— Вы правильно поняли… — Ну, так я слушаю ваши новые условия. — Сначала ответьте мне на один вопрос. Если я дам вам доступ к некоторым банковским счетам, вы сможете перевести деньги с них на какой-нибудь другой счет? — Разумеется, — пожал плечами Вакарис. — Даже если этот счет нужно будет открыть в иностранном банке? — уточнил бывший вице-премьер. — А почему бы и нет? Просто это займет чуть больше времени. — И сколько? — Ну, не знаю… Как только завтра откроется банк, я дам команду главбуху… Чеботаревский перебил его: — Завтра — это уже поздно! Мне нужно сегодня. Вакарис взглянул на наручные часы: — Помилуйте, Валентин Петрович! Банковский день закончен. Чеботаревский грустно вздохнул и, не поднимая на собеседника глаз, произнес: — Помнится, Роберт Янович, в нашу последнюю встречу вы сами завели речь о некой сумме, что вы готовы отдать за свободу вашей дочери… Вы еще удивлялись, что я до сих пор не озвучил ее, — напомнил он. — Припоминаете? — Ну. И что же? Вы тогда, насколько я помню, благородно отказались от денег. А теперь, что? Передумали играть роль благородного злодея? — Я не злодей. — Но вы ведь, как я понял, теперь хотите денег? Денег… ЗА МОЮ ДОЧЬ! Так разве это не злодейство? — Нет, нет, нет… — замотал головой Чеботаревский, — вы не так все понимаете… Обстоятельства несколько изменились. Подозреваю, что к завтрашнему утру все мои счета будут арестованы. Фактически я — нищий. — Ах, вот оно что! — соболезнующим тоном протянул банкир. — Это, насколько я понимаю, как-то связано с публикацией той вашей рэкетирской фотографии в прессе? — В некоторой степени, Роберт Янович, — вынужден был признать бывший вице-премьер. — Но не только… Видите ли, мне нужна ваша помощь. Вернее, — вдруг повысил он голос, — вы обязаны помочь мне! Мои светлые порывы оказать вам содействие в вызволении вашей дочери из плена привели к тому, что я поссорился с весьма влиятельными людьми. Как я понял, вы уже имели возможность увидеть, какую травлю в отношении моей скромной персоны развернули в газетах, в интернете… Я до сих пор в шоке! И думаю вот, глотая валидол, если бы не это похищение… Если бы не ваша дочь, Роберт Янович… — Довольно! — решительным тоном остановил политика банкир. — Говорите по существу, чего вы хотите за мою дочь? И тут Чеботаревский выпалил, словно загодя выученный текст: — Денег и возможность покинуть с ними пределы России! Я знаю — в ваших силах посодействовать этому. Вакарис даже вынужден был на секунду отвернуться, чтобы скрыть от собеседника улыбку, вызванную его словами. Но он тут же взял себя в руки: — Хорошо, Валентин Петрович. О какой сумме идет речь? — спокойный тоном осведомился он. — Я не знаю… — признался бывший вице-премьер. — Решите сами, Роберт Янович, сколько стоит ваша дочь… — Я не оцениваю детей деньгами, — холодно ответил ему Вакарис. — Простите… — Валентин Петрович скромно потупился. — Я, наверное, неверно выразился. Я просто хочу сказать, этой суммы мне должно хватить, чтобы некоторое время пожить за границей. Скромно, без излишеств, но… Вы должны сами понять, Роберт Янович. Рано или поздно, но я добьюсь, чтобы деньги, имеющиеся на моих счетах, вернулись ко мне… — Как я понимаю, речь идет о нескольких миллионах в устойчивой валюте? — осведомился Вакарис и тут же буднично, словно речь шла о выделении пожертвований на какой-нибудь приют для домашних животных, сказал: — Что ж, вы их получите. Чеботаревский не верил своим ушам. Никакого торга! Никаких дебатов! Простые слова банкира даже на минуту выбили бывшего вице-премьера из колеи. — Как это замечательно… — лишь смог пробормотать он, собираясь с мыслями. — Но когда я увижу свою дочь? — тут же озадачил его Вакарис. Чеботаревский же, судя по всему, тоже решил сделать широкий жест, заикнувшись было: — Да хоть… Очевидно, он хотел сказать: «Да хоть сейчас!», но вовремя одумался и, выдержав небольшую паузу, ответил: — Как только получу деньги, так сразу дочь свою вы и увидите. Вакарис усмехнулся и кивнул куда-то в сторону: — Так берите. Чеботаревский проследил за его взглядом и увидел сложенные в углу кабинета коробки из-под ксероксной бумаги, после чего изумленно присвистнул (если, конечно, можно назвать свистом шипящий звук, вырвавшийся из его рта). — В этих коробках? — понизив голос до шепота, недоверчиво спросил он. — В этих коробках, — подтвердил Вакарис и, предвосхищая следующий вопрос собеседника, пояснил: — Я слежу за последними событиями, Валентин Петрович. Именно в свете их я и решился позвонить вам и назначить встречу здесь, в моем банке. Я подумал, так для дела будет безопаснее… Но Чеботаревский его уже не слушал. — Сколько здесь? — сглотнув слюну, осведомился он. — Тринадцать миллионов долларов, — продолжая улыбаться, ответил Вакарис. — Сколько? Тринадцать? — недоверчиво переспросил Чеботаревский. — Вы мне не верите? Было заметно, что Чеботаревский и впрямь ему не поверил, хотя и сказал: — Верю, конечно, верю, Роберт Янович. — Тогда почему у вас такой растерянный вид? — осведомился тот. — Вид?.. Да нет, все нормально. Просто задумался: что-то коробок больно много для тринадцати лямов. Мне кажется, здесь их все тридцать! — Ах, вот вы о чем. Да, вы правы, визуально кажется, что тут должно быть больше. Но дело в том, Валентин Петрович, что это мои кровные сбережения, и так вышло, что храню я их исключительно в пятидесятидолларовых купюрах. — Ах вот оно что! Понимаю, Роберт Янович, понимаю… — Ну и? — Вакарис вопросительно посмотрел на Чеботаревского. — Ах, да, — спохватился тот, — дочь… Право, вы меня ошеломили этими деньгами. Надо бы это, грузчиков каких-нибудь позвать, что ли… — Где же я вам сейчас найду грузчиков? — удивился Вакарис. — Ну, охранникам своим прикажите. — Хм… Охранники у меня, Валентин Петрович, содержатся для того, чтобы охранять, а не прислуживать… — сказав это, Вакарис поднялся из-за стола и подошел к окну, взглянув за которое, поинтересовался: — Все три машины на стоянке, как я понимаю, ваши? Так и попросите своих людей… — Какие еще три машины? — вскочил со своего места Чеботаревский. — У меня всего одна… — подлетев к окну, он осекся. — Так что, две другие — это не ваши машины? — уточнил Роберт Янович. — Н-не мои… — задрожал голос бывшего вице-премьера. — С-судя по всему, Роберт Янович, это мои н-недруги… Вычислили меня, суки! Вычислили… — он совершенно искренне всхлипнул, не видя вариантов, как выпутаться из сложившейся ситуации. Действительно, на стоянке перед банком теперь находилось три автомобиля: машина, на которой приехал Чеботаревский, и два серых джипа, вставших клином так, что выехать за его пределы автомобиль Валентина Петровича физически не смог бы. — Обложили, сволочи, обложили… — чуть ли не выл бывший вице-премьер. — Что же делать, а? Что же мне делать, Роберт Янович? Живым дальше дверей вашего банка мне теперь точно не уйти. Вот влип-то… Однако Вакарис оставался на удивление спокойным. — Как я понимаю, Кристина находится в вашей машине? — Угу, — подтвердил Чеботаревский. — Вы боитесь, что вашу девочку вновь… это… перепохитят? Не бойтесь… В машине преданные мне люди, профи, их много, — блефовал бывший вице-премьер. — Если что, они сделают из моей машины Брестскую крепость… — Не думаю, что теперь моя девочка еще кому-то нужна. Полагаю, людей в этих серых джипах больше интересует ваша персона, Валентин Петрович. — Если со мной что-нибудь случится, вашей Кристиночке тоже не поздоровится, — пригрозил Вакарис, с трудом подавляя предательскую дрожь в голосе. Вакарис приобнял гостя за плечо и усадил на стул. — Не нервничайте, Валентин Петрович. Послушайте лучше, какой у меня родился план, — продолжил он, располагаясь напротив собеседника: — С тыльной стороны моего банка находится дебаркадер… — Что? — не понял Чеботаревский.