Но когда женщина завершила оборот, внутри всё моментально скрутило от острой боли. Колени безвольно подкосились, и я пошатнулась. Но всё же на ногах устояла. Нет никакой ошибки. Это моя мать. С безжизненным взглядом, с бесцветным лицом, с обвисшими веками и седыми прядями. Но это она. Она. И я ринулась к ней, наплевав на все предостережения персонала. Обняла и зашептала: — Мама, мамочка. Прости меня, мама. По щекам внезапно покатились слезы, но я тут же вытерла их тыльной стороной ладони и отстранилась, не чувствуя ни сопротивления, ни ответных объятий. Так и есть. В глазах женщины не наблюдалось ни испуга, ни удивления. Но теперь она на меня смотрела. — Ты вернулась, — произнесла она еле слышно. — Я вернулась, мам. — Вернулась... Она на короткий миг растянула губы, и тут же снова улыбку убрала. — Кто вы? — Ты не узнаешь меня? — заглянула ей в глаза. — Простите, я... нет, я вас не знаю. Родной до боли голос, и вот теперь интерес. Она как будто только что очнулась. — Я... — Вы от моей дочери? От Леры? — ошарашила внезапно, встрепенувшись. Я застыла, не зная, что на это ответить. Она помнит, что у нее есть дочь. Но не узнает меня, или не хочет узнавать. Меня предупредили, что всё может пойти совсем не так, как представляю. И нужно подыграть, если это случится. Так больше шансов, что не произойдет внезапного срыва. Поэтому кивнула. — Да, меня Лера послала. — Как хорошо! Как она, расскажите? У нее всё хорошо? Я обещала ей новое платье, она просила с большим синим бантом. Показать? А вдруг ей не понравится? На её лице отразился испуг, мама начала оглядываться. — Где шкаф? Я повесила туда платье. Прошлое Лерочке не понравилось. Вы видели, показать? Слезы полились из глаз, и я зажала рот рукой, подавляя рвущийся всхлип. — Мне нужно срочно его передать. Я расстроила её. Ей не понравился наряд... А вдруг и это ей не подойдёт? — Оно ей понравится, — произнесла, беря маму за плечи. Я должна быть сильнее. Даже сейчас слабость может сыграть против, и я ничего не узнаю. — Правда? Она, должно быть, красавица. И характер строптивый. Всегда на всё своё мнение. Не в меня... Наверно, в отца. В груди замерло. — Отца? — Вы видели его? — Нет, но... Ты... Вы знали, кто он? — Конечно, — растянула она губы в улыбке. Мама вдруг обернулась и приложила палец к губам. — Мне нельзя говорить, ему ничего не надо. Но если он узнает, я боюсь... Он придет и отберет её платье. Он отберет её у меня. Мою доченьку, Лерочку. Мама затряслась, а я попыталась её успокоить: — Не переживайте, она... она в безопасности. — Он приходил, он уже приходил. Он заберет. Нельзя. Никому нельзя знать. Яркой болезненной вспышкой окутывало прошлое, тревога сковывала всё внутри. Нажимать на кнопку рано. Но я не знала, что последует за таким странным поведением матери. Она тем временем отходила: — Я сейчас, я быстро, подождите. Как объяснил мужчина, который сюда меня провел, клиенты (так называли тут тех, кто находился на принудительном лечении), могут свободно перемещаться по саду. На каждом шагу датчики и камеры. Поэтому матери ничего не угрожало, здесь повсюду персонал. Но всё равно я испытывала тревогу. Мама вдруг села на скамью и закрыла глаза. В руках она что-то держала, но не вставала с места. Возможно, ей нужно успокоиться. Время есть, давить на неё я не буду. И пока мама приходила в себя, я погрузилась в воспоминания. Пятнадцать лет назад Вырезанное фото из журнала лежит под стеклом письменного стола. Хотя стол обычный, даже без ящиков, но я его зову письменным. Мне так хочется. Сегодня мне всё можно, у меня день рождения. Целых десять лет! Дверь в комнату приоткрывается: — Милая, у меня для тебя сюрприз. Мама улыбается, а я вскакиваю со стула. — Он в кухне, — слышу голос матери, выбегая из комнаты с криком: — У меня наконец-то появится то платье! Ведь я рассказывала маме, что хочу его. А теперь она говорит про сюрприз. Значит, всё верно. Но на пороге я испуганно замираю. На небольшом старом диване сидит неизвестный мужчина. Небольшими прищуренными глазами он смотрит так внимательно, что становится не по себе. Неопрятные темные волосы, борода и усы. Он отчего-то мне сразу не нравится, и даже обычное «здравствуйте» я произнести не могу. — Лера, знакомься, это... Это твой отец. Я изумленно перевожу взгляд на маму. Она говорила, мой папа уехал, потому что ему пришлось. Но подробностей не следовало. Она обещала мне всё рассказать, когда я подрасту. Но я росла, а ответа не находила. И сейчас не испытываю радости. Наверно, должна, не знаю. Но не испытываю. Мама замечает моё расстройство: — Это же лучше, чем платье, Лера. Это твой папа. Ему пришлось уехать, но он вернулся. Здорово, правда? Марат, ну что же ты молчишь. — Но я хотела платье... — Лера? Тон мама меняет на показной строгий. Но я ничего не отвечаю. Хмуро бросаю взгляд на человека, сидящего на диване, и с мыслями, что никогда не восприму его как родного, ухожу в комнату. Я смотрю на вырезанное фото из журнала. Девушка танцует на фоне яркого заката в белоснежном платье. Синий бант развивается лентами вокруг нее. Я мечтаю, что буду такой же красивой, когда вырасту. И такой же беззаботной. Но сегодня мама сделала мне «подарок». И он безвозвратно перечеркнет мои тогда ещё наивные мечты. Глава 49. Не позволю 7 лет назад — Ты где была? Голос матери, как обычно, звучит с пьяными нотами.