— Три дня назад. Она ушла утром. — Она работала? — Насколько я знаю, нет. — Тогда куда она могла пойти? — Она жила за городом, кажется, в Красном Селе… хотя, признаться, точно не вспомню. — В Красном Селе? — удивился Мономах. — Яна ведь квартиру снимала в Питере? — Квартиру? — изумленно переспросила Елена. — На какие деньги? Центр ее обеспечил постельным бельем, кое-какой одеждой, предметами гигиены — она из дому сбежала, в чем была! — Интересно, — пробормотал Мономах. — То есть она сказала вам, что живет в Красном Селе, ни словом не обмолвившись о съемном жилье? Директриса кивнула. Мономах задумался. Что, если Денис разыскал Яну, и ей пришлось срочно сниматься с места и искать другое убежище — здесь, в центре? Но откуда деньги на съемное жилье? Елена сказала, что Яна не работала. Может, кто-то помог? Если у Яны есть близкие, почему она не обратилась к ним, а отправилась в «Дочки-матери»? Когда Мономах шел по длинному коридору к выходу, из одной из дверей выскочила молодая девушка в махровом халате, под которым явственно проступал живот. «Месяц восьмой», — промелькнуло у Мономаха в голове. Он не успел затормозить, и беременная налетела на него, покачнулась, и он инстинктивно подставил руки, чтобы не позволить незнакомке упасть. — Простите! — пробормотала она. — Я вас не заметила! — Все в порядке, — успокоил он девушку. — Вам следует быть осторожнее: падение может плохо закончиться для вас обоих, — он кивнул на ее живот. — Галя, ты чего там? — раздался грозный окрик, и Мономах увидел, что к ним быстрым, насколько позволял внушительный вес, шагом направляется охранник. — Все нормально, — сказал Мономах. — Чуть не столкнулись! Выражение лица охранника не сулило ничего хорошего, и Галя, извинившись еще раз, снова скрылась за дверью. Что за казарменные порядки в центре? Или здесь в каждом представителе противоположного пола видят потенциальную угрозу? Галя не выглядела напуганной, налетев на Мономаха… И, похоже, охранника она испугалась гораздо больше. * * * — Не понимаю, чего вы от меня хотите! — проговорил высокий, мощный мужчина, впустивший Дамира в квартиру. От него исходил стойкий запах перегара. — Меня уже допрашивали. Другой парень приходил, задавал вопросы. Что толку? Тоня умерла. Почему она не пошла в больницу? В кухне, куда провел Дамира Иван Гуревич, царил бардак. На полу и на подоконнике стояли пустые бутылки из-под водки и виски, на столе — тарелки с объедками и колбасной кожурой. Что ж, вдовец справляет поминки по безвременно умершей жене — дело житейское. — Иван, вы знали, что Антонина была беременна? — спросил Дамир. — На четвертом месяце. — Мне так сказали, — буркнул тот. — Только не могла она быть на четвертом, это вы что-то путаете! — Ваша жена умерла от кровотечения, открывшегося после неудачного аборта. Установлено, что… — Это невозможно! — категорично мотнул головой вдовец. — Зачем вы врете? — Вру? — изумился Дамир. — Тоня не могла быть на четвертом месяце, потому что я отсутствовал почти полгода и вернулся, когда мне позвонили… ну, кто-то из ваших, одним словом. Сказали, что она умерла. — Вернулись? — снова переспросил опер, чувствуя себя идиотом из-за того, что постоянно повторяет последние слова Гуревича. — С вахты вернулся, — раздраженно пояснил тот. — А вы что подумали? Ну да, честно говоря, подумал Дамир немного не о том: на его языке «вернулся» означало «откинулся с зоны», но те, кто там побывал, обычно так и говорили. — Где вы работаете? — поинтересовался он. — Нефтяник я, на платформе работаю. ООО «Каспийская энергия». Вахта длится от трех до шести месяцев. Сами видите, Тоня не могла находиться на четвертом месяце! Что же, ему не сказали? Выходит, женка изменяла супругу, трудившемуся в поте лица на своей платформе, света белого не видя? Не от духа же святого она залетела! И, несмотря на тяжелое похмелье, Гуревич, видимо, тоже начал это осознавать. Его большое лицо постепенно наливалось кровью, огромные кулаки сжимались. Дамир с опаской оценил свои физические возможности: они были несравнимы с возможностями вероятного противника, поэтому требовалось срочно замять дело. — Видите ли, это пока не точно, — быстро заговорил он. — Патологоанатом еще не дал окончательного заключения… — Так чего вы мне голову морочите?! — взревел Иван, наступая на Дамира. — Тоня мне не изменяла, иначе я б знал! — Откуда знали бы? — спросил опер и едва не прикусил язык — ну зачем он лезет в бутылку, спрашивается! — Сеструха моя за Тоней присматривала, каждый божий день заходила. Если бы что не так было, она б мне рассказала! Шли бы вы отсюда, гражданин начальник… И тело мне выдайте, а то я даже похоронить жену не могу по-человечески! Дамир вылетел из квартиры, как полуощипанный гусь из кастрюли с кипятком, радуясь тому, что остался невредим. Выходит, Гуревич подрядил сестрицу следить за благоверной? С другой стороны, когда проводишь вне дома долгие месяцы, можно ли всерьез рассчитывать на верность второй половины? Переведя дух, Дамир достал сотовый и позвонил Белкину: пусть парнишка найдет ему адресок сестрицы Гуревича! * * * Антон разглядывал группу людей, собравшихся в доме Маргариты Арутюнян. Большая армянская семья — двадцать четыре человека! Учитывая, что тело все еще в морге и о его выдаче пока речи не идет, совершенно непонятно, что все они здесь делают. Антон позвонил родителям жертвы и предупредил о визите, но он не ожидал, что их «группа поддержки» окажется столь многочисленной! — Почему вы снова пришли? — с подозрением вопросил глава семейства, Самвел Арутюнян, невысокий полный мужчина с шикарной копной седеющих волос. — Разве не достаточно того, что уже было сказано предыдущему следователю? — Во-первых, то был не следователь, а оперативный сотрудник, как и я сам, — как можно дружелюбнее пояснил Антон. — Во-вторых, раньше делом вашей дочери занимался районный отдел, а сейчас материалы передали нам, в Следственный комитет. Шеин не собирался вдаваться в детали и рассказывать семейству, что эти самые материалы им приходится буквально выцарапывать: как только СМИ, неизвестно каким путем, пронюхали о серии смертей беременных женщин, каждый районный следак посчитал своим долгом раскрыть «дело о маньяке». В конце концов, Суркова получала документы, но из них подозрительным образом оказывались изъяты существенные сведения, которые, несомненно, присутствовали в первоначальном варианте. Коллеги не горели желанием облегчить комитетским жизнь! — К сожалению, — продолжал Антон, — информация неполная, и я бы хотел кое-что прояснить, если вы не возражаете. — Мои возражения могут что-то изменить? Шеин благоразумно промолчал. Арутюнян глубоко вздохнул, обводя усталым взглядом настороженно притихших родичей. — Что вы хотите знать? — спросил он наконец. — Ваша дочь была беременна. Вы знали об этом? Опасный вопрос: восточные люди трепетно относятся к подобным проблемам, и Антон об этом знал. Но не спросить он не мог, ведь этот факт имеет ключевое значение! — Предыдущий… оперативник рассказал, — сквозь зубы процедил хозяин дома. — То есть вы ничего не замечали? — Нет, — отрезал отец и кинул гневный взгляд в сторону жены. — Маргарита… она предпочитала свободную одежду, да и виделись мы только по вечерам, когда я с работы приходил. — Когда вы узнали, как к этому отнеслись? — Ну, как… У Маргариты скоро свадьба должна была состояться. Вообще-то мы такое не поощряем, но она уже взрослая девочка… Была. Когда Арутюнян с видимым трудом выговорил последнее слово, несколько присутствующих женщин, включая мать, начали всхлипывать. Антон испугался, что станет свидетелем коллективной истерики, однако он зря волновался: под тяжелыми взглядами мужчин дамы взяли себя в руки, ограничившись лишь хлюпаньем носов и вытиранием глаз кончиками платочков. — Дети, конечно, поторопились, — монотонным голосом продолжал глава семейства, — но в этом ведь нет ничего противоестественного, все равно они скоро стали бы супругами! Но если бы я знал, настоял бы на том, чтобы перенести дату свадьбы на более ранний срок. Я ответил на ваш вопрос? — Да, спасибо. А жених Маргариты, он… — Антон обвел взглядом находящихся в гостиной людей. — Его здесь нет, — покачал головой Арутюнян. — Араик — почти член семьи, но парню и так нелегко! — Вы же понимаете, что мне придется с ним поговорить? — Зачем? — Есть вещи, о которых родителям не рассказывают. — Вы намекаете на то, что Араик… — Я ни на что не намекаю, Самвел Арамаисович, — прервал главу семейства Антон. — Я лишь пытаюсь исключить тех, кто не имеет отношения к убийству. В интересах Араика, чтобы мы побеседовали как можно скорее, понимаете? — Ладно, — проворчал Арутюнян, — вы же все равно его разыщете. Марта, — обратился он к женщине средних лет, нежно обнимавшей его жену за плечи, — позвони-ка Араику. Скажи, что ему нужно срочно подъехать. — Нет-нет, не сюда! — вмешался Антон, боясь, что в кругу почти что родственников парень попытается что-то скрыть из желания никого не обидеть. Или, что также возможно, не подвергнуться коллективному остракизму. — Пусть он подъедет вот по этому адресу, — и он протянул свою визитку. Арутюнян возражать не стал. — Делай, как он говорит! — приказал он Марте, и та неслышно выскользнула из комнаты.