— Думаю, она имела право на компенсацию, после того, что сделал Петр, — сказала Темная. — Хотя путь ее получения выбрала, конечно, не оптимальный. — Погоди. Сначала надо доказать, что Петр действительно так себя вел, — покачала головой я. — И если он запугивал ее все это время… А кстати, сколько они вместе? — Насколько я помню, уже больше полутора сотен дней, — подумав, неуверенно сообщила Женя. — Да, мы только начали сплав, а она уже с Петром жила, — кивнула Роза. — И столько времени молчала и терпела, — потянула я. — Почему же сейчас решила уйти, да еще и украсть? — Может, терпеть и бояться устала, — предположила Темная. — Поняла, что больше не может так жить. — А давайте у нее спросим, чем гадать, — вмешался Артур. Женская часть коллектива согласилась, и мы уже направились к преступнице, когда нас окликнул спешно подходящий Петр. — Я очень перед вами виноват, — сказал он, опустив глаза. — Меня память подвела. Когда мы только остановились, я сам попросил Лизу припрятать наши вещи… ну, на всякий случай, чтобы не украли. А потом забыл. — Почему раньше не сказал? — раздраженно поинтересовалась я. — Делать нам больше нечего, как искать то, что вы прячете! — высказав претензию, поняла, что его слова не похожи на правду. Слишком странное совпадение, что все это время Петра «подводила память», а как только преступницу нашли, так и он сразу же «вспомнил». — Говорю же, из головы вылетело, — виновато ответил Петр. — А сейчас обратно влетело? — спросила Темная, и по тону, которым это было сказано, мне стало ясно, что у нее доверия не больше, чем у меня. — Ну, так уж получилось, — пожал плечами мужчина. — Между прочим, мы должны тебя арестовать, — ядовито поведала Темная. — По обвинению в изнасиловании. Петр удивленно вскинулся. — Но я этого не делал! — А вот это мы и будем выяснять, — заявил Артур. К моему удивлению, Петр не сопротивлялся, видимо, слишком шокированный обвинением. Он позволил себя связать и прицепить к другому дереву, на достаточном расстоянии, чтобы была возможность поговорить с любым из возможных преступников без того, чтобы другой оказался в курсе. — Наверняка слух об том, что мы арестовали его бывшую, уже разлетелся по лагерю, — сказала Женя. — Вот он и примчался ее защищать. Очень благородно с его стороны. — Может все наоборот, — возразила Темная. — Он понял, что теперь Лиза не станет молчать об его делишках, вот и поспешил выделиться, сыграть в благородство, в надежде, что она промолчит. Или что, хотя бы, мы поверим скорее ему, чем Лизе. — Да ну, не похоже, — покачала головой я. — Вообще-то, по моему мнению, надо сначала всех опросить. Лизу — почему она решилась уйти именно сейчас, Петра — как у них складывалась жизнь, и соседей — что они видели, жаловалась ли Лиза и так далее, а уже потом делать выводы, — заявила Роза. — Мы, конечно, неплохо их знаем, но, может, у кого-то есть дополнительные сведения. — Мы? — возмутилась я. — Мы с Женей, — пояснила Роза. — Я, кажется, уже говорила, что Лиза жаловалась на то, что Петр ее обижает, — напомнила Темная. — Вот и выясним. Петр старательно придерживался версии, что его бывшая спрятала большую часть вещей по его просьбе, хотя пару раз путался в показаниях, особенно когда мы стали выяснять, почему между его поручением и обращением к нам прошло так мало времени. На вопрос об отношениях в семейной жизни Петр утверждал, что она складывалась просто замечательно, между ними не было ни ссор, ни обид (а кто бы сомневался?). А когда Темная поинтересовалась, почему же тогда они расстались, стушевался и начал рассказывать сказки. Только через полчаса, измучившись и даже несколько раз наорав, нам удалось добиться более менее приемлемого ответа: — Сам не знаю. Лиза гораздо охотнее шла на контакт, и версия событий в ее изложении казалась логичней. По заверению Лизы получалось, что она осмелилась уйти от Петра только потому, что у нее нашелся защитник — тот самый новый ухажер, который пообещал в случае чего ее защитить. Петр же сначала угрожал ей, а когда появился сын — обещал убить ребенка, поэтому, пока она вынужденно жила с Петром, боялась вздохнуть лишний раз, и теперь, получив свободу, решила отомстить. Кстати, Лиза не пыталась изменить свои показания после того, как узнала версию своего бывшего, но продолжала утверждать, что причина ее оправдывает. На вопрос почему она просто не обратилась с жалобой к дежурным или, еще раньше, к царской исполнительной власти, тихо сказала, что не верила в то, что они смогут ее защитить. — Я, кстати, тоже в это не верю, — заявила Темная, когда я выразила свое сомнение насчет последнего утверждения. — Пока власти будут выяснять, правду ли она говорит, жертву десять раз если не убить, то изувечить точно успеют. — Вот и нет! — горячо возразили Роза с Женей. — Если не дежурные, то народ в целом обязательно бы встал на защиту и не дал обидеть до завершения расследования. — Именно, — поддержали мы с Артуром. — Возьми хотя бы нынешний случай: почти сразу же после того, как прозвучало обвинение, Петра арестовали. — Все равно — не верю! — упрямо отрезала Темная. Опрос соседей показал, что хотя некоторым Лиза жаловалась на побои со стороны Петра и даже демонстрировала синяки, но большинство не придавало этому значения. Во-первых, потому что на все советы обратиться к дежурным женщина отшучивалась в стиле «бьет — значит любит», а во-вторых, потому что они не разу не становились свидетелями ссор и, тем более, драк между супругами. А новый муж необычайно удивился нашим расспросам и заявил, что Лиза, конечно, спрашивала его, защитит ли он ее, но при этом он не знал, что защищать надо от бывшего любовника. Кроме того, мужчина утверждал, что не он первый начал ухаживать, а это Лиза уже недели две как увивается вокруг, а он только поддержал ее инициативу. — Ну что, обсудим? — предложил Артур, когда мы закончили опрос. — По-моему, все очевидно, — сказала Темная. — Петр долгое время запугивал, бил и принуждал к интимным отношениям Лизу и считал, что ему все сойдет с рук, а когда не вышло, попытался себя обелить. А Лиза, когда вырвалась из под его власти, не смогла устоять и не отомстить. — Ну, с моей точки зрения, все выглядит несколько иначе, — возразила я. — Петр ведет себя благородно уже давно: вспомнить хотя бы подаренные вещи. Лизе, когда они расстались, он также дал неплохие отступные, да и сейчас пытался защитить. Ей же показалась мало, и она решила своровать остальное. И не понимаю, почему ты не видишь очевидного. — Просто я понимаю, что значит для женщины подвергаться систематическому насилию, — заявила Темная. — К тому же, в другом случае, как объяснить наличие следов от побоев? — Элементарно! — усмехнулась Женя и вытянула вперед правую руку с большим, уже начавшим зеленеть синяком. — Вот, полюбуйся. И на ноге, между прочим, не меньше, — добавила она, продемонстрировав бедро. — А всего-то в лесу на склоне поскользнулась и об дерево стукнулась. Да почти у любого, если поискать, хоть пара синяков да найдется. Чем не объяснение? — Остается вопрос: если Петр был так неприятен Лизе, то почему она столько времени его терпела? — спросила я. — Ну тут-то как раз все просто, — вздохнула Темная. — У Петра отдельный плот, можно жить нормально, а не ютиться с другими нищими. Но я все равно не верю, что она виновата. Я удивленно посмотрела на негритянку. А ведь сейчас она совершает ту же самую ошибку, что и я когда-то. А еще, раньше она вела себя с гораздо большей подозрительностью, а теперь, стоило Лизе заикнуться о сексуальном домогательстве, вдруг резко изменила мнение. Почему? Не потому ли, что когда-то, может, даже не здесь, а на Земле, ей самой пришлось пережить насилие? Какой на самом деле оно может оставить след в душе женщины? — Ладно, думаю мы все уже сформировали свое мнение, — сказал Артур. — Предлагаю не тянуть и приступить к голосованию. По уже давно установленным правилам, голосование проходило так: каждый брал символизирующие оправдание и обвинение листья, кусочки коры или цветки и по секрету от остальных решал и выбирал, какой из них оставить. После чего голосующие собирались и одновременно демонстрировали друг другу и собравшимся свидетелям свой вердикт. Такой способ выработали, чтобы не было возможности передумать в последний момент, и каждый сам нес ответственность за принятое решение. В данном случае нам надо решать судьбу сразу двух людей, потому что хотя Петр и снял обвинение, но дело слишком серьезное и касается всех. Если Лиза — вор, то она должна быть наказана. В начале сплава я боялась, что когда-нибудь мне придется принимать решение, от которого зависят чужие жизни. Теперь это время настало, а я так и не уверена, что не ошибусь. Малодушно отказываться от возложенной на меня миссии нельзя, но страшно даже представить, от какой малости зависит человеческая жизнь, ведь за оба возможных преступления наказание предусмотрено одно — смертная казнь. Виновна ли Лиза? По-моему — да. Она хорошо играет, но то, что мы поймали ее у тайника, да и ее собственное признание, решают дело. То, что Петр пытается ее защитить, ничего не меняет. Ведь главное — это не наказать за уже совершенное, а получить гарантию, что вор никогда не повторит преступление. Если бы она хотела просто отомстить, могла бы найти другой способ. А наше дело защитить законопослушных людей, а не найти оправдание преступнику. Даже если преступник — мать с малолетним ребенком. Насчет Петра ситуация не так однозначна. Обвинение против него серьезно, но с трудом верится, что он способен на подобное. И тем более странно, что нет ни одного свидетеля. У него, конечно, отдельный плот, но укрытие на нем небольшое и представляет собой скорее навес, чем закрытую комнатку, так что вряд ли бы во время систематических избиений и насилия имелась возможность сохранить все в тайне. Особенно учитывая, что люди в караване любопытные: вон, у нас компьютер запросто вычислили… и не факт, что не в курсе других событий. А ведь на нашем плоту гораздо лучшая защита от любопытных глаз — взять те же стены. К тому же, попытавшись поставить себя на место Лизы, я поняла, что в ее поведении даже по ее версии много странного. Во-первых, не должна запуганная женщина так открыто флиртовать с другим мужчиной, если это угрожает жизни ее ребенка. Во-вторых, логичней было бы либо попытаться уйти от Петра сразу, либо не осмелиться сделать это и сейчас. Если же она оставалась с ним по причине вещей и плота, хотя ее не устраивали их отношения, то в этом виноват отнюдь не только Петр. Особенно, если вспомнить, что ни одного конфликта с новым мужем у Петра не произошло, а при разводе он оставил Лизе часть своих вещей. Хотя какой-то, пусть маленький, но шанс ошибки остается… Закончив обдумывать, мы собрались перед обвиняемыми и свидетелями и каждый из нас молча продемонстрировал свой выбор. Под прицелом пары десятков глаз, в том числе и принадлежащих обвиняемым, объявить свое решение оказалось чуть ли не труднее, чем принять его. Я впервые почувствовала себя палачом. Сильно стиснув зубы, разжала кулак, демонстрируя свой выбор, при этом заставив себя не отводить взгляд от лица Лизы. В конце концов, несмотря ни на что, я решила, что она должна умереть. Почти все судьи приняли аналогичное решение. Исключение составила Темная: по ее мнению, казнить не следовало никого. Исполнять приговор вызвался Артур, но на сей раз я не позволила себе уйти или отвернуться. Пусть мой голос не оказался решающим, но я приняла осознанное решение и теперь неважно, моя ли рука держит топор, который уносит жизнь человека. Домой я вернулась в подавленном настроении. Да, преступник понес заслуженное наказание, но, честно говоря, очень уж хотелось, чтобы дело затянулось и окончательный выбор пришлось делать уже не нам. На следующее утро дежурных снова потревожили, но дело оказалось легким, и мы быстро нашли очередную пропажу у Растеряхи. Это событие помогло справиться с эмоциями и смириться со случившимся. Ведь если мы хотим построить цивилизацию с невысоким уровнем преступности, такую, где люди могли бы доверять друг другу, без жестких и даже жестоких мер не обойтись. Вечером, перед отплытием, мы передали дежурство другим людям. А уже на плоту я узнала, что Петр взял на себя заботу о сыне, за небольшую цену уступил свой плот ушедшей от амазонок Темной, а сам присоединился к группе махаонов. И, по моему мнению, эти действия подтвердили невиновность Петра. 260 – 264 сутки (9 – 13 июля 1 года). Река — джунгли Рано утром, еще до рассвета, я проснулась от шума. Ссорились две самые конфликтные личности нашего плота, а именно Сева с Россом. — Кто мне запрещает?! — шипел зеленокожий. — А воспитание и моральные принципы?! — возмущался инженер. — Это не имеет к ним отношения! — Ты имеешь в виду, что у тебя нет ни того, ни другого?! — Есть, и побольше, чем у тебя! Я о будущем забочусь! — Нельзя заботиться о будущем, игнорируя чужие чувства и идя по головам! — сердито покачал головой Сева. — Если эти «чужие» не понимают своего же блага, то не стоит обращать большого внимания на их мнение! — уверенно возразил хирург. — Народ, что у вас с утра пораньше случилось? — вклинилась я в разговор, в результате гневные взгляды мужчин переместились на меня. — Росс уродствует! — заявил Сева. — Нет, я спасаю человечество! — с наигранным пафосом возразил зеленокожий. — Да с таким «спасением» никакой другой опасности не надо! Поняв, что от них сейчас вразумительного ответа не дождешься, я подошла к наблюдавшему за ссорой Игорю.