– Мадилова здесь не причём. Разве ты не допускаешь мысли, что всерьёз мне нравишься? – Допускаю, – с иронией бросила я. – Допускаю, что такой слюнтяй как ты безосновательно решил, что любая юбка ему по зубам. Но это далеко не так. – А кто мне запретит попытать удачу? Обратившись к парню, я ехидно улыбнулась. – Осторожнее на поворотах, Семёнов. Мордашка Кена и боксеры впритык ещё не делают тебя завидным парнем. А точнее, вовсе не красят. Антон заметно оскорбился. Отвернувшись, он выругался себе под нос, а затем нервно пнул по мячу, который летел в нашу сторону. – Значит, слухи о вас с Долмацким не лгут, – вдруг начал парень, криво улыбаясь. – А я наивно решил, что ты умная девка. Только полная дура могла с ним связаться. В груди болезненно защекотало. Щёки вспыхнули. – Мы с ним не пара, если ты об этом! – Уверена, что он считает так же? – усмехнулся Семёнов. Меня возмутил его вопрос. Парень явно юлил, в попытке меня разозлить. И на этот раз преимущество было на его стороне: каждый раз, когда речь заходила о Долмацком, мой самоконтроль давал трещину. – Что ты мелешь?! Янис мой сосед, и только! – Да ну? То-то он вприпрыжку за тобой гоняется. – В отличие от некоторых, он не пытался меня загнобить! – вскипела я изнутри. – Он помогает мне! Так, как может! – Да что ты о нём знаешь?! – бросил Семёнов, обратив на себя внимание одноклассников. Даже физрук недовольно покосился в нашу сторону. Теперь мы оба поутихли, дав себе время на передышку. Я злилась, но любопытство преобладало над желанием оставить Антона в одиночестве. – Что ты знаешь кроме того, что он твой сосед? – уже спокойнее продолжил парень. – Быть может, он рассказал тебе о том, почему давно не школьник? Отчего его боятся? Почему его избегают? Либо поведал о том, в чём причина этих странных приступов? – Полагаю, ты меня просветишь? – съязвила я, предчувствуя неладное. Было глупо отрицать, что все эти вопросы не покидали мои мысли. Каждый день, каждую ночь. Перманентные ответы находились, но они не раскрывали сути. Неприятным удивлением стала возможность получить их от Семёнова. От того, кто неприкрыто ненавидел Яниса. – Когда-то он был моим одноклассником, – с толикой неприязни начал Антон. – Умник, что всегда держался в стороне. Вечно гордый, высокомерный… Казалось, что он и за людей нас не считал. Но несмотря на мерзкие повадки, мы нашли с ним общий язык. Стали старше, что ли… Я сглотнула. Новость о том, что Янис учился в моём нынешнем классе заменила подножку. Как и весть о том, что он был нелюдим. – Долмацкий быстро влился в коллектив, будто никогда не являлся его якорем. В девятом классе мы даже могли сойти за друзей, – не сбавляя темпа продолжал блондин. – Но потом всё изменилось. А точнее, изменился он сам, когда лишился родителей. Антон замолчал, а я напряглась каждой клеточкой тела. – Ты находишь это странным? – мой голос взяло хрипотцой. – Любой закроется в себе, перенеся такую потерю… – Дело не в скорби, Даша, – огрызнулся Семёнов. – Он превратился в животное. Опозорил себя и осквернил память родителей. – О чём ты, твою мать? – После смерти родителей Янис вернул своё прежнее обличие, что было весьма предсказуемо. Он стал диким, озлобленным на весь этот мир, настоящим Бесом. Несмотря на это нам хотелось его поддержать. Все учителя скакали перед ним, как перед тем младенцем. Янис, как дела? Янис, чем тебе помочь? Ты не голоден, Янис? – покривлялся Антон, передразнивая педагогов. – Все только о нём и болтали – мальчишке, который остался без мамкиной юбки. Но даже этого он не оценил. По спине пробежали брезгливые мурашки. Семёном захлёбывался в своей ненависти, а я едва держалась, чтобы не плюнуть ему в лицо. Мне потребовалось немало сил, чтобы дать договорить негодяю. – В тот день мы сложились всем классом, чтобы могилы Долмацких не походили на две безымянные насыпи. Они ушли друг за другом, к чему социальные службы были отнюдь не готовы. Всё взвалилось на нас. На наших родителей, – парень умолк, словно перебирал в голове картинки прошлого. – В тот день, как и в любой другой, Долмацкий выбрал пропустить уроки. Я видел, как он, под проливным дождём, затягивал сырую сигарету, сидя на бортах футбольной коробки, и решил подойти. Мы обменялись парой фраз, а после я вручил ему свою любимую толстовку, дабы тот не замёрз. Мне было очень его жаль. – Ты молодец, Антоша, всем это ясно, – процедила я, с трудом сохраняя невозмутимость. – Но давай без прикрас. Ближе к делу. – Приободрённый моим разговором, Янис вернулся класс. Тогда Указка решила вручить ему собранные нами деньги, но не обнаружила их в своей сумочке. После недлительных поисков, их обнаружили в кармане Долмацкого. Удивительно, правда? – злобно хохотнул парень, а затем оскалился. – Он оказался проворнее всех. Янис украл деньги прежде, чем мы успели их передать. Что? Слова застыли на языке. В один миг мир сократился до точки, оставив меня задыхаться в облаке возмущения. Однако Янис был здесь не при чём. – Я помог им вычислить воришку, – раздавалось уже приглушённым эхом. – Тогда Долмацкий накинулся на меня, не стесняясь наносить удары. Он бил рьяно, ибо знал, что не прав. Фактически убивал, в крике повторяя, что терять ему больше нечего. Признаюсь, я был не готов к такой жуткой атаке. Потом ещё неделю пролежал в больнице. «Подонок, – колотилось в висках, подобно адскому маятнику». – Так или иначе его осудили. Исключили из школы. Вручили справку. Мой отец постарался, чтобы этот зверь больше не переступал порог класса, – Антон облегчённо выдохнул. – И пусть он до сих пор является частью нашего общества, он того не достоин. Долмацкий не герой, он – преступник, Даша. Жадный до денег и внимания. Ты нужна ему, потому что богата. И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше. Я содрогнулась от омерзения. Глаза наполнились скупыми слезами. Прозвенел звонок с урока, и лишь тогда я смогла говорить. – Какой же ублюдок… – вырвалось шёпотом. – Я рад, что ты одумалась, Дарья. Он плохой человек. – Какой же ты ублюдок, – повторилась я, чем вогнала Семёнова в ступор. – Ты подставил его. Подставил Яниса. Вскочив со скамьи и оглядевшись по сторонам, Антон наклонился ко мне. – Что ты несёшь, бестолочь? Ты хоть слышала, о чём я тебе говорил? По правде я уже никого не слышала. Паззл сложился прежде, чем блондин завершил рассказ. – Ты сам украл эти деньги. Подсунул их Янису под предлогом любимой одежки, а затем выставил его вором, – сухо проговаривала я, смотря в пол. – А всё потому, что ты не мог делить внимание с кем-то ещё. Ты, тщеславный хорёк, настолько полон эгоизма, что вставил нож в спину уже раненному человеку. Сцепившись в запястья, Семёнов грубо притянул меня к себе. Его скулы заострились. На губах образовалась слюна. – Закрой свой рот, дура. Твои догадки – чушь собачья. Мимо нас проходили учащиеся, наверняка заинтересованные пылкой сценой, но сейчас это было неважно. Не для меня, не для Семёнова. Сгорая от брезгливости, я посмотрела в лживые глаза и натянула полную презрения улыбку. – Гореть тебе в Аду, ублюдок. И твоему папаше. Осознав, что больше не в силах меня переубедить, Антон сдался. – Тебе всё равно никто не поверит, – бросил он, прежде чем скрыться в мужской раздевалке с другими парнями. ГЛАВА#20 Я говорила о Янисе. Я думала о Янисе. Мне снился Янис. Все мои мысли занял парень, который внезапно исчез. За привычкой видеть его ежедневно пара дней показались неделями. А после раскрытых аспектов прошлого и вовсе – годами. Мне впервые стало его не хватать, что несомненно пугало. Все мои попытки достучаться до парня оказались тщетными, как и стремление повидаться с ним вне дома. Выгуливая Блэка в уже знакомом пролеске, я то и дело озиралась по сторонам, в надежде приметить знакомую куртку, но не находила ничего, кроме едкого разочарования. Казалось, заключённый нами договор был прописан по одиночным правилам. Тогда, приглашая меня на крышу, Долмацкий не стремился поменять моё мнение, он предоставил выбор себе. И наверняка его сделал. Едва ли тот звучал в мою пользу. После школы, попрощавшись с Веней, я направилась не домой, а в захворалый ДК. Но надежда встретить Яниса рухнула уже на входе. Горькая досада впервые обрела обличие в виде хрупкой женщины, и по всем несправедливым законам я звала её «мамой». – Даша? – удивилась Вера, повстречав меня на крыльце с огромной коробкой в руках. – Что ты тут делаешь? – Заскучала по детишкам, – слукавила я, а затем, выдержав паузу, состроила саму беспечность: – Сосед, случайно, здесь не пробегал? – Его не было несколько дней, – по-прежнему озадачено ответила мама. – Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось? Раскрывать свои истинные мотивы мне не хотелось, поэтому, забрав у Веру коробку, я кивнула в сторону входа. – Пойдём. Из меня хреновый помощник, но любая помощь не лишняя. Поднявшись на третий этаж, мы оказались в небольшую, прогретую солнцем, комнату. Большая часть помещения была заставлена коробами с гуманитарной помощью, в углу стоял столик с бумагами. Светлая комната походила на типичный школьный кабинет, только без парт и оживлённых возгласов. Уже после Вера обмолвилась, что когда-то здесь проходили занятия по вокалу. – Какой чай желаешь? С улыбкой? Счастьем? Или, быть может, удачей? – нелепо подшутила Вера, разливая кипяток по чашкам. Для неё я всегда оставалась ребёнком, даже в свои семнадцать. – Мне без сахара, пожалуйста. Такой найдётся?