Саша, кажется, удивился, но потом взял нож и решительно вонзил его в отбивную. Та брызнула соком, но Саша лишь еще сильнее надавил. – Сейчас покончу с этим и едем! – Куда? – В пансионат «Тихие зори»! И Саша начал так свирепо кромсать ни в чем не повинную отбивную, что Марина примолкла и лишь скромно подъедала из мисочки свой капустный салатик. Потом вбила в поисковике название «Тихие зори», изучила расположение и перечень предоставляемых услуг и поняла, что вопросов осталось еще много. Но у Саши был такой зверский вид, когда он расправлялся с куском мяса, что Марина решила благоразумно повременить с расспросами. И, лишь когда от отбивной осталось одно воспоминание, девушка рискнула спросить: – А что мы будем там делать? В этих «Тихих зорях»? – Поговорим с ухаживающими за Ниной людьми. Если за наследством старушки охотились, то преступник должен был так или иначе проявить себя. – Он должен был держать руку на пульсе старушки. – В точку! Он должен был быть уверен, что не прошляпит момент, когда старушка откинет тапки и можно будет приступить к операции по устранению единственной прямой наследницы. Пансионат «Тихие зори» находился в черте города, что выгодно отличало его от многих других заведений похожего толка. Расположен он был на территории старинной усадьбы, что было уже несколько хуже. Потому что хоть места для прогулок по тенистым берегам протекающей рядом речки Охты было предостаточно, но гуляющих старичков и старушек что-то на этих берегах не было видно. Зато помещения внутри здания отличались огромными размерами и высоченными потолками, что само по себе было и неплохо, но зато позволяло поселить в каждом помещении от полутора до двух десятков постояльцев, что создавало некоторую скученность и в то же время сплоченность. Друзья назвались потенциальными клиентами, которые подыскивают для своего впавшего в детство дедушки уютное и комфортное место обитания, и их без лишних преград пропустили внутрь. Заставили лишь нацепить маски и продезинфицировать на входе руки. А вот про бахилы даже и не заикнулись, так друзья и протопали вместе со всеми своими вирусами и бактериями, принесенными на подошвах своей обуви. Это не вызвало ни у кого ни малейшего нарекания, главное, что предписанные и вывешенные на стене правила были в точности соблюдены. Ребята шли и с любопытством оглядывались по сторонам. Ни Саше, ни Марине еще не приходилось бывать в таких местах, и они представляли их себе немного иначе. – Как тебе тут? – спросила Марина, которая была вынуждена вжаться в стену, потому что как раз в этот момент мимо нее пронеслись два деда, которые устроили забег на своих инвалидных колясках. Один дедок был абсолютно лыс и гладко выбрит, зато другой был хоть и плешив, но зато мог похвастаться изумительно длинной и густой бородой, которая развевалась у него за спиной, словно у летящего старика Хоттабыча. Лысый забег выиграл, и Хоттабыч немедленно предложил повторить. Очень уж не хотелось ему отправляться спать голодным, поскольку спорили эти гонщики между собой на сегодняшний ужин. – Бородатый, – многозначительно заметила Марина. – Нацепить ему очки и будет сторож с Озерной, десять. – Не будем же мы подозревать всех бородатых. – А как тебе тут вообще? – Не знаю, что и сказать, – пробормотал Саша, – как-то это очень уж похоже на какой-то пионерский лагерь. Шумно, оживленно, совсем не кажется, что все эти люди одной ногой уже в могиле. Возможно, это было и хорошо, что о тишине и уединении можно было в этих просторных стенах только мечтать. Но при этом в большом и дружном коллективе все эти одинокие пожилые люди чувствовали себя нужными друг другу. Все выглядели ухоженными и веселыми. Шутки и прибаутки сопровождали действия обслуживающего персонала. Вот эти тетеньки выглядели изрядно замотанными и появлению посетителей совсем не обрадовались. – Одинцова? Нина? Не помню такой. – Она умерла всего месяц назад. – Ребята, вы очень не ко времени! У нас сейчас ужин, потом раздача таблеток, затем отход ко сну. – Вы нам только скажите, приходил к ней кто-нибудь? – К кому? – К Нине Одинцовой! Она прожила у вас много лет. – Это не та ли безумная бабушка, которая никого не узнавала? – По всей видимости. – Одна она у нас такая была. Вообще-то у нас не специализированное заведение, все наши старички более или менее в своем уме. Вполне активные и жизнелюбивые, как вы видите. У них над головой как раз спланировал чей-то бумажный самолетик. Это все те же неугомонные Лысый с Хоттабычем занялись аэросостязаниями. В последнем заезде на колясках Хоттабычу удалось обойти своего приятеля, после чего коляски им пришлось вернуть их владельцам. Каждый из старичков в итоге победил в двух заездах и в трех проиграл. Победитель между ними так и не был определен, и чтобы окончательно его установить и определить судьбу ужина, стариканам пришла в голову идея с самолетиками. Одна из медсестер попросила их вести себя потише, на что стариканы посоветовали ей выйти замуж и, наконец, уже отвязаться от них. Потом выразили сожаление, что такую красу никто до сих пор не берет, и сделали осторожное замечание, что с годами товар выглядит все более залежалым. – Видите? – со вздохом произнесла бедная женщина. – С кем приходится дело иметь! И ведь никаких надбавок за вредность, голый оклад! Лучше уж в психушке, там хоть деньги платят. – Но все-таки что с нашей бабушкой? – Приходил к ней кто-то, – вздохнула женщина устало. – Кто? – Мужчина какой-то. Я не приглядывалась. – Молодой или в возрасте? – Говорю же, я не приглядывалась. На что он мне? У меня муж ревнивый. Если узнает, что я на других мужиков смотрю, мигом меня на ленточки порежет. Лысый с Хоттабычем вроде бы отвлеклись от своего занятия и прислушивались к разговору. – Если вы про того парня, что к Нинке захаживал, то это внучок ее! – Он ее и прикончил! Гад! Саша оторопел: – Внук? Вы хотите сказать, внучка? – Уж парня от девки я как-нибудь отличу, – фыркнул Хоттабыч. – Хотя про нынешних парней зарекаться нельзя. Но этот был точно парень. Щетина на щеках, кадык на шее, все при нем, одним словом, гад! – Но у Нины не было никакого внука. – Ну, может, это он нам так представился, чтобы мы от него отстали. – А имя? – Сказал, что звать его Валерой. – Как? – ахнули Саша с Мариной в один голос. – К Нине приходил Валера? Саша поспешно достал смартфон с фотографией Валеры. – Вот этот? – Вроде бы сходство есть, – невозмутимо произнес Лысый, не глядя на фотографию, пока Хоттабыч с любопытством изучал лица самих сыщиков и на фотографию Валеры тоже не смотрел. – Только тот с бородой был, а этот бритый. – С бородой! Как у вас? – Где ему до моей красоты! Такую бороду годами растить надо. У него накладная была. Внезапно на морщинистой физиономии Хоттабыча появилась загадочная ухмылка, словно бы веселый старикан задумал очередную каверзу. – А еще врал Валера насчет своего имени. Уж не знаю, как его звать-величать на самом деле, а только не Валера – это точно. – Почему? – Да сколько раз мы его окликали, а он и ухом не вел. Мы ему в спину: «Валера, Валера!», а он молчок. – А должен был отвечать? – Вот тебя как звать? – Саша. – Ну, если вон в том углу сейчас кто-нибудь крикнет: «Сашок, подь сюды!» – ты же оглянешься? – Конечно, я подумаю, что меня зовут. – Вот, о чем и речь. Ты оглянешься, потому что ты Саша и есть, а этот «Валера» никакой он не Валера был, потому что внимания на свое имя не обращал. Конечно, если лицом к лицу с ним стоять и Валерой его назвать, то он отзовется. А иначе – нет. – И часто он приходил? – Почитай, каждый месяц заглядывал. Сам Хоттабыч заглядывался на Марину, а она была серьезно настроена на диалог с Лысым и кокетничать со старичками, как тем очень хотелось, вовсе не собиралась. – Вы упомянули, что псевдо-Валера мог быть причастен к смерти Одинцовой?