— Нам с вами надлежит обсудить одну весьма важную проблему. Скажу без преувеличения: касается это будущего всей финансовой системы нашей страны. Я говорю о судьбе доллара, господа… Все присутствующие дружно повернули головы к закрепленному на стене монитору, где продолжала красоваться фотография однодолларовой купюры. — Неужели все так плохо? — не поверил кто-то из присутствующих. — Истинного положения вещей вам здесь вам никто не назовет, — ответил Броуди. — Да и не наше это дело. Почти все вы — солдаты финансовой армии США, и ваша солдатская обязанность — не заморачивать свои головы штабной бюрократией, стратегией и тактикой там всякой. Ваше дело — выполнять приказ, стрелять. — Так укажите нам цель, мистер Броуди, — не без насмешки потребовал один из этих «солдат». — Дайте координаты, — с улыбкой попросил другой, — и будьте уверены, мы не промахнемся! Броуди усмехнулся: — Сейчас вы их получите. Но сначала хочу послушать цифры. Пожалуйста, мистер Смитсон. На приглашение отозвался господин с лишенным растительности, яйцеобразным черепом и седой бородкой: — По сведениям ФРС, — сказал он, — на сегодняшний день в обращении находятся порядка триллиона с четвертью наличных долларов. За последние пять лет количество долларов, находящихся в обращении, увеличилось на 42 %. И это при том, что объем наличного денежного обращения у нас, в Штатах, составляет всего 7 % от озвученной выше цифры. Как мы можем видеть, количество долларов в мире неуклонно увеличивается. Ежегодно только за пределы США их вывозится на сумму порядка 70 миллиардов! — В Мексику, что ли? — поинтересовался кто-то. — И туда тоже. Но основная масса растворяется за океаном, — пояснил мистер Смитсон. — И, к сожалению, близок тот момент, — с траурной интонацией заключил сидевший по правую руку от Броуди пожилой круглолицый крепыш, — когда их там скопится столько, что мир накроет одно гигантское финансовое торнадо. Это будет катастрофа, господа! И она близка. — Так неужели это стало заметно только сейчас, мистер Скотт? — спросил его кто-то из числа людей за столом. — О, нет! — оживился тот. — Впервые на такую возможность мы всерьез обратили внимание ровно четверть века назад. — И что же? Никаких действий предпринято не было? — Почему же? Тогда долларовый котел удалось предохранить от взрыва, стравив предкризисный финансовый пар через клапан под названием Советский Союз. А как вы думали? — хмыкнул мистер Скотт. — Но это было лишь полдела. Нами были просчитаны все риски на случай возникновения обратной волны, чтобы ее возможные последствия свести к минимуму. Правда, в конце восьмидесятых мало кто решался заглядывать далеко вперед. В те времена мы преимущественно решали оперативные задачи. А грядущая ликвидация Советского Союза буквально ослепляла нас. Впрочем, нам удалось выявить одну странную закономерность… — заметил он, после чего продолжил, чуть понизив голос: — Сейчас не тайна, что некогда, еще в 1934 году, в разработке основного дизайна долларов принимал участие некий русский художник-мистик. Так вот, после этого наш с вами доллар периодически словно… ммм… — не знаю — словно проверяют на прочность некоторые соотечественники того художника: «Как, мистер “Грин”, ты еще не созрел? Не настала ли тебе пора падать?» — Что вы имеется в виду? — Я говорю о фальшивомонетчиках, господа, — улыбнувшись, пояснил мистер Скотт. Представитель Секретной службы сообщил: — Согласно статистике, около пяти процентов всех долларов в мире составляют подделки. — Но что это за доллары?! — театрально воскликнул Скотт. — По официальным данным Казначейства, которое я имею честь представлять, — пояснил он, — самой популярной ассигнацией в обороте является стодолларовая. Причем до двух третей их обращаются за пределами Соединенных Штатов. К концу 2012 года объем всех напечатанных стодолларовых купюр составлял более восьми с половиной миллиардов штук. Соответственно, можно сделать вывод, что практически все поддельные доллары в мире — это сотенные купюры. Далее продолжил Сэм Броуди: — Наши враги научились печатать их вполне успешно, получив технологии и часть оборудования в наследство от развалившегося Советского Союза. Вспомним хотя бы доллары Саддама Хусейна! Вот она, обратная волна! И теперь на Ближнем Востоке, по данным наших агентов, готовится новая, массированная атака на доллар. Это отчасти секретная информация. Но думаю, господа, всем уже вполне очевидно, в каком критическом положении находится доллар теперь. И в этой связи, каждая лишняя банкнота на рынке — тем более, поддельная! — может спровоцировать его взрыв. Не будем вдаваться в рассуждения — кто виноват. Нам нужно действовать! Как, по вашему мнению, мы можем защитить доллар? Представитель Бюро по гравировке и печати усмехнулся: — Проблема не новая. Как и всегда, мы будем защищать наш доллар, ступать на шаг впереди фальшивомонетчиков. Еще десять лет назад, как многим здесь известно, нами была начата разработка новой сотенной купюры с беспрецедентными элементами защиты. Но попытка запустить ее в оборот три года назад провалилась из-за технического сбоя в оборудовании. Тогда ФРС не приняла у нас порядка полутора миллиарда купюр! — Но теперь мы все же вынуждены были, даже несмотря на технический брак, пустить их в оборот, — сдержанно проинформировал всех Сэм Броуди. — Это напоминает затыкание пробоины в корабле первым, что подвернется под руку, — заметил кто-то. — Вполне справедливое замечание, — согласился Броуди. — И это лишь подчеркивает масштаб надвигающейся катастрофы. Раз уж наше правительство решается пустить в оборот не совсем качественные сотенные купюры, значит, иного пути сдержать возможную волну иностранного фальшивомонетничества нет. — Что ж, хотя бы так, — вздохнул мистер Скотт. — Чем активнее мы будем пускать в оборот новые сотенные ассигнации, тем быстрее изымем из него старые. А значит, проще будет вычислить печатные станки, на которых кто-то еще решится продолжать печатать поддельные доллары старого образца. — Все так, мистер Скотт, — без особого воодушевления отметил Сэм Броуди. — Только на войне, как на войне. Не успели мы поставить заплатку на одну пробоину, тут же образовалась другая. Причем с противоположного борта… — Ты это о чем, Сэм? — насторожился Скотт, незаметно для себя обратившись к председателю на «ты». Но тот не обратил на данный факт ни малейшего внимания. Тяжело вздохнув, он сказал: — Ну, а теперь, господа, собственно, я хочу перейти к тому, ради чего мы все здесь собрались. Не так давно в Европе был вычислен некий господин, подозреваемый в распространении поддельных долларов в невиданных масштабах. А лично я испытал чуть ли не шок, когда узнал, что этот фальшивомонетчик является одним из тех, о ком только что рассказали нам вы, мистер Скотт. — Неужели русский? — не поверил тот. — Именно, мистер Скотт. Русский! Птица еще та! Но агентам нашего управления (ЦРУ) удалось втереться к нему доверие. А потом пригласить его посетить США, чем тот с явным удовольствием и воспользовался. Разумеется, он почти сразу же, как оказался на территории Соединенных Штатов, был арестован. Но давать показания по интересующему нас вопросу не хочет. Он явно чего-то или кого-то боится. Но сейчас многое для нас встало на свои места и без его помощи. Дело в том, господа, что буквально на днях в руки наших агентов попала весьма любопытная запись… — Броуди бросил недвусмысленный взгляд в сторону монитора, на котором все еще продолжало «висеть» изображение однодолларовой купюры. — Я хочу, чтобы все вы посмотрели ее… — Неужели на записи запечатлен печатный станок в работе? — с чисто профессиональным интересом поинтересовался представитель Бюро по гравировке и печати. — Вы частично правы, — с едва заметной улыбкой ответил Броуди, — станок на ней действительно запечатлен. Но, увы, в зачехленном виде. Зато вам предоставляется уникальная возможность не только увидеть его создателя, но и послушать его рассказ… — Этот русский мастер говорит на английском? — удивился Скотт. — Возможно, — подтвердил Броуди. — Это ведь не рядовой мастер! Но на записи, к сожалению, нам его придется слушать в основном с помощью синхронного перевода. До недавнего времени этот человек… Вы мне не поверите, господа! До недавнего времени он возглавлял один русский банк. Банкир-фальшивомонетчик! Его имя… Мы пока не знаем его подлинного имени. Но в русских финансовых кругах этот человек был известен под фамилией… — Сэм Броуди не успел договорить, так как на мониторе вместо доллара появилась совершенно другая картинка, которая, как только все сосредоточили на ней свое внимание, «ожила». Человек в огромных черных очках, закрывающих чуть ли не половину его лица, крепил на треноге видеокамеру, что можно было понять по спонтанным, прыгающим кадрам, случайно снимаемым той. Справившись с этим делом, он выключил и нажал вновь кнопку съемки, после чего, не торопясь, прошел к таинственному устройству, напоминающему заводской станок, накрытому белым покрывалом. Возле этой загадочной машины стояло кресло, в которое он, придержав стрелки брюк, и сел, оказавшись точно перед камерой. Пару раз наигранно кашлянув, незнакомец начал говорить что-то на непонятном большинству сидевших за столом людей языке. Но тут же в наушниках, что украшали их головы, послышался мягкий, приятный голос переводчицы. Правда, то ли речь героя записи была сложна, то ли переводчица не имела должного опыта, но она то и дело спотыкалась на некоторых фразах, словно затрудняясь подобрать нужный перевод какому-нибудь слову. «Сергей Ашотович, Станислав Прокофьевич, доброго времени суток вам, господа! — официальным тоном начал этот человек. — Личность я непубличная, но надеюсь, что вы меня узнали даже несмотря на этот небольшой маскарад, — дотронулся он до своих очков. — До сего момента вы могли знать меня под именем Роберта Яновича Вакариса — главы “ОКО-банка”. На прошлой неделе, если не забыли, вы купили его у меня за сущие копейки… Довольны? — усмехнулся бывший банкир. — Приобрели пустышку в золотой оправе… Пардон, вы, должно быть, еще не в курсе. Политическая машина, которую я запустил, — Вакарис слегка повернул голову в сторону станка за своей спиной, словно данный агрегат и являлся той машиной, о которой он говорил, — работает не очень быстро. Зато надежно! По моим расчетам, запись этого моего монолога одновременно с вами просмотрят еще в паре инстанций… Ну, а потом, само собой, она появится и в интернете. Так вот, о чем я хочу повести речь, господа… Борьба за “ОКО-банк” завершена. Вы, видно, думаете, что выиграли эту партию. А как же! Все признаки победы налицо: банк теперь вроде бы ваш, старый его владелец, то бишь я, подписав все нужные бумаги, исчез в неизвестном направлении. Даже не пикнул! Разумеется, иначе и быть не могло. Вы же из породы людей, воспитанных советской номенклатурой. Ну, а ко всему, надо признать, вы мастерски овладели такими банальными финансовыми инструментами, как: жестокость, лицемерие, жадность, подлость, ложь… Это ваши, так сказать, козыри. С ними вы выигрываете в любой игре. Впрочем, еще раз извиняюсь. Я отвлекся. Итак, господа, чтобы вы, наконец, поняли смысл этого моего видеообращения, предлагаю вам для начала перенестись примерно на четверть века назад. Жил тогда в неком провинциальном городке один простой советский фотограф по имени Борис Аркадьевич Кранц. Вернее, не совсем простой. Даже можно сказать, талантливый. Короче, великий мастер! Когда с его фотосалона местный криминал потребовал дань, он решил заплатить им не деньгами, коих у него не имелось, а продукцией. Правда, несколько нестандартной. Он стал печатать для них крупные партии поддельных автобусных билетов. Билетики вышли на славу! Ведь Кранц был уверен: для того, чтобы сделать точную копию чего-то, прежде всего, необходимо подойти к делу творчески. А творческому человеку штамповка не нужна. Ему более интересно не повторить чьи-то достижения, а, как минимум, превзойти их. Да не на шаг, а — как он писал в своем дневнике — на два, на три! Подобный эффект он называл “синдромом Данилы-мастера”… Впрочем, вряд ли вы читали Бажова! Судя по всему, именно этим синдромом был одержим и сам мастер Кранц. Он мечтал создавать не просто копии, а шедевры. Он мечтал увековечить в своих работах собственное имя. Ему казалось, что эти работы станут для него пропуском в некий абстрактный Мир творческой Свободы… И здесь его мечта опять же трагически совпала с запросами зажравшихся мафиози. Они потребовали от Кранца почти невозможного — изготовить клише для печати поддельных рублей! Кранц же не отказался. Наоборот, взялся за дело с невиданным воодушевлением. Именно в этой опасной, поистине ювелирной работе он увидел шанс продемонстрировать миру свой криминальный талант, — Вакарис грустно улыбнулся. — Плоды его работы можно увидеть в Музее МВД даже сейчас. Есть там один малозаметный стендик, где хранится под стеклом купюра достоинством 25 рублей. А примечательна она тем, что в профиле товарища Ленина на ней весьма явственно проступают… черты лица господина Кранца с его знаменитыми бакенбардами… Именно клише для печати поддельных четвертных банкнот заказали ему тогда члены преступной группировки, а он им, получается, выдал продукт с собственным профилем вместо ленинского… Гений! Куда делся потом сам Кранц? Об этом в данный момент знает лишь один человек, но я не хочу слышать его рассказ. Я знаю и так, несчастного старика эти мерзавцы убили, даже не оценив его таланта, потому как банально не хотели платить ему за работу обещанного гонорара. Судя по всему, купюры с фальшивым Лениным вышли в оборот уже после убийства Кранца. Но только провел своих убийц старик. Ох, как провел! С изготовленных им клише бандитами были отпечатаны двадцатипятирублевки превосходные во всех отношениях, за исключением… профиля Ленина. Выудить их из оборота тогдашней милиции не составило труда. Думаю, кто-то из бандитов поплатился за распространение этих купюр свободой. А то и жизнью. Ведь в СССР тогда еще существовала смертная казнь за подделку денег… Сам же Кранц добился того, чего хотел. История этого мастера не забудет. Его профиль может теперь видеть любой, кто посетит Музей МВД. Почему я так подробно рассказываю об этом талантливом человеке? — спросил Вакарис и сразу ответил на свой же вопрос: — Просто однажды, совершенно случайно, в моих руках оказался его архив: дневник, негативы, чертежи печатной машины, формулы растворов, инструкции, как всем этим пользоваться, и прочие тайны, включая главную. Это заповедь: “ШТАМПОВЩИК ФАЛЬШИВОЙ МОНЕТЫ ПО МАСТЕРСТВУ ВСЕГДА ДОЛЖЕН ИДТИ НА ДВА ШАГА ВПЕРЕДИ МАСТЕРОВ МОНЕТНОГО ДВОРА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА!” Такие слова были записаны печатными буквами на обложке его дневника. Это, разумеется, метафора, господа, — пояснил Вакарис. — Но, если разобраться, так ведь оно и есть. Иногда, чтобы достичь заданной высоты, не обязательно на нее карабкаться из последних сил. Зачем? Можно же элементарно вмиг взлететь выше нужной отметки, воспользовавшись лифтом, а потом спокойно себе снизойти до нее…» Вакарис вновь грустно улыбнулся и, выдержав печальную паузу, поинтересовался: «Господа, вам еще не страшно слушать продолжение? Ведь оно теперь будет касаться непосредственно вас. А прежде всего, банка, что неделю назад — вроде бы вполне законно — влился в ваш знаменитый КОНСОРЦИУМ. Не боитесь? — еще раз осведомился Роберт Янович. — Тогда слушайте…» И он, наконец, признался: «Волею судьбы, дорогие мои толстопузы, продолжателем дела Кранца стал ваш покорный слуга. Ведь, согласитесь, грех было не воспользоваться наследием Кранца. Я… фальшивомонетчик! — усмехнувшись, смело заявил Вакарис, после чего продолжил: — На изучение архива Кранца мне понадобился не один год. Это была теория. Потом последовала практика: по чертежам старика я создал собственный станок. Идею с подделкой рублей я даже не рассматривал. В те времена нули на наших деньгах рисовались быстрее, чем делалось бы клише для их печати на моем станочке. Я выбрал доллар! Благо, какие-то инструкции по его печати отыскались в доставшемся мне архиве мастера Кранца. Шаг за шагом приближался я к тому, чтобы напечатать такие баксы, которые ни один эксперт в мире не признал бы подделкой. Правда, несмотря на обладание секретами Кранца, для этого мне понадобился не один год упорного и опасного труда. Но своей цели, господа, я достиг. Я научился печатать доллары, неотличимые от настоящих. Вроде бы “ура!”.