— Жаль, — мечтательно улыбнулась она. — Почему? — я спросила просто, чтобы не злиться. — Потому что он прекрасен! — прошептала девица, — и я тогда подержала бы тебя за руку и… Мамочки. Всё. Не могу! А дальше бал этот. И я уже точно совершенно узнала, что ненавижу всё, что с этим связано. Можно мне в библиотеку, можно мне не приём, можно мне покой и тишину? Можно мне к Хьюго?.. Постойте… но да, я хотела вот обратно в комнату ту, в которую попала, когда, ну, попала. Там потрясающий запах был и книги. И Хьюго… да — я очень хотела к ректору своему. Очень. И переживала, а как он вообще к этому всему относится. Ведь правда должен осуждать? Когда увидела у меня сердце в пятки ушло. “От инфаркта не помри!” — скомандовал мне Барт. И я уже научилась немного его отключать. Он сам меня решил учить, потому что не очень удобно… в общем не готова делить все аспекты своей жизни пополам с мужиком. Не своим. Но и своим. Слишком быстро мы сближались. И когда дали поговорить, у меня и правда сердце чуть не остановилось, как я переживала. Но Хьюго такой потерянный был. Ему и правда не нужно это всё, он ради меня… ради меня и я благодарности во мне безгранично много! Я и сама не поняла, как пообещала выиграть, чтобы он стал свободным. Это меня больше чем устраивало, потому что все эти жуткие девицы вообще были недостойны этого замечательного мужчины. Самый лучший из тех, кого я встречала. Когда эта матрона мадам-шмель нас прервала мне хотелось её стукнуть. Но я покорно сжала тёплые пальцы Хьюго и вернулась в зал, уступая место девице, которая сменила меня. Тоже мне “быстрые свидания”. — Милая, уделите мне пару мгновений, — прошептал знакомый отчего-то голос. — А? — я обернулась и… поверить не могу, уткнулась снова в того наглого мальчишку, который решил там в Академии меня “ослепить, очаровать, поцеловать”. “Мамооооооочки!” — Невероятно обидно, что я не буду отбирать невест, — сокрушился он. И кого-то мне напомнил. Кого-то… кого-то… — Вы так хлопаете глазками, словно… И он повёл пальцем, а вокруг меня стали появляться малюсенькие бабочки — я моргала, они появлялись, а потом исчезали. — Очень мило, — он меня загипнотизировать собирался. Потому что если не моргала и смотрела на него, то у меня голову вело, а если моргала… бабочки вот. — Вильхельм! — и ещё один щелчок пальцев от подошедшей женщины и бабочки, как и наваждение, исчезли. — Это не твой отбор! Она была прекрасна. Потрясающе, невообразимо, просто ВАУ какая женщина. Огненные волосы, голубые глаза, лицо такое… такое — смотреть и не отрываться! — Простите его, милая, — улыбнулась она мне, а я не успела ничего сказать, как утащила от меня вот этого “богатыря из Академии” и увлекла его в танце. Он и не сопротивлялся. Но, постойте… Вильхельм? — Её императорское величество такая красивая, — шепнула мне в ухо внезапно появившаяся ниоткуда вот та самая девица, которая спрашивала про… Вильхельма собственно и спрашивала! — А? — я не перестану офигевать. — А Вильхельм… он обратил внимания на тебя! А ты говорила, что не видела его? Или видела? А что вот там было, с его светлостью? — закидала она меня восклицаниями и вопросами. И я снова бестолково захлопала глазами. — Но вообще он конечно очень хорош для своих ста пятидесяти, — заметила эта девица. Всё никак не могла вспомнить, как её зовут. — Что? Кто? — нахмурилась я, пытаясь вспомнить имя этой фанатки принца и… чего там про сто пятьдесят? — Хьюго Ван дер Караману, — выдала она. Алиссия, Алиссия её зовут, ну, точно! — Его светлости Хьюго Ван дер Караману сто пятьдесят зим. Я открыла рот. Потом закрыла. — Ой, чтоб тебя, беру управление на себя, — возвестил в моей голове Барт и моё сознание потухло. Глава 20. Сага о лопнувшем терпении Йохан был в бешенстве. Просто нет слов, как его мотало во все стороны. Но я был не в меньшем гневе. И, простите, но отбор он затеял сам! Злиться можно было только на себя. В какой-то степени хорошо, что в жернова этого кошмара попал именно я, а не Вильхельм, который, кстати развлекался от души. До поры до времени. А вот Кириане было совсем не до смеха сейчас. — Этот фарс надо прекратить, — потребовал я. — Поддерживаю, — отозвалась она, сидя в глубоком кресле и сверкая полными ярости синими глазами на супруга. — Ещё не указывали вы мне, что и как делать, — взорвался Йохан. Хотя нет. Он был подорван, ещё до того, как я озвучил своё требование. — Вы не помогаете, оба! — Помощь? — не унимался я. — Помощь? Да, Йохан! Какая помощь! Я готов не спать сколько нужно, чтобы найти способ снять уже с этих девиц их браслеты, отменить этот парад глупости и… в самом деле! — Мне плевать! Мне нужно, чтобы мой сын был в порядке! — вмешалась Кириана. — Да чтоб тебе, Йохан, наш сын! Твой сын! — Нечего было творить невесть что на отборе, мало того, что не его, да ещё… — Что? — взорвалась теперь уже Кириана. — Ты… ты…. — из всех углов потянуло привычной тьмой. Но Йохан лишь усмехнулся. — Он повёл себя, как дурак, — развёл руками мой племянник, кажется не замечая гнева своей любимой супруги, подпитанного тёмной магией. И я конечно знал, что вот сейчас она скажет ему, магия эта, он ухмыльнётся, ответит, а дальше — поймает… и они натворят ещё детишек себе. А проблему не решат. — Твоя копия, — заметил я. — Что? — рыкнул Йохан. — Как есть… Так и было. Вильхельм был точной копией своего отца в этом возрасте, эти двадцать… но жизненные перипетии не щадили Йохана, и он конечно менялся под ударами судьбы, порой делал вид, что ему всё равно, но тем не менее всё равно ему не было. Что до мальчика — не хотелось, чтобы он страдал, не хотелось, чтобы его коснулась война или потеря близких, заставляя его менять лёгкость жизни и характера. Но Йохану повезло встретить Кириану, которую он безгранично любил и готов был ради неё на хоть какие свершения. Потому хотелось, чтобы Вильхельм тоже встретил ту самую женщину, которая изменит его ветреный нрав. Но пока имели то, что имели… Бал этот прошёл просто ужасно. Пока я разговаривал с этими невестами, Мари пропала. Потом нашлась. Потом — это на следующий день. Но… мне бы хотелось потанцевать с ней, ещё чуть-чуть пообщаться — не срослось. Надеялся на следующее испытание, чтобы быть может поговорить нормально, но на следующем началась какая-то немыслимая, похожая на бедствие стихийное, беготня, подправленная истериками, а так же — кто бы мог подумать, но выбыванием из отбора одной, а, нет, двух невест. Всё дело было в рыбке. Той самой, которую Мари захватила с собой из Академии. Нет она не притащила рыбку на вот эту часть отбора, где барышни должны были приготовить что-то. Боги спасите, кто вообще придумал такое испытание для дев, дочерей знатных аристократических фамилий? Да они многие не знали, что булки пекут, а не с дерева собирают, или где у них в домах кухня, чего говорить о том, чтобы смогли что-то приготовить? “Древняя традиция!” — провозгласила на моё сомнение мадам “как же надоела умничать по делу и без”, скулы сводило. “Убить хотите нас”, — буркнул я и как в воду смотрел. При чём здесь Мари и её рыбка? Да при том, что какая-то из девиц, увидевшая в Мари конкурентку, безродную и подозрительную (как она потом заявила), притащила сферу на кухню и… стала бесцветной. Именно так и никак иначе. Мы узрели это, когда пришли на визг, который раздавался из кухни, отведённой в тот момент для “невест” и их кулинарных экспериментов. Посреди форменного безумия, похожего на вихрь вопящих и метающихся в панике по помещению барышень, стояла Мари, обнимающая свой аквариум с рыбкой внутри. Девушка была насупившаяся, воинственная и похожая на боевого воробья, готового заклевать кошку, точнее невесту, которая собственно стояла напротив — совершенно бесцветная. Её волосы, кожа, глаза, губы, даже платье потеряли свои краски и стали белыми такими… словно девицу в муке изваляли, да только это была не мука. И без пояснений (коих очень хотелось Йохану, но не мне) было понятно, что магия дело рук или точнее голоса Мари, которая явно сболтнула что-то, защищая своего питомца в колбе, и получив вот такой результат. И мой императорский племянник, конечно, желал гневаться и распространять вокруг себя хаос, усугубляя и без того происходившее безумие, но тут оказалось, что одна из девиц, воспользовавшись происходящим, улизнула с кухни, наткнулась в коридоре на Вильхельма, который, не долго размышляя, утащил счастливую, в чём я вообще не сомневался, претендентку на мою руку и состояние, в укромный уголок и… А вот дальше непредсказуемая кажется магия браслетов и, как итог, — здесь мы наблюдаем девицу в магическом обмороке, а его высочество принц Вильхельм стал бледен и… превратился в младенца. — Ты просто обязан всё исправить, — шипела Кириана. И я понимал её. Не каждый день видишь, как твой взрослый отпрыск внезапно становиться снова младенцем, орущим и желающим только одного — поесть, поспать, по… справить нужду и на ручки.