– Быстрее, мама! Выжми этот чёртов газ! – подгоняла я Веру, ёрзая в пассажирском кресле «Логана». – Умоляю, поторопись! Мне стоило больших усилий, чтобы напроситься на эту поездку, но едва кто-то мог меня сдержать. Новость об аварии стала тем толчком, что окончательно вышвырнула меня из клетки эгоизма и плёвой гордости. Мне было страшно. Боязно до дрожи костей. Ведь уже сегодня я могла лишиться того, кого, казалось, только-только обрела. – Долго ещё?! Это корыто может ехать быстрее?! – Успокойся, Даша. Скоро будем на месте, – нервно сглатывая, повторяла мама. Её пальцы дрожали, вцепившись в руль, а потерянный взгляд был нацелен на дорогу. – Я делаю всё, что в моих силах. Мы мчались в темноте, следуя за тусклым светом фар. Автомобиль вибрировал на брусчатке, сотрясая без того разбушевавшееся сердце. В голове крутилась сотня безрадостных кадров, которые могли нас ожидать, отчего я нередко закрывала глаза и лихорадочно трясла головой, в попытке их прогнать. – Ты должна знать, дочка, если вдруг… – Даже слышать ничего не хочу! – прикрывая уши руками, огрызалась я. – Просто доставь меня туда и всё! Участковый был несправедливо сдержан, когда заявил о происшествии, но несколько холодных фраз хватило, чтобы назвать его «жутким». «Авария» – это слово преследовало меня повсюду и каждый раз несло неподконтрольное значение. И если вчера оно ассоциировалось с отцом, прошлой жизнью, внутренним состоянием и массой свершённых ошибок, то лишь сегодня – со смертью. Той безвозвратной потерей, что не исправить наличием денег. Километры чернильного леса сменились светом габаритных огней, дорожными конусами и обрывками сигнальной ленты. «Логан» притормозил у обочины, а вместе с тем поутихло желание выбраться наружу. Страх увидеть то, что навсегда разобьёт моё сердце, сковал по рукам и ногам. Он был настолько велик, что кардиограмма дыхания превратилась в прочерк, голова закружилась. – Ты можешь остаться здесь, – скорее посоветовала Вера. – Я всё узнаю и обязательно тебе доложу. Мама переживала не меньше, но всеми силами скрывала волнение. Сейчас нас отличало только одно: в её глазах читалась безнадёга, а я ретиво верила в лучшее. Насколько это было возможно. – Нет, – отрезала я, сжав зубы и выскочив из салона. Меня тотчас ослепил свет карманных фонариков и безутешных мигалок. На дороге творилось что-то крайне беспокойное: носились люди в медицинской форме, толпились сонные зеваки. Участковый тоже был уже здесь. Рассматривая искорёженный «Краун», что улетел в кювет, он что-то говорил своим коллегам. С такой непринуждённой гримасой, будто изучал музейный экспонат. – Ну что ты возишься, Федя?! – эхом раздавались голоса сотрудников скорой помощи. – Тащи нашатырь! – Какой нашатырь, твою мать?! Реанимация здесь! Качаясь на ватных ногах, я сделала пару шагов и только тогда смогла рассмотреть машину поближе. Салон был пуст. Повсюду валялись осколки. Из трещин в капоте тянулся белый дым. Удар был так силён, что ствол дерева глубоко вмялся в жесть. Теперь было сложно представить, что эта груда железа когда называлась «машиной». Было невозможно представить, что находившиеся в ней люди могли остаться невредимы. – Увози их! Время, Федя, время! Их и так два часа вырезали! Сморгнув скупые слёзы, я посмотрела в толпу. Белое платье матери светлым пятном мелькало вокруг Семёнова Глеба, а затем плавно спустилось к земле. Знак был плохим – он говорил об отчаянии. Припавшая к асфальту мама держалась за голову и прикрывала рот рукой. В тот момент я ощутила себя пеплом, горсткой прогоревшей массы, которое вот-вот сломает дуновение. – Пошли вон! – болезненно просквозило в воздухе, я и снова смогла дышать. Знакомый голос заменил оплеуху и вернул меня в чувства. – Я в порядке, ясно?! Оставьте меня в покое! Повернув голову, я заметила двух рослых медбратьев, что суетились над сидевшим на обочине силуэтом. Мне хватило нескольких секунд, чтобы узнать в нём Яниса. Он огрызался и отмахивался от всякой помощи. Звучно выдохнув, я ринулась к парню. Однако, облегчение было недолгим. – Янис… – из горла вырвался приглушённый хрип, когда я опустилась на колени рядом с ним. Всё тело парня покрывали царапины и почти чёрные синяки, из головы сочилась кровь. Рядом лежала грязная куртка, местами рванная и пропитанная алыми пятнами. Он придерживал руку, как будто получил перелом, но едва ли был тем взволнован. Его мысли были не здесь. Зато он оставался с нами. Со мной. Он был жив. – Боже, я так волновалось, – мой голос походил на писк. Примкнувши к парню, я принялась останавливать ручейки крови, что стекали по его глазам, губам и подбородку Подняв взгляд, Янис удивлённо моргнул. Какое-то время он просто молчал, словно пытался разглядеть во мне знакомого человека. – Что ты здесь делаешь? – прозвучало сухо и в тоже время горько. – Сейчас это неважно… Поджав губы и с трудом сдерживая слёзы, я старалась выглядеть непринуждённо. Делала абсолютно бессмысленные жесты: поправляла ему волосы, лихорадочно отряхивала вещи, дула на раны. Остановил меня Янис, крепко схватив за руку, как ту сумасшедшую. – Что ты тут делаешь?! – повторил он с большим напором. – Ты идиот, Долмацкий, если вынуждаешь меня объясняться, – прорычала я, после чего он отпустил мою руку. В карих глазах клубилась боль, но только не ярость. Предполагать о том, что поистине тревожит парня – являлось несложной задачей. К тому времени мимо нас промчалась реанимационная машина, которая увозила его друзей. Я же грешно волновалась лишь о нём. Но только сейчас. – Это я во всём виноват, – забормотал Янис, как в бреду. – Я виноват, понимаешь? Мой приступ… Он снова случился. Вспышка, и вдруг темнота. Я не хотел, чтобы это случилось. Не хотел. Не хотел! Попытка успокоить парня не привнесла успехов. Янис толкался, колотил ладонью по земле и бросался ругательствами. И только крепкие объятия смогли его усмирить. Прижавшись к парню, я ощущала, как содрогалось мужское сердце, как болела душа. В недолгом молчании таился крик, что был готов прорваться наружу. В кулаках скопилась ненависть на самого себя, а в сиплом дыхании – смертельное чувство вины. – Хорошо устроился, Долмацкий, – прозвучало где-то сверху, заставив нас отпрянуть друг от друга. – Друзья в каталажке, а ты тут с девками жмёшься. Это был участковый. Возвышавшись над нами, как тот коршун, он не постарался скрыть довольный ухмылки. Янис тотчас двинулся на него, но я притормозила парня. Между ними сквозило чувство большее, чем неприязнь. – Решил напасть на сотрудника? – хмыкнул Семёнов. – Ты хоть понимаешь, что отныне должен быть как щенок? Молчаливый и покладистый. – Терять мне нечего, – процедил сквозь зубы Долмацкий. – И я с радость укажу блохастому псу, где его место. Глеб расхохотался в голос, задрав голову к небу, а затем наклонился к Янису и ядовито прошептал: – Всё кончено, малец. Жизнь твоих друзей поставлена на часы. И когда они сдохнут, я с огромным удовольствием помещу тебя за решётку. Янис вскочил на ноги. Мгновение, и он вцепился в ворот мужчины. – Ну, давай же, инвалид. Покажи на что способен, – скалился участковый, будто нарочно вынуждая Яниса на драку. – Или ты такой же никчёмный, как твой папаша? Меня пошатнуло от услышанного. О чувствах Яниса даже думать не хотелось. Тогда я впервые помечтала о том, что отомщу мерзавцу за каждое слово. – Даша? Янис? Слава богу! – беспокойный возглас матери послужил стопом всплеском воды на разгоревшийся огонь. Втиснувшись между нами, она прошлась рабочим взглядом по травмам Яниса. – Тебе нужно в больницу. – Обойдусь, – рыкнул парень, не сводя глаз с участкового. – Это не обсуждается! – взорвалась Вера, а затем подхватила своего подопечного под локоть и повела за собой в «Логан». Я же продолжала оставаться на месте, разделяя компанию Семёнова старшего. На языке вертелось масса неприятных слов, но одно из них не равнялось с брошенными им в адрес Яниса. – Знаю, ты злишься, – мерзко улыбнулся Глеб. – Злишься, что обидел твоего беспризорника. Но поверь, он получил по заслугам. Ты поймёшь меня, Даша. Когда-нибудь ты обязательно поймёшь… – Миронова, – отрезала я. – Что? – Моя фамилия – Миронова, – повторила с угрозой, подавляя в себе неистовую брезгливость. – И я сделаю всё, чтобы ты запомнил её надолго. Видит Бог, так и случится. Развернувшись на пятках, я проследовала за мамой и Янисом. Дорога домой показалась мне невероятно долгой. От Веры я узнала, что Гера и Вадик получили серьёзные травмы и сейчас прибывают в реанимационном отделении. Состояние парней было тяжёлым, но шансы сохранялись. Нам же оставалось только надеяться и молиться. Янис выглядел убитым. Отвернувшись к окну, он не проронил ни слова. Парень сокрушался над тем, в чём был виновен лишь косвенно. Я накрыла его холодную руку своей, но тот не ответил взаимностью. Впрочем, сейчас я в ней не нуждалась. Всё, что мне хотелось, так это послужить крохотной поддержкой. Тем анальгетиком, что не позволит свихнуться. Другой вопрос: могла ли я им стать? Все надежды мамы поместить Яниса в больницу не оправдались уже в пути. Он явно выразил свою позицию, которую, казалось, было невозможно оспорить. Парень рвался домой. Вера больше не настаивала, ведь, по непонятным мне причинам, она доверяла ему во всём. – Мы рядом, – напомнила мама, когда мы столпились возле подъезда. – Наш дом всегда открыт для тебя. И, пожалуйста, не пренебрегай нашей помощью. Сильный не тот, кто борется в одиночку… Янис отдал честь окровавленной рукой. – Как скажешь, гражданин начальник. Теперь они оба направились по домам, оставив меня позади. – Я пойду с ним! – бросила я в спину уже уходящим. Обернувшись, Янис посмотрел на меня с удивлением, а мама вовсе растерялась. Никто из них не ожидал такого решения, однако я настояла: – Я не оставлю его одного. Только не сегодня. И если вы решите мне воспрепятствовать – знайте, это бессмысленно. Мама и Янис обменялись взглядами. Вера поджала губы, а Долмацкий равнодушно пожал плечами. Мы могли провести эту ночь в своей негласной семье, всем вместе, однако сосед захотел остаться один, а я пожелала быть рядом. И только мама думала о нас обоих. Она как никто знала, что Янису нужно выговориться. Она как никто знала, что я хочу его выслушать. – Дети, – вздохнула Вера, словно устав от нашей вредности. Закрыв глаза, она коснулась переносицы. – Я даю вам час, а затем – жду на ужин. Захватите бинты и зелёнку…