Какая удача! Ещё немного, и мне здесь точно понравится! — Не «му», а «ма». Ма-ди-ло-ва! — раздражённо проговорила она по слогам. — Хватит мычать, мы не в коровнике! — издевалась я. А когда заметила, что девчонка топчется на месте, добавила: — К доске, Сонечка. К доске! Мои глаза заслезились от восторга, когда своенравная дама вступила на подмосток, заметно трясясь от злости. Напомаженные губы скривились, будто её окатили помоями. Я же развернулась к ней корпусом, нарочито выставив туфли. Тёмно-вишнёвые, лакированные, они действовали на девчонку подобно красной тряпке на быка. — Что ты знаешь о серных кислотах, Соня? — мстительно пропела я, всецело наслаждаясь свои положением. Девчонка нахмурила белёсые брови. — Ничего. Мы не проходили эту тему. Она скрестила на груди руки, словно готовясь к внезапной атаке. — Да ну? — не унималась я, болтая ногой. — А методичка Ирины Олеговны говорит об обратном. — Посмотрите внимательнее. Это какая-то ошибка! — Считаешь меня глупой? — Я этого не говорила. — Значит, пытаешься обмануть? — Но это правда! Зачем мне лгать? В одну секунду королева школьного двора превратилась в беззащитного ребёнка. Казалось, она вот-вот разрыдается и, топнув ножкой, составит компанию Семёнову. Однако «принцесса» продолжала упрямо держаться, накручивая прядку волос на наманикюренный палец. — Я верю тебе, Сонечка. — Моё спокойствие смешалось с лукавством. — Верю, что скудность ума позволяет тебе забываться. Так вышло, что за отсутствием серого вещества в черепушке ты ничего не смыслишь в серных кислотах… Садись, Мудилова. Два. Класс взорвался гоготом, а Мадилова наградила меня уничтожающим взором. Проникновенным и точечным, как если бы смотрела на врага. Поджав пухлые губы, она вернулась на место, при этом не единожды выругавшись. Мне было нисколько её не жаль. Отец всегда говорил, что я невозможная. Дерзкая. Своенравная. Грубая. Как тот ёжик, закрывшийся от опасного мира. И был бесконечно прав. Лишь для него одного мои колючки всегда оставались мягкими. Довольная собой, я снова взялась за журнал, однако тишину прервал уже знакомый женский голос: — Простите меня, дорогие! Пришлось задержаться. — Неестественно сутулясь, в класс вошла Ирина Олеговна. Следом за ней показался Семёнов — злой и оскорблённый. Облокотившись о дверной косяк, он давился яростной ухмылкой. Завидев меня на подмостке, учительница округлила глаза. — Бог мой, Даша, ты не нашла себе места?! Это я всему виной. Нужно было проводить тебя до кабинета. Помещение наполнилось гулом негодования. Приобняв меня за плечо, женщина обратилась к ученикам: — Одиннадцатый «Г», попрошу внимания! С сегодняшнего дня в нашем классе новая ученица — Даша Миронова. Она приехала к нам из столицы. Уверена: она вам понравится и вы быстро подружитесь. В этот момент я ощутила себя мишенью, в которую направили огненные стрелы. Два десятка глаз прожигали во мне дыры. Одну за другой. В ответ на это я лишь шире улыбнулась: — Приятно познакомиться. ГЛАВА#2 Неделей ранее Угольный «Рендж Ровер» на бешеной скорости мчал по трассе, подлетая на каждой неровности, словно ничего не весил. Басы музыки пробивали уши, металлический корпус и грудную клетку. Свобода. Драйв. И полное отсутствие морали. Стрелка спидометра коснулась критичной отметки, пробудив адреналин в крови и заставив вжаться в пассажирское кресло. Мгновение — и картинка за окном превратилась в горящее месиво. В один сплошной вызов. Вызов. Вокруг него вращалась вся моя жизнь. Мне приходилось быть сильной даже во сне. Словно обделённая вниманием, я безустанно доказывала это миру, что чего-то стою и ничто не сможет меня сломать. — Классная тачка! Твоя? — прокричал блондин, не сводя глаз с дороги. Мы познакомились с ним в клубе каких-то два часа назад: он пригласил меня на танец, а я пролила гранатовый сок на его дурацкие джинсы. Короткого рандеву хватило, чтобы завлечь юнца прокатиться, при этом доверив «штурвал». — Отцовская! У меня ведь прав ещё нет! — Запив наглое признание шампанским, я исказила лицо в хитрой улыбке. — Да ты не парься, Миша! Таким, как я, можно всё! И даже больше, чем ты можешь представить! — Я Макс, вообще-то! — с обидой бросил парень, убавив музыку. — А ты — на всю голову отбитая! Я это ещё на террасе понял, когда охранников от тебя отгонял. Такая буйная мне впервые попалась. Я опечаленно надула губки. — Сочувствую, милый… Излишние разговоры портили весь настрой. Моя вздорная сущность требовала эмоций, куража и отчаянных поступков. — Поддай скорости, Миша! Что мы плетёмся, как дети малые? — Сама-то давно взрослой стала? — хмыкнул парень. — Тебе лет-то сколько? — Бывают и старше! Откатив окно, я высунулась наружу, при этом скинув на пол недопитую бутылку «Моэт» . Нещадный поток ветра взлохматил волосы и, казалось, выбил душу. Мне потребовались немалые усилия, чтобы набрать воздуха в лёгкие и до боли в горле завопить: «Семнадцать сегодня! Семнадцать навсегда!» Невесомость. Ночь. И полное отсутствие проблем. — Сдурела, что ли?! — Грубым движением блондин вернул меня в салон, отчего я расхохоталась в голос. — Больная! У тебя и впрямь не все дома! — Мой психотерапевт считает иначе! — Дура! — не унимался он. — Хочешь меня под статью подвести?! И какого только чёрта я с тобой связался?! Наклонившись, я медленно провела ноготком по его гладкой щеке. — Не будь занудой, Митя. Ты ведь сам хотел повеселиться, а теперь ведёшь себя как мой папочка. Правильный и до невозможности скучный. Увернувшись от моих прикосновений, блондин фыркнул: — Теперь мне понятно, почему ты одна в свой семнадцатый. — Парень на секунду задумался. — Отец не выносит твоих выходок, мамаша стыдится. А друзья и вовсе шарахаются, если они вообще имеются. Я прав? Сбросив туфли, я закинула босые ноги на переднюю панель. Платье задралось до неприличных границ, но это нисколько меня не смущало. — Не угадал, Нострадамус! — Горло засаднило от боли. — Отец пылинки сдувает с дочурки, друзья в разъездах, а мама… Нет её. Ещё никогда ложь не была такой лёгкой. Блондин попал в точку, разложив по полочкам неприятные факты, однако откровенничать с незнакомцем мне не хотелось. Он был лишь «одним из». Невзрачная массовка, благодаря которой я не свихнулась окончательно. — Прости, я не знал, — едва слышно сказал парень, снизив скорость. — Наверное, трудно девчонке без материнской поддержки? Накрутив и без того спутанный локон на палец, я принялась рассматривать бархатистый потолок «Рендж Ровера». Голова нещадно кружилась, но это не помешало мне разыгрывать роль сироты. — Вовсе нет, — хмыкнула я. — Грех жаловаться, когда всё внимание отца достаётся только мне одной. — Так ты ещё и эгоистка? — И что с того? Все люди чёртовы эгоисты, но не каждому хватает смелости в этом признаться. — А быть может, глупости? — вскинул он бровями, а затем добавил: — Прости, но ты походишь на смышлёную барышню. Ты лишь пташка из золотой клетки, которая трясётся за свои пёрышки и беспечно прожигает жизнь. — Ты ничего обо мне не знаешь, — нахмурилась я.