Долмацкий игриво склонил голову набок. – Уже скучаешь? – Порой мне кажется, что я никогда не надышусь… Закрыв глаза, Янис притворно огорчился. – Проклятье! Так и знал, что нужно купить ингалятор! Теперь придётся искоренять этот недуг огромными пижамным шароварами. Уверен, их ткань чертовски дышащая. Твои ягодицы ещё «спасибо» скажут. Я стукнула его кулачком в грудь. – Ты нарочно портишь всю романтику! Что за босяцкий флёр? Будто целоваться возле урн с окурками мне недостаточно! – Я никогда не был романтиком. Это всё не для меня. – Ты мог хотя бы притвориться, что сгораешь от трепета, – не всерьёз возмущалась я. – Я же девчонка. Мне необходима вся эта любятина. Не понимаю, как можно радоваться, грустить и любить с одинаковой рожей? Даже твоя лысина подвергнута большим переменам. Улыбнувшись, Долмацкий опустил свои руки мне на талию и притянул к себе. Мгновение, и я ощутила вкус его губ – мятный, нежный, родной. В животе тотчас промчался ураган из бабочек, а весь мир перестал существовать. – Так? – спросил Янис, отпрянув и выгнув бровь. – Неплохо, – ответила, когда воздух снова начал попадать в лёгкие. – Но явно есть над чем поработать. Тогда Янис обнял меня так крепко, что лопатки отдало лёгкой болью. Грудь сдавило, голос превратился в хрип: – Кажется, ты перестарался. Так и быть, зачёт принят… – Я буду скучать, – перебил он шёпотом. В короткой фразе было столько печали, что я невольно покрылась мурашками. В горле застыл болезненный ком. – Я тоже, Янис. Но ведь мы прощаемся на пару часов. Не нужно драмы. – Как скажешь, Ромашка. Как скажешь. *** Ярко-оранжевые отблески заката озарили комнату, как предвестники хмурой погоды. Пока я разбирала купленные на рынке шмотки, Дубко терроризировал мой ноутбук, то и дело восхищаясь современной сборкой. – Никогда не видел такой мощный процессор, – доносилось за спиной. – Всё просто летает! Это не компьютер, а матка для видеоигр! Болван. – Забирай, если нравиться, – бросила я, раскладывая футболки. – Давно хотела его поменять. Казалось, я впервые услышала, как замирает сердце. – Ты это всерьёз? – сглотнул друг. – Серьёзнее только брови Яниса… Как думаешь, он будет это носить? – Спасибо! – обняв ноут, прослезился Веня, когда я обернулась. – В жизни не получал таких дорогих подарков! Теперь я твой должник! Проси, что хочешь! Притворно задумавшись, я постучала пальцем по губам. – Перестань картавить, – кинула дерзко, но сразу жу осеклась. – Шучу. Французский говор лучшее, что в тебе есть. Лучше помоги мне с этим хламом. Багаж Долмацкого никогда не пройдёт проверку, если не будет сложен. Веня опустился на пол рядом со мной и, всё ещё прибывая в экстазе, принялся старательно укладывать мужские носки. – Кстати, о подарках… – неожиданно начал он. – Ты поздравила Яниса? Или оплаченное шмотьё и кафешка всё компенсировали? Я отвлеклась от дела, внимательно взглянув на друга. – О чём ты, дурень? – Сегодня у него день рождения, – пожал Дубко плечами. – Я решил, что шоппинг и кафе – своеобразная часть празднования. Значит, основная вечеринка ещё впереди? Фуух, отлично. Ибо скучнее днюхи и представить было сложно. Футболка выпала из рук, а сердце заколотилось. – Что?! День рождения?! Ты-то откуда знаешь? Дубко деловито задрал подбородок. – Мы учились с ним в одном классе. А у меня феноменальная память, – он скрестил на груди руки. – К тому же, вся эта отсрочка поездки была связана с его совершеннолетием. А точнее, его отсутствием. Разве ты не знала? Это ведь ежу понятно. Меня пошатнуло. Колени затряслись. То ли от злости, то ли от неприятной догадки, что ржавым шилом пронзила грудь. Его объятия были прощальными? Нет! Он не мог так поступить! Я стала лихорадочно набирать Яниса, но не получив ответа, влетела в кроссовки и выпорхнула из квартиры. Веня поспешил за мной. Кулаки горели от боли, когда я колотила по железной двери, что отдавала мёртвым холодом. Всё происходящее походило на сон – плохой и жестокий. – Открывай, Долмацкий! Открывай, сволочь! Я убью тебя, если ты… – мой голос стал истерическим, когда я раз за разом пинала дверь, отчего на лестничной площадке показалась соседка. – Вы чего разорались, ироды?! – поругалась старуха. – Сейчас полицию вызову! Ишь, что устроили! Приложив руку к сердцу, Веня вежливо ей поклонился. – Ради бога, простите. Мы потеряли друга и очень за него волнуемся. – Нет его дома! – рявкнула бабка. – На автобус ушёл! На наш, местный. Минут так тридцать назад. Глядишь, через часок уже в аэропорте будет. Я была готова потерять сознание. И потеряла бы, если бы могла. Схватив Веню за грудки, я силой встряхнула парня. – Ты знаешь, что за автобус?! Знаешь, где его остановка?! Перепуганного Дубко опередила соседка: – А что тут знать? Один он у нас, загородный. В половину прибудет. Все остальные слова растворились в воздухе. Взглянув на время, я двинулась вниз по лестнице, так быстро, как если бы могла летать. И только встревоженные крики друга нагоняли меня, но с каждой следующей секундой становились тише. ГЛАВА#36 – Слушаю, – выдыхаю в трубку, одновременно протискиваясь сквозь плотный поток людей, что гуляют по рынку. – Здравствуй, Янис, – даже фоне людских голосов, баритон Романа Мироновы звучит строго и отчётливо. – Спешу сообщить, что твой рейс уже назначен. Ты сегодня же прибудешь в назначенную точку, где тебя встретит мой человек. Насчёт формальностей не волнуйся, он во всём тебе поможет. Всё, что от тебя требуется, так это самостоятельно покинуть Мирный. Справишься? От полученной информации сводит горло. И мог бы я потребовать конкретики, но только не у отца Дарьи. Я даже не знаю, чувствую ли благодарность за предоставленную им помощь – где-то на подкорках продолжает бытовать мысль, что он действует ради своей выгоды. – Уже сегодня? Да, конечно. Я всё сделаю. Спасибо. – Всё будет хорошо, парень. Ты справишься, – подбадривает Роман, в то время как меня центрифужит в симптомах полученной новости. – Болезнь любит слабых, но ты не такой. Так избавься от неё поскорее. – Будет сделано. Мой оптимизм деланный, ведь итог никому неизвестен. Да и процесс слишком сложен, чтобы всецело оставаться уверенным. – И ещё, Янис… – с меньшей серьёзностью продолжает мужчина. – Учитывая мой вклад, могу я попросить тебя о взаимной услуге? – Я не в том положении, чтобы отказывать. Что от меня требуется? Последовала секундная пауза, как нехороший признак. – Не говори Дарье об отъезде, – выдохнул он и сразу же затараторил: –Знаю, звучит странно, но так будет лучше для всех. Она не успокоиться, пока не проводит тебя до самого трапа или, того хуже, вздумает лететь с тобой. Твой тихий уезд избавит её от лишних терзаний. – Что? – усмехаюсь, пусть на деле отнюдь не весело. – Она возненавидит меня, если не проклянёт. – Вот именно. Сам подумай, как ей проще будет пережить расставание? С обидой в сердце или полной тоски? К тому же, никто не знает, вернёшься ли ты… Прости за резкость, но это так. Подумай о ней. Не отнимай её время.