— Миледи, я сейчас все уберу! — пообещала Бетти, чуть не плача. — Не спеши, — махнула рукой я. — Кофе я сварю в лаборатории, а перекусить можно и позже. Выбравшись из постели, я поплелась умываться. Когда вернулась, меня встретил Донал. — Доброе утро. — Он протянул кружку, украшенную черной кошачьей мордой. — Угощайтесь. — Доброе утро. Спасибо. Я взяла чашку, пряча глаза. После ночных откровений смотреть на Донала было неловко. Словно почувствовав это, он отвернулся и устроился в кресле у окна. Осмелевшая Лиса запрыгнула ему на колени и начала топтаться, выпуская и втягивая когти. Начальник охраны, даже не поморщившись, рассеянно почесал ее за ушами и погладил вдоль хребта. Кошка с низким довольным «мя-а-ау!» брякнулась на спину, подставив ему беззащитный пушистый живот. — Мя-а-а! — обиженно напомнила о себе с пола Марка. Я подхватила ее под пузо и пересадила к себе. — Новости есть? — делано небрежно поинтересовалась я, прихлебывая кофе. Кошки несколько разрядили обстановку, так что честно заслужили свою порцию ласки. Донал покачал головой, сверля меня напряженным взглядом. — Адам из замка сбежал, и я позабочусь, чтобы он больше не вернулся. — Что теперь? — напрямик спросила я, допив кофе. — Надо найти пособницу Адама. — Голос Донала похолодел, и я понимала почему. Он крайне болезненно относился к предателям. — Иначе она может продолжать вредить Скоттам. Я покосилась на его руку, стиснувшую подлокотник кресла, и не удержалась: — Почему вы не… Я запнулась, и он подхватил, криво улыбаясь: — Не питаю к Скоттам недобрых чувств? Не желаю им зла? Отведя взгляд, я кивнула, а Донал объяснил спокойно: — Они не виноваты в том, что натворила Аннабель. — Они не пытались это исправить, — заметила я тихо, но твердо. Донал упрямо мотнул головой. — Аннабель не оставила инструкций, как снять заклятие. И давайте не будем об этом. — Почему? — рассердилась я. Терпеть не могу, когда проблему пытаются замолчать. Можно подумать, она исчезнет, если спрятать голову в песок. Ну что за детский сад?! Лицо Донала застыло. — Они и мои потомки тоже. В конце концов, какое вам до этого дело? Я уже открыла рот, чтобы разразиться гневной речью… но срезалась на горьком: — Вы ведь скоро уедете. Уеду, а Донал останется — блюсти покой замка и охранять своих сколько-то праправнуков. — Я бы так не смогла, — призналась я честно, прижав задремавшую Марку к груди. Она сонно приоткрыла глаз и снова закрыла. Донал пожал плечами. — У меня нет выбора. Так что насчет сообщницы Адама? Как думаете: это Хелен или Джорджина? Я моргнула от столь резкой смены темы, но послушно задумалась. Ничего нового, впрочем, не надумала. — Джорджина. Это вполне в ее духе — влюбиться в неподходящего мужчину и наделать глупостей. Кстати, у нее есть похожие духи. Донал задумался, рассеянно поглаживая кошку. — Допустим, — признал он нехотя. — Но Хелен вполне могла позаимствовать платок сестры, как и духи. — Так мы ни к чему не придем. — Я ссадила кошку на пол и решительно встала. — Нужно проверить теорию, раз уж она возникла. Или доказать, или убедиться в ее несостоятельности. — Как? — Донал насмешливо изогнул правую бровь. М-да, хороший вопрос. Разве что спросить в лоб: «Джорджина, у тебя был роман с Адамом?» Кстати, это идея! — Взять нахрапом? — предложила я с проклюнувшимся азартом. — Она ведь наверняка чувствует себя виноватой. Если сказать, мол, я все знаю, то не выдержит и проболтается! Он хрустнул пальцами и задумчиво признал: — Может сработать. Не зря же говорят, что на воре и шапка горит. Только что вы будете делать, если это не она? — Буду спрашивать у всех подряд, — хмыкнула я. Пусть меня посчитают сбрендившей, что с того? Все равно я скоро уеду. Донал посмотрел… странно. — Я с вами. На глаза показываться не буду, вмешаюсь, только если что-то пойдет не так. Согласны? — По-моему, это перестраховка, — заметила я и махнула рукой. — Но если вам так будет спокойнее… — Будет, — сказал он твердо. На том и порешили. Как я ни старалась, уловить хотя бы тень присутствия Донала не могла. Он скользил следом, невидимый и неощутимый, и от этого было жутко. Интересно, каково это — жить… нет, скорее, существовать тут из века в век? Привязанным к замку и — будем честны — рабом своих же потомков? Смотреть, как они рождаются, живут и умирают? Брр! Я остановилась у двери и тряхнула головой, стараясь переключить мысли на стоящую передо мной задачу. Итак, дано: романтичная девица, которая предала брата ради возлюбленного. Что она предпримет и как себя поведет теперь, когда кавалера выставили из замка? Впрочем, для точного прогноза мало данных. Придется поступать в лучших научных традициях: действовать наобум, а потом притворяться, что так и задумано. Глубоко вздохнув, я распахнула дверь в спальню Джорджины… и натолкнулась на удивленный взгляд Хелен, сидящей у постели сестры. Сама Джорджина разметалась по постели. Дышала она тяжело, с присвистом, влажные от пота волосы прилипли ко лбу и шее, нос покраснел и опух, на скулах рдели пятна лихорадочного румянца. — Что? — встрепенувшись, одними губами спросила Хелен. Я выразительно поманила ее к выходу. Хелен поднялась и, бросив тревожный взгляд на сестру, вышла за мной следом. — Что случилось? — выпалила она с ходу, опираясь спиной о дверь, словно ноги ее не держали. — Долго рассказывать, — ответила я неопределенно. — Что с Джорджиной? Надеюсь, не краснуха? — Кажется, грипп. — Хелен устало отвела волосы со лба. — Жар и сильный кашель. Выглядела она немногим лучше спящей сестры: под глазами синяки, платье несвежее, взгляд мутный. — Ты завтракала? — поинтересовалась я, на ходу пересматривая планы. Болезнь Джорджины спутала мне все карты. Нечего и думать сейчас потревожить больную, даже если она всего лишь искусно притворяется. Помедлив, Хелен призналась: — Нет. И не ужинала… кажется. — Почему? — удивилась я. — Да так. — Она нахмурилась и принялась наматывать на палец светлый локон.