо говорил окружающим, что это сын графа, а поместье с приличной рентой было еще одним доказательством того, что для чужого граф бы так не старался. Но знал так же Огюст и то, что бастардов скрывают и стыдятся тем более при наличии родных детей и законной жены. – Я понимаю, почему вы скрывали это. Это постыдная тайна. – Нет, Огюст… – попытался возразить граф. Виконт боготворил своего опекуна, но Арман всегда в глубине души боялся, что однажды тот упрекнет его. – Все кроме меня все знают. Представляю, каким дураком считал меня Армэль! Он сразу все понял. А я идиот! Я даже похож на вас, хоть и не так сильно, как Армэль. Но я никогда не обращал на это внимания. Наивный глупец. Он некоторое время молчал, а потом выпалил: – Знаете, каково получать все эти ваши подачки? Как камень на шее носить! Как постоянное напоминание, что я не такой как все, что я никто! Ублюдок! Тут не выдержал и граф. Резко поднявшись, он прошел по комнате. – Вы не никто! Ни один человек не посмеет усомниться в вашем прекрасном происхождении. Вы дворянин! Я сделал все для того, чтобы вы ни в чем не нуждались и могли вести достойную жизнь. Вы на верном пути. Ваши друзья графы и герцоги, крестный отец – маршал Франции, начальник – принц крови, к вам прекрасно относится королева. Как воспитанный человек, Арман редко давал волю чувствам, и сейчас тоже старался быть сдержанным. Но в душе его творилось что-то невообразимое. С одной стороны он был рад тому, что, наконец, ему не нужно было ничего скрывать от сына, а с другой – что если у мальчика возникнет вопрос о его матери? Кто знает, может и об этом он уже догадался… – Ваша мать принадлежит к одной из знатнейших фамилий королевства и по происхождению вы куда выше многих дворян из свиты короля, – промолвил граф, чтобы опередить вопросы Огюста. – Я знаю, – тихо ответил юноша. Арман пораженно глядел на сына. Тем временем молодой человек продолжал: – Да, в моей жизни достаточно важных персон. Но лучше бы в ней было больше вас… – в голосе юноши было столько печали, что это разрывало графу сердце. – В детстве я постоянно видел вас в своих снах. Вы клали руку на мою голову, вот почему я спал так безмятежно… когда-то. Лабранш знал свое место – вот законные дети, а вот он. Огюст не собирался никогда претендовать на большее. Но граф дал понять сыну, кто он, и что его происхождение накладывает на него большую ответственность. – Граф, простите меня за мою несдержанность… Я не имел права так говорить с вами, – сказал Огюст. Арман слегка улыбнулся и молча привлек сына к себе, поцеловав его в лоб. – Это должно было произойти. Однажды вы все равно узнали бы правду. – Так вы не злитесь? – С чего бы. Просто доверяйте мне. – Я доверяю вам, граф.