И мне всё больше это не нравилось. – Я пришла, – мой голос взяло хрипотцой. Обернувшись, Янис наградил меня многообещающей улыбкой. – Спасибо, что предупредила. Сам бы я не догадался. Затем он хлопнул меня по плечу, как какого-то закадычного друга и провёл к бортику крыши. На смолянистом парапете лежали целлофановый кулёк и пара листов утренней газеты. Приглядевшись, я заметила небольшой швейцарский нож, что окончательно меня смутило. А точнее, бросило в ступор. – Решил меня убить? – предположила я, сглотнув. – Это было бы слишком просто, – усмехнулся Янис, а затем протянул мне руку, приглашая сесть на край парапета, отчего я снова замешкалась. – Не дрейфь, Ромашка. Так вышло, что теперь моя жизнь всецело зависит от твоей. Вера оторвёт мне голову, если я тебя покалечу. – Ты вынуждаешь меня на вывих собственной лодыжки, – ехидно пропела я. – Без головы ты будешь выглядеть куда симпатичнее. – Едва ли девчонки с тобой согласятся… Усевшись на бортик, мы свесили ноги над почти беспроглядной пропастью. Отсюда виднелся наш почти безлюдный дворик, школа и даже насыпи карьеров на окраине города. С высоты пятиэтажного дома Мирный открывался с самой лучшей его стороны. Страх ушёл так же быстро, как и настиг. Наблюдая за красивым видом, я успела позабыть, зачем вообще сюда пришла. – Проголодалась? – поинтересовался Янис, развернув пакет и достав оттуда брикет с уже подтаявшим мороженным и другой поменьше – с жаренной картошкой. – Я ведь обещал тебя покормить. Налетай, не стесняйся. – Ты серьёзно? – Более чем, – на этих словах Долмацкий запустил ломтик картофеля в пломбирную массу, а затем довольно его прожевал. – Согласен, блюдо весьма экзотичное, ну уж точно понаряднее сыра с плесенью. – Боже, – моя рука коснулась лба, – да ты ещё и извращенец. Единственное, что ждёт тебя после поедания этой гадости, так это бессонная ночь на холодном сортире. – Чушь собачья, – отмахнулся парень. – Деликатес проверен лично. Сама попробуй, если не веришь. Закатив глаза, я надкусила сладкую картошку, заочно зная, что причудливое блюдо подаётся с фри, но огорчать этим познанием Яниса уже не хотелось. По правде вкус был неплохим, если не брать во внимание ужасающее количество калорий, которых я боялась как огня когда-то. – Неужели, это работает? – продолжала вредничать я, виляя ногами. – Крыша. Звёздное небо. Кусок пломбира… Сдаётся, кое-кто насмотрелся сопливых фильмишек? Янис замер, нахмурив брови. – Я не стараюсь тебе понравиться, Даша. И уж точно не собирался сдобрить вечер романтикой. Не ищи в моих действиях амурный подтекст, – он выдержал паузу. – Если это и было свиданием, то сугубо деловым. Меня укололи его слова, пусть виду я не подала. – Но… – Я знаю, о чём ты хочешь спросить, – перебил меня парень. – Зачем я всё это устроил? Зачем привёл тебя сюда? Почему не пошлю тебя к чертям, как это сделали многие? – он резко коснулся виска и поморщился, будто ощутил резкую боль. – Это ты хочешь узнать? С ним творилось что-то странное. Янис выглядел так, как если бы переваривал раскалённые угли. На лбу парня образовались испарины, дыхание стало тяжёлым, а в руки взяло дрожью. – Ты в порядке? – я потянулась к нему, но тот увернулся. Прошло несколько секунд, и Янис снова расслабился. Неестественно быстро. Выпрямившись, он невозмутимо продолжил: – Когда-то твоя мать спасла меня, выдернула из пропасти и научила смотреть на эту жизнь другими глазами. Я же посчитал своей обязанностью открыть глаза тебе. Хотя бы немного. Хотя бы попробовать. – Ну и как? Вышло? – аккуратно спросила я, всё ещё не понимая, что происходит и к чему тот клонит. – Хотелось бы верить, – усмехнулся Янис, почесав затылок. – Ты приняла меня за вора, верно? Разгильдяя, который грабит ларьки, бесхозных псов и девчонок с уроков. Я попытался доказать тебе обратное. Ты считала Мирный самым уродливым месте на этой планете, а теперь с восторгом всматриваешься в ночные пейзажи. И, наконец, ты думала, что твоё положение худшее из тех, что возможно придумать, но сегодня познакомилась с теми, кому точно не позавидуешь, – он помедлил. – Поэтому, задаваясь тем, как всё прошло, для начала обратись самой к себе. Ибо я сам того не понял. Какое-то время я молчаливо вглядывалась в темноту, размышляя над сказанным, а затем вымученно улыбнулась. – Всё пытаетесь меня изменить? Слепить из дерьма конфетку? Что ж, вы бесцельно тратите время. Это как возить цветной краской по чёрной – по итогу всё равно получится грязный оттенок. Янис взглянул на меня. Он был предельно серьёзен. – Тебе не нужно меняться, Даша. Достаточно лишь поменять своё отношение ко всему, что тебя окружает. Или к кому-то… – Единственный человек, который достоит моего внимания – это отец. Не вижу причин быть милой для кого-то другого. – А как же Вера? Его вопрос был равен подножке. Ещё вчера слово «мама» ассоциировалось с чем-то колючим и неприятным, а уже сегодня отдавало теплотой, пусть пока ещё перманентной. Я сама уже не понимала, что чувствую к ней. – У меня нет к ней неприязни, если ты об этом. Но и обольщаться не стоит. Вскоре всё наладится, я вернусь домой, и имя Вера станет призрачным эхом. У неё это отлично выходит. Долмацкий устало вздохнул, как если бы вёл диалог с ребёнком. – А ты не допускаешь мысли, что ей пришлось поступить так, как она поступила? – парень тут же осекся, будто сказал лишнего, и спешно переключился: – Я потерял своих родных. И теперь всё, о чём мне приходится жалеть, так это о потерянном времени. Если бы я меньше думал о себе, то мог бы их спасти. На языке вертелся один из вопросов, задать который минутой позже уже не представлялось возможным. – Что с ними случилось? – спросила без колебаний. – Так вышло, что алкоголь и проблемы – коварная смесь. И даже некогда достойные люди не всегда способны с ней справиться. – Какая беда их настигла? Я знала, что ненароком выхожу за рамки, сую свой нос туда, куда не следует, но почему-то не могла остановиться. – Всему виной я, – выпалил Янис, криво улыбнувшись. – И, пожалуйста, прими это как данность. Без расспросов. Просто прими и всё. Было сложно понять, говорил ли парень с притворством, либо был предельно честен. Одно я понимала точно: отчасти мы были схожи. И дело не в том, каким он виделся обществу, и даже не в желании доказать что-либо тем, кто того не достоин. Мы были и оставались детьми, которые лишились родителей. Кто-то буквально, кто-то условно. – Из-за меня отец сейчас под следствием, – тихо отозвалась я. – Из-за меня разрушилась семья когда-то. Так что если ты собрался корить себя в одиночку – не выйдет. Я переплюну тебя по всем возможным пунктам. – Едва ли, – повеселел вдруг Долмацкий. В карих глазах заиграл огонёк. – Хочешь помериться гнусными качествами? Валяй. Но ты заочно проиграла, – он игриво постучал пальцами по подбородку. – Уверен, ты никогда не воровала конфеты у соседских детишек. – Ещё как воровала, – покривлялась я. – И не только конфеты. – А что насчёт друзей? Их ты тоже подставляла? – Со счёту сбилась… Янис расправил плечи и принялся разминать кулаки, словно готовясь к наисложнейшему спаррингу. – А в машины яйцами кидалась? – Каждую Пасху. В другие дни обходилась камнями. – И даже соль в еду подмешивала? Я деловито отмахнулась. – Соль. Шампунь. И папины носки. – Я сдаюсь. Ты просто демон, – наигранно скривился Янис, за что тут же огрёб подзатыльника. – Эй, за что? Ты ведь выиграла. – Продолжаю держать марку. Незаметно небо заволокло густыми тучами. Стало прохладно. Сверкнула молния. Пошёл дождь. – Это тоже твоя работа? – накинув капюшон на голову, спросил парень. – Одна из твоих ведьминских пакостей? – Возможно, что так, – хихикнула я. – Растаять боишься? Приблизившись, Янис опустил свои ладони мне на лицо. Наши лбы соприкоснулись. Взгляды встретились. – Запомни, Ромашка, я ничего не боюсь… Уже ничего. Дыхание прервалось. На мгновение показалось, что наши губы вот-вот соприкоснутся. Но не успела я осмыслить эти секунды, как громом раздалось: – Бес, твою мать! Мы тебя уже обыскались! На крыше, отмахиваясь от безутешного Блэка, топтались друзья Яниса. Кичливый блондин и молчаливый брюнет. Увидев меня, парни не открыто выразили своё недовольство. А Янис тем временем, бесшумно выругавшись, соскочил с парапета. – В чём дело, Вадик? Где пожар? – Сказал бы я, где подгорает, – зыркнув на меня, сплюнул блондин, – да вот только выражаться при собаке не хочется. Вот же говнюк! – Что-то срочное? – уже с большей серьёзностью задался Янис.