– Полиция! Марина злобно расхохоталась: – Ага! Что я говорила? Все, Славочка, вывели тебя на чистую воду! Закроют тебя годиков так на дцать! И шагнула к двери, намереваясь открыть и впустить полицию. Наперерез ей метнулась мать Славы: – Не пущу! Нет! Она с невероятной силой вцепилась в Марину, и худо бы той пришлось, не приди на помощь Саша. За дверью неистовствовал Барон, который слышал, что в квартире происходит что-то неладное с его обожаемым хозяином. Одновременно полицейские снаружи продолжали ломиться в дверь. Единственный, кто не участвовал в происходящем, был сам Слава. Отодвинувшись на безопасное расстояние, он взирал на сражающуюся за него мать с каким-то странным безразличием в глазах. Мол, мама и сама со всеми проблемами справится, главное, ей не мешать. Наконец дверь была открыта, полиция увела Славу и его мать, а Барон с восторгом приветствовал вновь обретенного хозяина, облизывая его всюду, куда мог дотянуться. В полицию Саша с Мариной отправились добровольно. Им хотелось послушать, что собираются предъявить официальные власти Славе. Оказалось, что все то же самое, что и они. Выяснилось, что после проведенной летучки день воспоминаний у двух жертв похитителя не только не закончился, но даже приобрел особый размах. Анка с Наталкой сумели вспомнить не только личность своего похитителя, но и в подробностях описать все время своего пленения. И отправились в полицию, где дали подробные показания против Славы. – В подвале нас держал. Мы как без памяти были, он к нам приезжал, еду-питье привозил и каждый раз убить грозился. Говорил, что оставит нас тут, а дом подожжет. Никто развалины разбирать не станет, останемся мы в подвале, как в могиле! – Запугивал! – Не иначе как он сумасшедший! – Его на освидетельствование надо! А потом в психушку или в тюрьму! Чтобы неповадно с другими такие же шутки шутить. Слава слушал эти обвинения, широко раскрыв глаза. Потом не выдержал и воскликнул: – Анка! Наталка! Вы чего такое говорите? Не было же этого! Вы все придумали! – Скажешь, что и гипноз ты не изучал? Благодаря этому ты сумел нас в повиновении держать! – Садюга! – А еще родственник! – Знать тебя больше не хотим! – Тьфу на тебя! И продолжали описывать свой плен дальше в таких леденящих душу подробностях, что следователь, невзирая на рыдания матери задержанного и многочисленные справки о плохом состоянии его здоровья, все-таки решил оставить Славу под стражей. Хотя бы на одну ночь. Анка с Наталкой выглядели довольными: – И всех полицейских предупредите, чтобы они ему в глаза не смотрели! Загипнотизирует! Славу увели, Анка с Наталкой ретировались, а тетю Надю пришлось успокаивать Саше с Мариной. Женщина уже забыла их размолвку возле двери в квартиру, теперь она люто ненавидела Анку с Наталкой, оговоривших ее сына. А на Сашу с Мариной сильных чувств уже не оставалось. Надежда даже стала видеть в них если не друзей, то союзников – это точно. И Саша постарался закрепить этот успех: – Мне тоже показания этих двух девушек кажутся весьма размытыми, – сказал он. – Врут девки все! Оговаривают Славочку. – Я бы хотел помочь вам. Надежда порывисто схватила его за руку: – Разберитесь! Саша, умоляю вас! Кроме Славки у меня никого на всем белом свете нет! Если с ним что-то случится… Я этого просто не переживу! – Тогда объясните, кем вам приходятся Анка с Наталкой? – Сестры они Славкины. Двоюродные. – Разве вы с этими девицами родня? – Да в том-то и дело! Их мать – это моя родная сестра, зовут ее Ирка. Это она через свою приятельницу Анку с Наталкой на работу к вам в «Электру» пристроила. А потом мне позвонила. Я чуть со стула не рухнула, когда услышала ее голос. Перед этим мы с ней, считай, лет двадцать не общались. А тут звонит собственной персоной, словно бы и не было этих лет молчания, и хвастается успехами своих дочек, и между делом спрашивает, не хочет ли и мой Слава пойти к ним в бухгалтерию работать. Как же не хочет! У него и образование подходящее, только на хороший оклад с его постоянными больничными рассчитывать не приходится. А Ирка меня и утешает, мол, ничего, в «Электре» всяких убогих и инвалидов привечают, потому что государство дает за их трудоустройство организации всякого разного рода бонусы и налоговые послабления. И твоего Славку возьмут с радостью. Говорит, я потому тебе и позвонила, что помню, Славочка с детства был очень слабеньким. Помнит она! Как же! Она и Славочку последний раз видела, когда ему пять годиков было! – Отчего же так? Вы же родня. – Такая вот мы родня! – с горечью отозвалась Надя. – Ни помощи, ни поддержки за все эти годы я от сестры не видела. Единственный раз, когда она мне позвонила, чтобы позвать Славку на работу в эту «Электру», где уже работали Анка с Наталкой. – Ваши племянницы? – Они самые! Мне бы сразу насторожиться, когда Славочка начал жаловаться, что не понимает таких отношений. Мол, Анка с Наталкой делают вид, будто бы они его знать не знают, а сами все время шифруются по разным углам, что-то друг с другом обсуждают и на него косятся. – То есть они вашего сына обсуждали? – Именно так он мне и сказал. А я, глупая, посоветовала ему поменьше обращать внимания на пустяки. Ну, шепчутся и пускай, они же девчонки. А ты в компанию пришел не для болтовни. И так половину времени на больничном проводишь, так хоть вторую половину покажи, на что ты способен. Мне кажется, Слава прислушался к моим словам. Во всяком случае, упоминать про обиды от кузин перестал. – Так они его еще и обижали? – Ну, общения-то у Славы с ними не получилось. Вроде бы на работу позвать позвали, а общаться не желали. Всем своим видом показывали: ты нам чужой. Но у меня и с сестрой та же петрушка. Точно так же она себя со мной вела. Очень четко дала мне понять, что родней меня не считает. У меня своя семья, у тебя своя. Ты в мои дела не суешься, я в твои. Может, оно и правильно, только как-то мне не по себе всякий раз делалось, когда она так говорила. – Скажите, а гипнозом ваш сын когда увлекся? – Это уже случилось, когда он в «Электру» перешел работать. Кто-то ему на работе книжку про гипноз подсунул. Славу это заинтересовало. Он все время читал и мне рассказывал, что с помощью самогипноза можно от многих болезней вылечиться. Я не очень-то верила во всю эту ерунду и особенно, что у Славы есть способности к этому гипнозу. Но он очень заинтересовался, предложил даже меня как-то раз загипнотизировать. – И что? У него получилось? Надя вздохнула. – Не хотелось мне его разочаровывать. Сделала вид, что выполняю его команды. Что-то простенькое он мне командовал – сесть-встать. Ну, а мне разве трудно? Я для родного дитяти и не такие кульбиты за эти годы выделывала. Что уж там, села, встала, зато как Слава был рад! Я таким счастливым его и не видела. Сразу же побежал кому-то хвастаться. Обещал, что на другой день лично все покажет. – Значит, с кем-то на работе у него все-таки завязались дружеские отношения? – Нет, мальчишки там хорошие, они Славу сразу приняли. Только их там всего двое – Женя и Гриша. Как я понимаю, Гриша увлечен компьютерными играми, он наружу почти и не выныривает. А вот с Женей мой сын много времени проводил. – Расскажите, а что случилось с вашим родительским домом? – Ой, да не хочу даже вспоминать ту гадкую историю! – отмахнулась Надя. – Но это может быть связано с тем, во что угодил ваш сын сейчас. – Почему? – Я не склонен думать, что похититель Анки с Наталкой – это ваш сын. Гипнотизер из него, как из меня балерина. К тому же гипноз нельзя вот так взять и сбросить, как это случилось у девушек. В одночасье взяли и все вспомнили. И похитителя своего назвали. И адрес дома, в котором он их держал, вспомнили. Но вот что занимательно, дом этот имеет прямое отношение не только к вам и вашему сыну, но и к похищенным им якобы девушкам. – Да, конечно, моя сестра наравне со мной владеет частью дома. Крохотной его частью, но владеет. А через нее и племянницы. – А вы с сыном? – И мы тоже. – Но у вас же есть еще братья? – Были, – вздохнула Надя. – Пили сильно, от этого и умерли слишком рано. – У них есть наследники? – Какое там! Они и женаты никогда не были! – Для появления наследника жена как раз не обязательна. – Никого у них не было. Бутылка им была и вместо жены, и вместо семьи, и вместо нормальной жизни. А доли свои в наследстве отца они нам с сестрой еще при жизни отписали. Илья сестре за какие-то деньги продал, а мне Гриша просто так подарил. Так и получилось, что у дома сейчас трое собственников. Нинка – вторая жена моего отца – и мы с сестрой. Благодаря Гришке я на равных долях с Иркой стою. Доброе дело он мне сделал. Хоть и пил сильно, а все равно оказался единственный из всей семьи, кто подумал, каково мне одной с ребенком-инвалидом крутиться. Так и сказал, помру скоро, Надюха, так пусть твоему мальцу от его дядьки память будет. Глядишь, удастся вам когда-нибудь с Нинкой сговориться, разбогатеете. Да какое там! С ней разве сговоришься! – Почему нет? Надя помолчала, но потом призналась: