— Тебя тоже разбудили? Математик кивнул и с довольной улыбкой указал в сторону Росса. — У него в коллекции пополнение, — я вопросительно подняла бровь. — Ну помнишь, позавчера вы преступницу казнили… — Погоди, но тело ведь Петр забрал и похоронил?! — удивленно воскликнула я. — Слушай, Пантера, мало этих двоих, еще и ты решила присоединиться? — возмутилась Лиля. — Сева, Росс, идемте на крышу, поговорим, — предложил Дет, смачно зевнув. Переглянувшись, спорщики нехотя согласились и, сбавив тон, залезли наверх, а остальные, раз уж проснулись, занялись своими утренними повседневными делами. К моему удивлению, разговор на повышенных тонах на крыше не повторился, и вскоре после рассвета все трое спустились к завтраку. Сева выглядел немного расстроенным, зато зеленокожий прямо-таки лучился счастьем. — Наука победила! — радостно сообщил он нам. — Откуда у тебя ее скелет? Опять купил? — к этому времени я успела узнать, что ссора началась после того, как Сева, ненадолго встав ночью по своим делам, споткнулся о покоящиеся рядом с постелью Росса слегка прикрытые травой человеческие кости. — Нет, я хотел, но Петр не продал, — честно признался зеленокожий. — Вредный тип, жадный, науку гробит, зря вы его не казнили. Было бы у меня сразу два скелета: и мужской, и женский, — Росс мечтательно вздохнул. — А так пришлось действовать по примеру Земных врачей: втихаря выкапывать труп. Кстати, у Артура рука легкая, опытная: ни одной кости не повредил, красота прямо. Вот бы все палачи так работали, — заметив мой взгляд, зеленокожий счел необходимым успокоить. — И не волнуйтесь, заразы никакой не распространю: я уже всю плоть обрезал и муравьями обчистил. — Да это-то как раз заметно, — неодобрительно пробурчала я. С одной стороны, понимаю желание хирурга запастись наглядными пособиями: они на дороге не валяются — но с другой, этот скелет наверняка послужит источником для неприятных воспоминаний. Хотя если даже Сева смирился с не слишком красивым поступком Росса, мне тоже не стоит возражать. Тем более, учитывая, что я по сути не против скелета, но не одобряю конкретно этот (ну почему надо было брать именно то тело, к убийству которого я приложила руку?). — Ты знаешь, что я ухожу с этого плота? — спросил Игорь. — Почему? — Я подумал, что лучше всего можно понять специфику общаг, если пожить на них хотя бы несколько дней. С людьми с общаги, на которую собираюсь переехать, уже переговорил, они не против. Так что позавтракаю и на утреннем привале к ним. Игорь действительно на ближайшей же остановке покинул наш плот. К моему удивлению, Надя ничуть не расстроилась его уходу, а может, просто не подала вида. И на вопрос ответила: — Мы с ним договорились, что постараемся не мешать друг другу. Сейчас нет насущной необходимости в его присутствии, так что почему бы ему и не поисследовать? Моя попытка вырастить длиннющую косу провалилась, хотя и не полностью. Волосы, даже несмотря на то, что я их ежедневно расчесывала и переплетала, достигнув в длину чуть более двух метров, начали выпадать, так что пришлось расстаться с планами по получению многометровой волосяной лески. Честно говоря, этот результат меня больше обрадовал, чем расстроил, потому что за время эксперимента я успела достаточно намучиться с длинной шевелюрой и поэтому решила теперь стричься почаще. На третий день после того, как мы продолжили свое путешествие, караван покинул озеро и поплыл по относительно неширокой, лишь немногим больше ста метров, но глубокой реке. В отличие от практически стоячего водоема, здесь течение присутствовало и не такое уж слабое, хотя и не слишком быстрое. Освободившись от дежурства, я с полной отдачей занялась воспитанием Рыси. К всеобщей радости оказалось, что дрессировке она поддается легко, в результате всего за несколько дней малышка усвоила основные команды, такие, как «ко мне», «место», «фу», «брысь» и «дай». Справляться с ней за счет этого стало гораздо легче. Свободу ни моей бегающей дочери, ни другим, ползающим, детям мы почти не ограничивали, быстро убедившись, что несмотря на все их любопытство, падать с плота в воду они не собираются. А если к этому прибавить, что ни пеленки, ни детскую одежду стирать не приходилось по причине их отсутствия, уход за детьми отнимал не так много времени, как боялись вначале. Полукровки вообще почти не создавали проблем: единственное, что нас с Лилей немного беспокоило, так это то, что несмотря на уже немалый возраст (больше десяти месяцев в переводе на Земное счисление), у них пока даже не начали резаться зубы. Но к этому времени мы уже привыкли, что местные дети сильно отличаются от земных, и не поднимали паники, тем более, что кушали полукровки хорошо и не выказывали каких-либо признаков истощения или болезни. Хотя окончание пути отложилось, все понимали, что в любом случае оно не за горами. Как и раньше, мы делали по две остановки в сутки. На одной из них народу в голову пришла идея (а точнее, золотой мальчик внес рацпредложение) провести совместную охоту на крупного зверя. Решив не затягивать, на следующее же утро свободные устроили большой привал. Группа мужчин отправилась на разведку и поиск потенциальной добычи, а остальные принялись готовить оружие и прочий инструмент, обсуждая тактику предстоящего действа. По составленному плану народ разделялся на две команды: загонщиков, которые должны тихонько зайти в тыл животным и, подняв шум, напугать их и погнать в сторону предварительно построенной ловушки, и собственно охотников, работа которых заключается в добивании попавшейся добычи. Я присоединилась к группе загонщиков. Обсудив детали, мы приступили к постройке большой ловушки, выбрав для этого обрывистый берег (чтобы часть загнанного зверя упала вниз и свернула себе шеи) и за несколько часов смастерили довольно длинную, сужающуюся к обрыву загородку, набросав для этой цели бурелома. Немного передохнули до возвращения разведчиков, перекусили — и охота началась. Обойти животных с тыла удалось легко, мы рассеялись полукругом, чтобы избежать поворота стада оленей в нежелательную сторону и, дождавшись сигнала, с дикими воплями и грохотом самодельных ударных инструментов начали наступать на животных. Факелы никто использовать не решился, понимая, насколько легко устроить пожар. Я оказалась с правого краю цепочки; нашей целью было не дать копытным свернуть. Поскольку бегали олени быстро, нам, чтобы не отстать и не упустить, тоже пришлось развить большую скорость. Вот эта самая скорость, а еще охвативший разум охотничий азарт сослужили плохую службу. Не заметив замаскированную густой высокой травой яму примерно метровой ширины, я соскользнула вниз, попыталась ухватиться за растительность, но пучки зелени вырвались вместе с корнями из рыхлой земли, и, взмахнув руками, я с испуганным вскриком рухнула вниз. При приземлении нога соскользнула по склизкой неровной поверхности дна и, подвернувшись, по бедро провалилась вглубь, застряв в ловушке из чего-то, похожего на загнутые вниз крючья. Последнее я поняла, только когда дернулась, пытаясь вытащить конечность и напоровшись на их острые края. Замерев, несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь: паника в этом деле не поможет. Активировала флиграв, чтобы стать невесомой и не провалиться глубже, и осмотрелась. Ничего себе ловушка: глубиной почти два моих роста, со скользкими, поросшими мхом стенами, хотя выбраться-то благодаря невесомости будет не сложно. Но сначала надо освободить ногу. С этой мыслью я перевела взгляд вниз. «Капканом» оказались кости и осколки черепа какого-то довольно крупного и, судя по зубам, травоядного зверя. А точнее, не одного зверя, а нескольких. Я встревоженно огляделась: если бы это была просто яма, и попавших сюда и погибших животных объедали черви, то черепа не оказались бы расколоты на куски, как, впрочем, и крупные кости. Надо постараться выбраться до того, как владелец ловушки вернется, чтобы проверить ее на наличие добычи. Ощупав ногу и поняв, что застряла она основательно, я стала медленно разбирать кости, чтобы не пораниться сильнее. По крайней мере, пока нет ощущения, что раны глубокие, так что не стоит усугублять. Вывернутая в неестественном положении конечность сильно мешала, отдаваясь резкой болью на каждое движение, отчего действовать приходилось на ощупь. — Попалась? — раздался сверху знакомый голос, и я подняла голову. — А ты и рад? — хмуро вопросила виднеющегося у края ямы сатаниста. — Ну уж не расстроен, — пожал плечами он. — Выбраться помочь? — Не все так просто, — вздохнув, повела плечами, пользуясь минутой, чтобы дать отдых напряженным мышцам. — У меня нога застряла. — Весело, — хмыкнул мужчина и исчез из поля зрения. Так, а ведь ему сейчас не составит особого труда убить меня или просто заживо похоронить. И никто ничего не найдет и не узнает: лес большой, все обыскать просто нереально. Нехорошие подозрения заставили занервничать и поторопиться, но вскоре стало ясно, что спешка только замедлит процесс освобождения, и пришлось вернуться к прежнему, медленному темпу. Вскоре пришел сатанист, заглянул в яму, еще раз хмыкнул и сбросил вниз веревку с навязанными на ней узлами. — Спасибо, конечно, но я же сказала, что мне сначала ногу освободить надо, — буркнула я. — Не глухой, повторять не надо, — снисходительно бросил мужчина и добавил командным тоном. — Прижмись к стене, чтобы не мешать. Я сдержала возражения, что в узкой яме двоим будет сложно развернуться, и выполнила указание: спорами делу не поможешь, а голос сатаниста звучал уверенно. Опомнившись, устроилась понадежней и отключила флиграв, чтобы не выдавать хотя бы оставшиеся тайны. Бросив вниз охапку прутьев, мужчина ловко соскользнул по веревке и, присев на корточки, приготовил инструмент в виде нескольких свежевырубленных кольев и топора. — Теперь не дергайся, — посоветовал он, осматривая ловушку, после чего за несколько секунд расширил отверстие в черепе, в котором и застряла моя конечность и помог извлечь ее, не повредив. Обвязав меня веревкой, выбрался наверх и вытащил меня следом. После того, как окровавленную ногу обмыли в ближайшем ручье, выяснилось, что пострадала практически только кожа, в некоторых местах покрывшись длинными глубокими царапинами. — Спасибо за помощь, — на сей раз искренне поблагодарила я. — Раньше я думала, что мы враги. — Не обольщайся, мы и есть враги, — улыбнулся сатанист. — Враг бы не помог выбраться из ямы, а наоборот, радостно прикопал, — возразила я. — Этим и отличается зверь от человека: последний руководствуется не только собственным отношением, — мужчина с явным намеком смерил меня взглядом. Я раздраженно фыркнула: мало того, что меня опустить пытается, так еще и в этологии не смыслит! — Не недооценивай животных, у них тоже очень сложные взаимоотношения. — Даже если и так. Это неважно, — рассмеялся мужчина. — Один — ноль в мою пользу, оборотница. — Да? — удивилась я. — Я застал тебя в беспомощном состоянии, но не воспользовался им, а наоборот, оказал помощь. Пусть даже об этом никто, кроме нас не узнает, но надеюсь, что ты подумаешь и сделаешь правильные выводы. Хотя эти его слова были не слишком приятны, я решила, что не время спорить, и согласно кивнула. — Подумаю. Смысла пытаться догнать загонщиков ни он, ни я не видели, поэтому просто вернулись в лагерь. Охота не принесла радости, одни разочарования, хотя удалось убить целых четырех оленей. Но, во-первых, в процессе охоты почти два десятка людей получили травмы от рогов и копыт развернувшихся и пытающихся прорваться животных, причем трое ранены настолько серьезно, что выпадут из активной жизни больше чем на две недели. А, во-вторых, когда разделили добычу, на каждого пришлось всего по паре килограммов (если не учитывать кости, кожу и содержимое кишечника). — Не стоило так рисковать, — подвел итог проведенному мероприятию Маркус. — Да за это время мы бы набили минимум по три-четыре килограмма лягушек, змей, рыбы и прочей мелочи. И действительно, больше никто не высказывался за охоту на крупного зверя. Никакие шкуры не окупают возможности потерять подвижность или даже жизнь. Тем более, как правильно заметил физик, добыча мелких животных не сложнее, а риск гораздо ниже. 265 – 281 сутки (14 – 30 июля 1 года) Вскоре выяснилось, что не только взрослые обитатели плота оценили дрессировку Рыси. Мы так и не узнали, кто из мальчиков-полукровок, еще с трудом ползающих, придумал новую игру, поскольку утром, когда мы проснулись, обнаружили, что подобным образом уже развлекаются оба. А именно бросают палку, после чего кричат «Лысь, дай!», что моя дочь-звереныш с готовностью выполняет и возвращает деревяшку им в руки. Поскольку, судя по веселому смеху мальчишек и радостному визгу Рыси, эта игра доставляла большое удовольствие всем сторонам-участникам, я не стала ее пресекать. Лучше пусть неуемная энергия дочери тратится на безобидные развлечения, а не на хулиганство. Через три дня после большой охоты свободные отпраздновали закат гигантской желтой луны. Тогда Юля и сообщила нам приятную новость о том, что ждет ребенка. А по прошествии еще недели вернулся Игорь и тут же принялся убеждать нас тоже пожить на общагах хотя бы несколько суток. — Я за детьми готов присмотреть, если что, — пообещал он. — Просто если вы сами там не поживете, все равно мне не поверите. Но несмотря на все уговоры, ему так и не удалось соблазнить кого-то из посвященных переселиться. — Зря, — покачал головой математик. — Вы даже не представляете, сколько теряете. — Ну так расскажи нам, — предложил Сева. — Разве ты не с этой целью проводил разведку? — Эх, — разочарованно махнул рукой Игорь. По его словам выходило, что хотя на общагах нет племен, но зато существует достаточно четкое разделение по мировоззренческим критериям. Более того, свободные и все группы классифицировали по этому принципу. — Мы — уникальные, — радостно сообщил нам математик. — Мы не только племя, но еще и специфическое религиозное объединение! — Религиозное? — хором возмутились Росс с Севой. — Именно, — кивнул Игорь. — Представителей нашей религии называют джаргами, а верят они в то, что наука откроет перед ними тайны мироздания и даст им сверхъестественные силы. — Вовсе и нет, — тут же возразила я. — По-моему, никаких сверхъестественных сил наука нам не даст. — Именно, что даст. Например, если у нас появятся машины, что это, как не чудо для обычного местного человека? А пока из заслуг джарговского типа нам приписывают, во-первых, Севин плот — он самый большой, крепкий и комфортный, — инженер при этих словах гордо подбоченился. — Во-вторых, проведенную на Тале операцию, — в отличие от Севы, зеленокожий с досадой ударил кулаком травяную постель и пробурчал что-то типа «если бы я еще знал, почему она оказалась удачной». — В третьих, наличие двух компьютеров, — у меня вытянулось лицо. — Да-да, они и об этом знают! В-четвертых, то, что мы нашли способ борьбы с драконами. Ну и в-пятых, что мы не боимся троллей. Чуть позже Игорь уточнил, что джаргами является большинство, но не все посвященные. По мнению пассажиров общаг, ни Дет, ни его жены в наше религиозное течение не входили, и если у первого еще были какие-то шансы, то трех его женщин народ без сомнения вычеркивал даже из кандидатов в «фанатиков науки». Кроме нашей, свободными выделялись еще три религиозные группировки, но ни в одну из них не входили ни племена, ни их представители. Члены первой, количеством в десять человек, назывались сампы и, по словам математика, верили, что сила, власть и мудрость приходит через страдание. У сампов пока не имелось заслуг, подтверждающих их религию. Несмотря на то, что все представители этого движения сплавлялись на общагах, они умудрялись держаться замкнуто и обособленно, с трудом и неохотно вступая в любой контакт с представителями любой другой философии. Удуны являлись представителями религии, занимающей промежуточное положение. Их особенностью было преклонение перед свободой передвижения. А по жизни это выражалось в нежелании обрастать вещами более того количества, которое легко унести с собой за один раз. Да и продукты они не запасали впрок, только до следующей остановки. Попросту говоря, в удуны входили все, кто не хотел обременять себя хозяйством. Разумеется, особых плюсов за этим философским течением не наблюдалось, как, впрочем, и особых минусов. Удуны отличались очень высокой общительностью и любопытством, являясь сборщиками и распространителями слухов. А еще все они, как, впрочем, и представители последней, третьей, философии, знали о втором режиме кольца-анализатора. — Они об этом сильно не распространяются, но от меня не скрывались, — пояснил Игорь. — Потому что в курсе, что и мы о нем знаем.