Кранц усмехнулся: — Это вы специально подобрали? — Что — подобрали? — не понял Санта. — Песенку про стекло, — пояснил старик. — А, не, — дебильно оскалившись, ответил Санта. — Просто, попала так. — Ах, попала… Ясно. А то мне почудилось, что вы те мошки и есть, что о стекло бьются, — Борис Аркадьевич провел мыском ботинка по осколкам на асфальте. — Чего? — удивленно захлопал глазами Санта. — Говорю, вша ты ядовитая, детка, — пояснил старик, будто вдруг утратив чувство самосохранения. Да еще добавил огоньку керосинчика, обозвав Санту говнюком. — Че? Че ты сказал? А? — схватил тот старика за рубашку. — Повтори, че ты… Валька внутренне собрался. Базар, определенно, близился к трагическому финалу. Санта — если судить по выражению его лица — спускать старику его дерзость просто так не собирался. И что же делать? Придется вставать на защиту глупого дяди Бори. И кто его за язык тянул? Разве он не знает, как опасно говорить подобным тоном с такими отморозками? Валька окинул противника оценивающим взглядом. Их было пятеро или шестеро — он даже не стал уточнять. Ведь и так ясно — шансов против этой шоблы у них с дядей Борей никаких. Уделают так, что мать родная не узнает! Что ж, сразу смириться с поражением? Может, за это не так долго бить будут? Но не тем человеком был Валька Невежин, чтобы покорно склонить голову перед противником. Пусть заведомый проигрыш в схватке — пусть! — но и враг должен надолго запомнить ее! Хотя бы один разбитый нос, хотя бы один синяк под глазом — уж этим-то можно успеть наградить кого-нибудь из банды Санты прежде, чем вся компания гурьбой навалится на него… Валька незаметно положил руку на покосившуюся стремянку. Железная. Прекрасное оружие! — если неожиданно применить его. Взять, да и с разворота врезать по вражеской толпе! Хотя бы одному из мерзавцев, но достанется конкретно. Что будет потом? Валька старался об этом не думать. Точно знал он лишь одно — в будущем перед самим собой ему стыдно не будет! Рука крепче сжала стремянку… Но в самый последний миг за спинами «гвардии» Санты послышался резкий визг тормозов — издала его шикарная черная «Волга» с тонированными стеклами. Звук этот, казалось, лишь отсрочил момент расправы с начинающими кооператорами. Валька даже подумал сперва, что это к Санте прибыло подкрепление. Однако дальше начало твориться что-то совершенно непонятное. Из «Волги» выскочили четверо крепких плечистых парней в дорогих кожаных куртках. Каждый из них сжимал в руках по дубине, похожей на бейсбольную биту. За тем, что произошло дальше, Валька наблюдал с открытым ртом. Происходящее его так и подмывало назвать «избиением младенцев». Один из пассажиров «волжаны» размахнулся и, на миг присев, со всей дури вмазал битой по ногам ближайшего к нему парнишки в борцовской майке. Та же участь ждала еще двух его товарищей. Как подкошенные, воя нечеловеческими голосами, они рухнули на усеянный осколками асфальт. Сам Санта, вовремя осознав, что сопротивляться бессмысленно, стараясь спасти ноги, рухнул на колени. «Не будут же они бить дубиной по голове? — вероятно, рассудил он. — Это уже убийство!» «Бейсболисты» же, судя по всему, преследовали иную цель — продемонстрировать, что кооператив товарища Кранца уже имеет «крышу», и оспаривать ее надежность — бессмысленно. Валька пришел в себя, выйдя из оцепенения, лишь тогда, когда увидел, что один из парней в кожанке, замахнувшийся битой для очередного удара, прицеливающимся взглядом зацепился и за его ноги. — Я не… — лишь вырвалось из горла Вальки, продолжавшего крепко держаться за лестницу. В голове, словно на калькуляторе, мгновенно просчиталось: против биты шансов у него нет! Единственное, чисто рефлекторно, он успел сдвинуть ногой стремянку, тем поставив под удар ее. Деревянная дубина с таким ужасным железным грохотом врезалась в нее, что в глазах «бейсболиста» на долю секунды даже успела мелькнуть растерянность. Но этого времени хватило Вальке, чтобы резко двинуть вперед верхнюю часть стремянки, обрушив ее на голову неожиданного противника. Тот выронил из рук биту и, схватившись за лицо, сел на землю. Поквитаться за товарища тут же ринулся другой «бейсболист», но его остановил голос Бориса Аркадьевича: — Стой, Пахом! Это свой. — Какой еще свой? — недовольным голосом осведомился тип с битой, подозрительно глядя на Вальку. Валька же сразу узнал этого Пахома — не так давно, когда он фотографировался на комсомольский билет, дорожки их случайно пересеклись в мастерской у Бориса Аркадьевича. Пахом, правда, Вальку теперь в упор не узнавал. Поэтому дядя Боря поторопился представить ему стажера: — Помощник это мой. Валька Невежин, — пояснил Борис Аркадьевич, переводя за спину висевший на груди «Зенит». «И когда он успел вооружиться фотоаппаратом? — не к месту посетила Валькину голову глупая мысль. — Да и зачем?» Тут голос подал и сидевший на земле парень из бригады Пахома. — Ничего себе, помощничек! — сказал он, потирая ушибленный стремянкой лоб. — Так ты ж замахнулся на меня этой фигней… — кивая на биту, попытался оправдаться Валька. Отпустив, наконец, стремянку, он подал руку поверженному врагу, который, на поверку, оказался вроде как другом. — А че, на тебе написано, что ты помощник? — огрызнулся тот, вскочив на ноги, проигнорировав Валькину руку. И тут же зло крикнул оставшимся стоять в смятении подельникам Санты: — Ну, че вылупились? На колени все, падлы! Кто у вас тут главный? Вопрос его остался без ответа. Пацаны геройски молчали, не желая выдавать своего главаря. И тому пришлось самому назвать себя: — Ну, я… — сказал Санта, с опаской глядя на биту в руках Пахома. — Ха! — усмехнулся тот. — Настоящий босс! Первым на колени и бухнулся, козлина, — он резко махнул битой перед самым носом Санты, от чего тот, в ужасе отпрянув назад, слезливо охнул. — Ссыкло! — с усмешкой заключил Пахом. Тем временем со стороны черной «Волги» послышался странный ритмичный звук. Взглянув на автомобиль с опущенным стеклом передней пассажирской двери, Валька увидел внутри еще одного человека, непожелавшего покинуть салон вместе с Пахомом и его людьми. Это был мужчина лет тридцати, со впалыми щеками и — не по возрасту — залысинами на голове. На носу его чернели солнцезащитные очки; правда, сдвинутые вниз так, что серые, колючие глаза смотрели поверх них. Вовек не забыть Вальке этого насмешливо-надменного взгляда! — Молодцы, — глухим, но с нотками удовлетворения голосом сказал пассажир «Волги», лениво хлопнув в ладони пару раз. После чего обратился к Кранцу: — Думаю, Борис Аркадьевич, проблема исчерпана. Ничего не поделаешь, времена нынче смутные. Всяк крысенок свое урвать норовит. Надеюсь, теперь молодые люди в курсе, что не по Сеньке шапку примерить решили. А чтоб наука и впредь была, пускай пешком больше ходят. Машины эти, — кивнул он в сторону «Москвича» и «копейки», — хотя и говно, но лучше уж кому-нибудь другому пускай послужат. Займись, Пахом… Тонированное стекло автомобиля лениво поползло вверх и замерло, оставив лишь щель сантиметра в два — видно, для вентиляции салона, из которого поплыла модная композиция группы «Наутилус-Помпилиус»: Гуд бай Америка, о-о… Где я не был никогда. Прощай… навсегда! Возьми банджо, сыграй мне на прощанье Ла-ла, ла-ла-лай-ла… Глава 5 В поисках “QUEEN” Не прошло и пяти минут, а о недавнем побоище или — как сказал бы Валька Невежин — «избиении младенцев» возле двери фотографического салона Кранца мало что напоминало. Ни машин, ни людей. Только осколки стекла на асфальте да валяющаяся стремянка. — Ну и ну! — изумился Борис Аркадьевич, подняв ее. — Гляди, Валька, осталась даже вмятина от башки того типа, которого ты приложил ею. — Не, дядь Борь, — улыбнулся Валька. — Я ему верхушкой стремянки съездил, а здесь, внизу, это он успел битой долбануть. Вот и вмятина. — Знатная вмятина! Хорошо не по ногам. — Хорошо, дядь Борь, что я лесенку эту подставить успел. А вообще, могли бы и предупредить, что эта ваша «крыша». Старик усмехнулся: — Надо же, слово-то какое выдумали — крыша! Кровельщики, понимаешь… Не, Валюх, не «крыша» они мне, — загадочно произнес он. — Так просто, люди добрые. Тимуровцы. Давай лучше забудем обо всем. Целы остались — чего еще желать? У нас с тобой и так забот невпроворот. «Что-то темнит старик!» — подумал Валька. Но согласно пожал плечами и, приладив стремянку на старое место под сбитой вывеской салона, шустро вскарабкался по ступенькам. — Давайте тряпку, дядь Борь! — почти весело крикнул он сверху. Краска отмывалась хорошо. Водя по вывеске тряпкой, Валька продолжал думать о недавней стычке людей Санты с парнями, которых Борис Аркадьевич всячески избегал называть своей «крышей». Да и, действительно, «крыша» ли это? «Крыше», насколько знал Валька, кооператоры должны платить деньги. Как «цеховики» Артуру в исполнении Гафта из фильма «Воры в законе». Но Пахом в тот раз, когда они случайно встретились с ним в фотомастерской, пришел к Кранцу явно не за деньгами. Наоборот, он сам что-то принес старику — вспомнил Валька сверток в руках того. Странно это как-то все… Голос Бориса Аркадьевича отвлек Вальку от размышлений. — Ладно, слезай. — Так не отмыл же еще! — удивленно молвил Валька. — И не надо. Не дело фотомастера это — с тряпками по лестницам скакать. Сейчас приедут люди, приберутся. Да и вообще, наведут марафет. — Какие еще люди? — Сам сейчас увидишь, — усмехнувшись, ответил Кранц. Вскоре возле бывшей фотомастерской остановился «Рафик». На нем прибыла бригада реальных рабочих в синих спецовках. Один из них — вроде как прораб — быстро распределил своих людей по объекту. Застучали молотки. Запахло краской. Двое шустрых работяг сходу привели в подобающий вид вывеску, после чего занялись дверью. Вскоре на месте разбитого стекла появилось новое — зеркальное. — Ого! — присвистнул Валька, увидев в нем свое отражение. — А прочное? — поинтересовался Кранц. Один из рабочих с улыбкой протянул ему молоток: — Бейте.